– Спасибо, папочка. Ты не пожалеешь об этом.

– Ну, хорошо.

Подготовка празднества оказалась непростой, так как в течение месяца Марк был занят неотложными делами на фабрике в Ланкашире и не мог помогать Кортни. Однако ее опыт организации бала в пользу вдов и сирот в Чарлстоне сослужил ей хорошую службу, и, когда подошло время, все было в полном порядке.

– Вы выглядите очаровательной, – зашептала Мойра, глядя на Кортни, выделывавшую пируэты перед зеркалом, – и золото на платье хорошо гармонирует с вашими изумрудами.

– Ты льстишь мне, Мойра. Я так рада, что ты вернулась в Оуклей Корт из Чарлстона, – говорила Кортни, одергивая платье.

– Да, миледи, я не могла оставаться на службе у этого сумасшедшего.

– Да, Брэндэн может быть просто ужасен. – Кортни снова одернула платье. – А лиф не слишком низок, как ты считаешь?

– Нет, я видела и ниже, – заверила ее Мойра, поправляя вырез платья. – Эта опушка из норки восхитительна, миледи.

– Изумруды я, пожалуй, надевать не буду, – решила она, снимая их, – с ними связано слишком много воспоминаний. Вполне достаточно будет топаза, подаренного мне отцом.

– Графу будет приятно, – согласилась Мойра.

– Пусть Сполдинг сообщит мне, когда прибудет виконт Стансуорт.

– Да, миледи.

Доктор Картрайт ждал ее в гостиной.

– Вы выглядите великолепно, – сказал он, глядя на нее с восхищением.

– Спасибо, – любезно ответила она, – Марк буквально погряз в делах, но я надеюсь, что он все-таки помнит.

– Он телеграфировал, что будет здесь к началу бала, – сказал доктор.

– Да, Марк перегружен делами, а гости начнут прибывать через час. – С этими словами она стала спускаться по лестнице. – Надеюсь, что он не будет весь вечер хныкать по поводу своей фабрики.

– Ваш брат не первый, кого обстоятельства заставили сворачивать бизнес, – заметил доктор Картрайт, – и не последний, если война в Америке затянется.

Прием в Оуклей Корт имел большой успех, и Кортни испытывала от этого огромное удовольствие. Это было именно то, что ей было так необходимо – забыть тяжелое прошлое и начать думать о будущем.

Даже ее отец остался доволен тем, как лондонский свет откликнулся на приглашения. Об этом он сказал Кортни, вальсируя с ней в танцевальном зале.

– К моему величайшему удивлению, твоя вечеринка привлекла весь свет. Люди, которых я не видел годами или вообще никогда не встречал, приняли наше приглашение, – сказал он.

– Некоторые пришли просто из уважения к нам, другие – из уважения к твоему положению в обществе. Но я полагаю, что большинство из присутствующих пришло поглазеть на твою своенравную дочь, которая когда-то пренебрегла условностями света и гневом страшного графа Лоудена, а теперь возвратилась к родному очагу, как настоящая блудная дочь.

– Да. Твоя жизнь, конечно, дает богатую пищу для всевозможных сплетен и слухов. Несомненно, молодежи хотелось бы поглазеть на женщину, посмевшую нарушить устои. – Он осмотрелся как бы в поисках подтверждения своих слов, – ты вызываешь повышенный интерес к себе, моя дорогая.

– Так ты поэтому согласился быть хозяином этого празднества? Уж не играешь ли ты роль свата для своей замужней дочери? Или для сына?

– А почему бы и нет? У тебя хорошее приданое. Деньги, положение, власть способны заставить кого угодно забыть о грехах твоей молодости, так как все эти лицемеры готовы закрыть глаза на все что угодно, лишь бы это было им выгодно.

– Ладно. Но все-таки ты не забывай, что я еще замужем. Какова бы ни была твоя цель, я тебе благодарна. Я получаю громадное удовольствие.

Время шло, и в Кортни росла тревога в связи с отсутствием брата. Падал легкий снежок, и Кортни боялась, что с Марком что-то случилось по дороге. Она уже терялась в догадках, когда около одиннадцати часов Сполдинг прошептал ей на ухо, что виконт прибыл.

Кортни извинилась перед маленьким баронетом, с которым танцевала, и пошла в вестибюль встретить Марка. Когда открылась передняя дверь, она увидела, что лужайка покрыта снегом, как кружевным одеялом. Швейцар придерживал дверь для Марка и двух прибывших с ним гостей.

– Потрясающий успех, а? – прошептал доктор Картрайт, подойдя к Кортни и протянув ей хрустальный бокал с шампанским. – А, вот и он. Кто это с ним?

Кортни отхлебнула вина, Марк повернулся к ней и приветливо помахал рукой. Затем наклонился к гостям и что-то сказал им, указывая на Кортни.

Что-то знакомое было в огненно-рыжых кудрях прибывшей с Марком женщины, что-то знакомое в кошачьих движениях. Сердце Кортни учащенно забилось, ее бросило в жар. Ярко-рыжая, как…

Мэрили!

Бокал выскользнул из ее рук и разбился.

Мэрили? В Оуклей Корт? Есть ли на земле место, где она может спрятаться от этой женщины?

Кортни увидела блеск сине-зеленых глаз мужчины, улыбавшегося ей.

– Арман! – прошептала она. Что, господи, они могли делать здесь, в Оуклей Корт, да еще в компании брата?

– Вам нехорошо, леди Аскуит? – забеспокоился доктор Картрайт. – У вас такой вид, словно вы увидели привидение.

– Меня преследуют призраки прошлого, – отвечала она, хватаясь рукой за горло.

Доктор Картрайт рассматривал Мэрили.

– Кто бы она ни была, она невероятно красива.

– Но с душой гадюки, – завершила фразу Кортни. – Это бывшая любовница моего мужа Мэрили Витман.

– Тогда какого дьявола она здесь? – прошептал он ей на ухо.

Кортни пожала плечами. В это время к ней подошли Марк и Мэрили, опирающаяся на его руку, следом за ними – Арман.

– Я полагаю, что тебе знакомы мои гости, дорогая сестра, но ты, Крис… – Марк взял Мэрили за руку и обратился к Картрайту: – Позволь мне представить тебе мою жену – леди Мэрили Аскуит, в прошлом жительницу штата Южная Каролина. А этот джентльмен – Арман, граф Сен-Пьер.

– Твоя жена?! – ахнула Кортни.

– Леди Стансуорт, – поклонился в приветствии доктор Картрайт.

– Мы поженились сегодня. Это мой праздничный подарок отцу. – Марк повернулся с объяснениями к Мэрили. – Он давно подбивает меня жениться, дорогая, но до тебя не находилось женщины, способной завоевать мое сердце.

– Запасы хлопка у твоей жены, несомненно, усиливают ее привлекательность, – заметила Кортни.

– Кортни, дорогая, как ты могла сказать такое! – воскликнул Марк.

– Я знаю, почему он женился на вас, – заговорила Кортни, не обращая внимания на тишину, воцарившуюся в зале, – но почему вы вступили в брак с ним?

– Остановись, сестра, мы поговорим потом. Отец стоит в дверях своего кабинета и смотрит на нас, и все наши гости тоже.

– Твоей сестре не привыкать к сплетням, – вкрадчиво обронила Мэрили.

Кортни выдавила из себя полуулыбку и протянула руку в знак приветствия.

– Леди Стансуорт. Добро пожаловать в Оуклей Корт.

В глазах Мэрили мелькнула искра торжества. Она, словно не заметив протянутую ей руку, коснулась губами холодной щеки Кортни.

– Спасибо, дорогая сестра.

– О, Марк! Рад тебя видеть, – проговорил граф, присоединяясь к ним. Представившись, он предложил Марку провести жену в зал и налить ей брэнди. – Вы оба замерзли с дороги, и брэнди согреет вашу кровь.

– Брэнди будет недостаточно, чтобы согреть кровь этой ведьмы, – пробормотала Кортни.

– Э? Что? – спросил граф.

В этот момент появилась нянька Шона, Хиггинс, и, отведя Кортни в сторону, сообщила ей, что Шон проснулся. Кортни извинилась и вышла. Поднимаясь по лестнице, она заметила, что за ней следует Арман.

– Он опять уснул, миледи, – сказала Хиггинс, когда Кортни вошла в детскую, – разбудить его?

В дверях позади нее стоял Арман.

– Не надо, – ответила Кортни, наклонясь над колыбелью и целуя сына в лоб, – когда он проснется, позовите меня.

– Конечно, миледи, – заверила ее Хиггинс. Кортни прошла мимо француза и направилась в свои комнаты. Он последовал за ней.

– Как вы смели явиться в мой дом с этой гадюкой? – бросила она, прежде чем он успел вымолвить хоть слово.

– Но я пришел по приглашению вашего брата, – отвечал он.