– Но вы же не арестуете меня, мсье! – визжала Кортни.

– Конечно, нет, мисс, – заверил ее майор Камерон. – Я просто стараюсь призвать вас к порядку.

– Призвать меня к порядку? Вы лучше призывайте к порядку своих солдат. Это они учиняют скандалы, а не я. – Она попыталась было освободить свою руку от хватки майора и, когда ей это не удалось, свободной рукой влепила ему звонкую пощечину.

– Видимо, я поспешил, подумав, что вы – жертва, – ответил Камерон. – Часок, проведенный за решеткой, остудит ваш креольский темперамент.

– Я француженка, ты, дубина! – взвилась Кортни, все еще пытаясь вырвать руку.

Брэндэн терялся в догадках, наблюдая, как майор повел Кортни через улицу в тюрьму. Почему она изображает из себя француженку? Что она здесь делает вообще? Что она задумала?

В комнате, куда привел ее майор, Кортни огляделась. Все шло по плану, составленному одним из друзей Гермион. И дверь, ведущая в камеры, была на месте.

«Пока все идет, как надо», – думала она. Она прикинулась взбалмошной, грубой особой, учинила скандал и угодила в тюрьму, где надеялась найти Брэндэна. Ей было нужно, чтобы ее поместили в помещение для задержанных.

Когда майор спросил ее имя, Кортни надменно посмотрела на него.

– Эмери Сен-Пьер.

Майор удивленно поднял брови.

– Вы случайно не родственница Гермион Сен-Пьер?

– Это моя тетка.

– Что вы здесь делаете и почему вы без сопровождения?

– Я вышла купить книгу.

– Вот уже больше месяца как книжная лавка закрыта.

– Я только что приехала из деревни и не знала этого.

– Но ваша тетя должна была бы сказать вам об этом.

Кортни отвернулась.

– Она бы, конечно, вас не отпустила одну, если бы вы обратились к ней за разрешением.

Кортни высокомерно подняла подбородок.

– Мне очень нужна была одна книга, и я не ожидала, что ко мне станут приставать ваши грубияны солдаты.

– На мой взгляд, это вы показали себя грубиянкой, пристающей к нам.

– Вы скотина. – Она презрительно посмотрела на него.

– Вы знакомы с приказом номер двадцать восемь, мисс Сен-Пьер?

– Да! Идиотский приказ, состряпанный мерзавцем. И те, кто следует этому приказу, не лучше его автора.

– Вы предполагаете…

– Я ничего не предполагаю. Я говорю прямо и открыто. Вы не джентльмен, а дурак и нахал, оскорбляющий леди. Вы и ваши люди – свиньи, издевающиеся над женщиной, так как главный скотина дал вам такую власть.

Во время этой громко произнесенной тирады майор провел ее в свой кабинет, расположенный в конце коридора за камерами для заключенных.

– Вы ставите меня в очень трудное положение, мисс Сен-Пьер. Ваша невежливость…

– Моя невежливость?! Да вы меня почти свалили с ног. Как вы, янки, смеете дотрагиваться до меня своими грязными руками?

– А что, они были бы чище, если бы вы принадлежали Джону Ребу? – Звук пощечины его ухмыляющемуся лицу отрезвил Камерона. Его улыбку как рукой сняло. – Ну, вот что. Вы, по-видимому, не отдаете себе отчета в том, что говорите и что делаете. Ночь, которую вы проведете здесь, послужит вам хорошим уроком.

– Вы что, собираетесь поместить меня вместе с… обыкновенными…

– Это приговор.

– Слизняк! Подонок! – Она выпрямилась и подняла подбородок. Подбоченившись, она выкрикнула: – Я не боюсь ни вас, ни вашего приговора, жалкая тварь. Я даже рада приговору.

Кортни заперли в камеру для задержанных, где, кроме нее, были еще две женщины, а в соседней камере находились четверо мужчин.

Брэндэна среди них не было видно.

Он следил за ней из своего темного угла, не замеченный ею. Какого дьявола она тут делает? И почему она говорит с французским акцентом?

– Глянь-ка на ей! – захихикала одна из арестанток ее камеры. – Не боисси, что тут те пообтерут твой лоск, а, сладкая моя?

– Заткнись, Митци, ты пугаешь ее. Ты из наших? Как тебя зовут, малышка, и за что ты попала сюда?

Кортни подобрала и пригладила свои волосы.

– Мадемуазель Эмери Сен-Пьер.

Мадемуазель кто? Что за вздор? Брэндэн был в полной растерянности.

– Хи-хи! Я же те говорила – она леди. Эти Сен-Пьеры большие любители до французиков.

– Ты не Сен-Пьер, – упорствовала Митци. – Сен-Пьеры не сидят в тюрьмах.

– Мне наплевать, верите вы или нет. А сейчас отвяжитесь.

«Да, – подумал Брэндэн, – она, как обычно, красива и высокомерна». Он смотрел, как она обтерла перчаткой скамью, а затем швырнула перчатку на грязный пол.

Пока он размышлял, проснулся один пьянчуга.

– Эй! Кого мы видим? Слушай, а ты ведь аппетитная бабенка!

Еще один забулдыга попытался переменить лежачее положение на сидячее, но не преуспел в решении столь трудной задачи и скатился со скамейки.

– Те надо быть не здесь, а в борделе. Ты не похожа на уличных проституток, – продолжал развивать свою тему первый пьяница, плотоядно глядя на нее.

– А ну заткнитесь, вы, хамье, – холодно сказал Брэндэн, заметив, что при звуках его голоса она повернула голову и стала всматриваться в его темный угол. – Вы смущаете леди.

– Извиняемся, кэп, – быстро ответил один из пьяниц. – Мы только пошутили с ней. Мы не собираемся делать ничего плохого.

Брэндэн неторопливо подошел к решетке, разделяющей камеры, и ободряюще улыбнулся Кортни. Она широко раскрыла глаза.

– Ты так оброс, что я тебя едва узнала. Что, у тебя тут нет ни бритвы, ни расчески?

Он машинально провел пятерней по волосам и набросил на плечи длинную накидку, пытаясь прикрыть грязную одежду.

– Очень рад видеть вас снова, мадемуазель.

– А я вас, – кисло отреагировала она.

Он кивнул головой в сторону дальнего угла и направился туда. Она шла вровень с ним по своей камере, осторожно ступая. По дороге она брезгливо покрутила носом, видя, как кто-то испражняется у стены. Когда они отошли подальше от посторонних глаз, он мгновенно сменил улыбку на гневную ярость.

– Ты, дура! – прошептал он. – Какого черта ты притащилась сюда!

Ее соблазнительная улыбка и кокетливый наклон головы противоречили низкому хриплому голосу.

– Я приехала за своим сыном.

– С чего ты взяла, что он у меня?

– Ты похитил его в парке.

У Брэндэна упало сердце. Значит, ребенок все еще не найден, и, что хуже всего, она считает, что он ответствен за его исчезновение. Она не знала правды, и он собирался было открыть ее, но она подняла руку, приказывая ему молчать.

– Не отрицай этого. Тебя видели. Итак, где он?

Брэндэн решил, что сейчас не время и не место для того, чтобы она узнала правду. Он должен пока обманывать ее.

– Почему я должен тебе говорить? Ты пыталась отнять его у отца.

– Брэндэн, будь разумен! После суда тебя могут казнить или, по меньшей мере, упечь в тюрьму. С кем ты оставишь сына? Твоя шлюха вышла замуж за моего брата.

Брэндэн услышал отчаяние в ее голосе. Ему было невыносимо жаль ее, но правда была бы для нее еще страшнее. Он хранил молчание.

– Ну не настолько же ты ненавидишь меня, чтобы лишить своего сына и отца и матери?

Конечно, надо бы сказать ей правду. Но какая ей польза от этой правды?

– Вытащи меня отсюда, и ты получишь своего сына, – коротко сказал он.

Ее глаза расширились.

– Да ты в своем уме? Как, по-твоему, я могу это сделать?

– Я знаю вас, мадам, – улыбнулся он. – Ты не была бы здесь, если бы не продумала все возможности. И я не знаю более изобретательного существа, чем ты.

Время тянулось медленно. Все уснули, кроме них: Кортни не отрываясь смотрела на Брэндэна.

– Ты не собираешься спать? – спросил Брэндэн.

– Где твой корабль?

– Конфискован.

– А команда?

– Арестована и отправлена в тюрьму на Севере.

– Тэтчер тоже?

– Его там не было. У меня была другая команда, с узкой, так сказать, специализацией.

У нее захватило дыхание.

– Пираты?

– Не так грубо, но что-то в этом роде. – Он ухмыльнулся. – Не изображай оскорбленную невинность. Чтобы прорвать блокаду, лучше людей не сыщешь.