– Я никогда по-настоящему не буду твоей. Я ненавижу тебя.

Он перевернул ее на спину и обхватил ногами.

– Ну, покажи мне свою ненависть, любимая, дорогая, любовь моя. – Своими пальцами он гладил ее внутренние губы до тех пор, пока она снова не захотела его. – Ты пойдешь за мной до врат ада, если я позову тебя. Ты владеешь мной так же, как и я тобой. – Он вошел в нее, и некоторое время они лежали спокойно, как одно целое. Затем они вошли в ритм и снова потеряли представление о том, где кончается она и начинается он. – У нас вместе все так прекрасно, – прошептал он ей в ухо. – Ее предательское тело следовало за движениями его тела, ее мышцы сжались, когда он вошел в нее еще глубже, и они слились в обжигающем взрыве облегчения.

Она помнила, что их близость всегда сопровождалась каким-то таинственным ощущением: они парили в освещенном звездным сиянием небе, на какое-то мгновение она забывала об осторожности, и слова, о которых она могла пожалеть, слетали с ее губ вопреки ее воле.

– Я люблю тебя.

Она сказала это, не думая. Она знала теперь и знала всегда, как пусты и лживы все ее протесты и отрицания.

Он застонал от счастья.

– Да, – прошептал он, как будто еще до этого признания уже знал о нем.

Когда они лежали – их тела были еще сплетены, его голова покоилась у нее на груди, – он вдруг осознал полноту своего счастья. Она произнесла слова любви и стала свободной. Почему же он не говорит ей те же слова? Они же правдивы, видит Бог.

Он хочет сказать ей, что любит ее больше жизни, что убьет каждого, кто обидит ее. Тогда почему же он не говорит их, зная, что она мучительно хочет их услышать? Не потому ли, что он уже произносил их в Брайтоне, а она отвергла его тогда?

Она спала, пока он не разбудил ее.

– Ты, наверное, умираешь от голода? – Она кивнула. – Я имею в виду еду. О других аппетитах я уже позаботился. – Он открыл походную корзину и протянул ей цыпленка, завернутого в салфетку. – Гостинец от Флер. – Он лег рядом с ней, положив свою руку ей под голову. – А он ничего. Хотя Клара готовит лучше, уверяю тебя.

Они помолчали.

– Почему ты так долго собиралась? – спросил он.

– Что ты имеешь в виду? – Она была озадачена.

– Признаться в любви ко мне.

Она натянуто засмеялась в ответ.

– Тебе не следует верить словам, сказанным в порыве страсти. Я сказала только то, что ты хотел услышать. – Она швырнула цыпленка обратно. – Как я могу любить тебя? Ты сломал мою жизнь. С момента нашей встречи главным моим ощущением стала боль. Ты украл у меня ребенка – нет ничего более жестокого, чем это. Я никогда не смогу любить тебя. – Она встала, накинула на себя шелковый халат и повернулась к нему с ледяным выражением лица. – Это ведь ты внушил мне, что любовь и постельные забавы не имеют ничего общего друг с другом. Мне нравятся эти забавы, но они не трогают ни души, ни сердца.

– Ну, если это был всего лишь спектакль, то ты хорошо поработала.

– Ты меня этому научил. – Она налила воды в стакан. – Теперь скажи мне, где мой сын.

– Пока нет. – С этими словами Брэндэн вышел.

Кортни села на край постели. Она отдала ему все, ничего не получив взамен. Ничего. Она даже не знает, где находится ее сын. Как глупо! Почему она то и дело теряет голову?

Вечером Брэндэн сообщил Кортни, что доктор Картрайт оправился и в состоянии продолжить путь и что на рассвете они отбывают в Баратарию.

– Там нас возьмет один из моих кораблей. А сейчас отдохни.

Наутро они благополучно перебрались через болото и ступили на палубу корабля. Отношения между Кортни и Брэндэном оставались натянутыми. Два дня спустя они прибыли в Нассау. Во время плавания Кортни держалась холодно. На берегу Брэндэн поселил ее в домике, а затем настоял на совместной прогулке по берегу моря.

Его поведение выглядело зловещим. На лбу его Кортни увидела глубокую складку.

– Ты пугаешь меня, – сказала она. – Я сделала все по-твоему, дала тебе все, чего ты хотел. Ну, теперь-то ты скажешь мне, где мой сын?

Он не хотел ей врать. Он оберегал ее от жестокой правды, как мог, но теперь путей отступления не было.

– Корт, – угрюмо начал он, – у меня его нет.

– Ну, конечно, нет, – она сердито вздохнула, – куда ты его дел? Где он – на Севере, в Бостоне? – Он склонил голову и стал рассматривать свои руки. – Ты же не оставил его в Чарлстоне? – Она пролепетала еще несколько бессвязных слов, а он тяжело покачал головой.

Их глаза встретились.

– Я не знаю, где он, – выдавил из себя Брэндэн.

Кортни глядела на него, быстро моргая, и старалась понять смысл его слов. Он попытался привлечь ее к себе, но она воспротивилась.

– Прости меня, – проговорил он тихим голосом.

Ее голова упала ей на грудь, она дрожала, из глаз текли слезы.

– Ты его потерял?

– Мне бы надо было все рассказать тебе раньше.

– Ты лжешь мне, – возразила она, – он у тебя. Ну почему ты продолжаешь мне лгать? Неужели тебе все время хочется причинять мне боль?

– Я всегда хотел получить Шона, но не до такой степени, чтобы похищать его у тебя.

Кортни изучающе смотрела на него некоторое время.

– Нянька видела тебя.

– Я действительно поддел за ней в парк. Я сел приблизительно в двадцати футах от нее и наблюдал, как она нянчит моего сына. Она вынула его из детской коляски и положила на одеяло, расстеленное на траве. Скажу честно, у меня мелькала мысль забрать его. Я был ослеплен ненавистью и гневом. Вместо того чтобы упрекать себя, я упрекал тебя за то, что ты разрушила нашу семью, – пристально глядя на нее, поглаживая ее руку, он продолжал тихим голосом. – Пока я сидел на скамье, размышляя о том, как вернуть тебя, подошла какая-то женщина, взяла ребенка, положил его в коляску, и быстро покатила ее. Я оглянулся. Няня лежала на одеяле без сознания. Женщина села в карету, стоявшую неподалеку, и я, конечно, кинулся за ней. – Он помолчал в нерешительности. – В этот момент на меня напали из засады.

Кортни так сильно сжала руки в кулаки, что ногти вонзились в ладони. Засада! Для чего, зачем? Могло ли это быть?

– Он держал пистолет у моей головы, а женщина ввела мне наркотик. Когда я очнулся, я был в его логове, в Лондоне. Мне было приказано прорваться через блокаду и доставить оружие в Чарлстон. После этого мне вернут моего сына. Тут ты объявилась в Новом Орлеане, и я уж подумал было, что все это было подстроено с твоим участием. Когда я увидел, что тебе неизвестна правда, я решил так вести себя, чтобы по возможности оградить тебя от боли.

Наступило молчание, ей казалось, что свет померк вокруг нее.

– Кто это был? Ты его знаешь?

– Я встречался с ним один раз, когда перевозил оружие в Ирландию. Это было как раз тогда, когда мы встретились на берегу в Дувре. Его имя Сильвер Нед.

Кортни охватил страх, ей казалось, что сердце вот-вот остановится в ее груди. В ушах стоял звон, надвигалось удушье. Она глубоко вздохнула и выдохнула.

– Мой сын у Сильвера Неда? – Ее голос походил на хриплое карканье.

В ужасе от услышанного она потеряла сознание.

Когда Кортни пришла в себя, она обнаружила, что лежит в своей спальне, голая, накрытая легкой простыней. Занавеси были опущены.

– Я дал тебе успокоительное, и ты несколько часов спала, – сказал Брэндэн в ответ на ее вопросительный взгляд. – Доктор Картрайт все рассказал мне о Сильвере Неде… и о тебе. – Он крепко обнял ее и прижал к себе. – Ты столько выстрадала, но больше он и пальцем не дотронется до тебя. Я позабочусь об этом.

– Мне ничего от тебя не надо, – холодно ответила она.

– Ну, когда ты перестанешь отталкивать меня? – с горечью спросил он.

Кортни поискала подходящий ответ и не нашла его.

– Слишком много всего было между нами, Брэндэн.

– Но ты же сказала, что любишь меня, – настаивал он.

– С того самого дня, как я узнала тебя, вся моя жизнь была непрекращающейся сердечной болью. Я думала, что Сильвер Нед охотится за мной. Но он охотился за тобой. За тобой. Ему нужны твои корабли, ему нужен ты – контрабандист и перевозчик оружия. Ты подвергаешь нас опасности – Шона и меня.