– Давай помогу, – предложил Адам.

Подойдя к ней сзади, он не без труда распутал вуаль и отстегнул булавки. Прядь пепельных волос скользнула по его руке. Пышные, мягкие волосы, блестящие шпильки и булавки, таинственная прозрачность разноцветной вуали – все это кружило ему голову.

А ведь я уже делал это раньше, неожиданно подумалось ему. В прошлой жизни. Я был Уинни Роландом, великим махинатором здешних мест, полюбившим Невесту из Рейнбоу, поведшим ее к алтарю, положившим к ее ногам легендарное ожерелье и умершим на ее руках…

Да, никуда она не сбежала. Я просто странно уверен в этом. Айрис права, да, она права во всем.

И моя храбрая Айрис не сбежит, она не уедет от нас.

Моя Айрис.

– Спасибо, – поблагодарила Айрис – Дальше я сама. – Вытащив пару шпилек, она тряхнула головой, нисколько не заботясь о дальнейшей судьбе многочисленных шпилек и булавок, дождем посыпавшихся на пол. Вуали медленно, одна за другой, опадали на обнаженные плечи. Пурпурная, оранжевая, желтая, розовая, зеленая, бирюзовая, лазурная, цвета индиго, фиолетовая…

Адам позволил своим рукам коснуться волны ее шелковистых волос и скользнуть вниз, зарываясь в их блестящую глубину. Накрутив локон на палец, он медленно провел по нему губами, наслаждаясь изысканным запахом. Затем его ладони легли на ее нежную шею и заскользили вниз, к оголенным плечам. Ее кожа сказалась горячей на ощупь и опьяняюще мягкой и бархатистой. Она, как – наркотик, притягивала все сильней и сильней, и остановиться не было сил.

– Как ты красива! – выдохнул он и снова повторил, словно упиваясь этими словами и изумляясь одновременно: – Необычайно красива.

– Не я, а платье, – поправила его Айрис. – Только платье.

– Нет. Ты.

Наклонив голову, Адам осторожно коснулся губами ее плеча. Судорожно вздохнув, Айрис прислонилась к нему. Хрупкая и маленькая, она едва достигала макушкой его ключицы.

На несколько секунд, показавшихся обоим вечностью, Адам припал к жилке, отчаянно бившейся под тонкой кожей ее шеи.

– Ты пахнешь розами, – выдохнул он. – Мускусом. И амброй. Ты умудрилась скопировать даже запах Женщины-Радуги.

– Никто не знает, какими духами она пользовалась, – прошептала Айрис. – Так что этот запах исключительно мой. По крайней мере, утром я… впрочем, это неважно.

Пройдясь руками по плечам, его ладони скользнули по лентам, расшитым жемчугом и тянущимся вдоль рукавов, продолжили свой путь ниже, едва коснувшись мягких холмиков груди, а затем пальцы Адама сомкнулись на талии девушки, неправдоподобно тонкой в жестком корсете. Аромат роз, казалось, пропитал все вокруг, и голова шла кругом от их восхитительного пряного запаха.

– Адам, – простонала Айрис. Ее голос дрожал и отказывался повиноваться. – У меня какое-то странное чувство… голова какая-то легкая-легкая…

Руки Адама поднялись и легли на край жесткого корсажа. Губы же зарылись в ароматный каскад ее волос.

– Может, слишком давит корсет, а?

– Нет, – сказала она. Он не видел ее лица, но почувствовал, что она улыбается.

– Неприятное чувство?

– Н-нет, неприятным его не назовешь.

– Ну, так я хочу разделить его с тобой.

Осторожно проникнув за вырез платья, его руки легонько сжали груди Айрис, наслаждаясь их мягкостью и нежностью и слушая частые, неровные удары ее сердца.

– Адам, – простонала она, – о, Адам!

Она повернулась, прижавшись всем телом к его твердой груди. В голубых глазах отражалось сияние яркого утреннего солнца, а влажные губы приоткрылись в волнующем ожидании поцелуя. Это была не прежняя Айрис во всей своей многоликости. Нет. Здесь не было ни упрямицы Айрис Мерлин, ни чувственной кошки, ни холодной, как айсберг, Айрис-организатора. Перед Адамом стояла совершенно иная женщина, существующая в ином времени и мире, женщина-загадка. Притянув ее еще ближе к себе, Адам нежно обхватил своим ртом влекущие алые губы.

Испепеляющий жар. Неимоверная сладость. Радость открытия. Обоюдная нежность языков. Вкус двоих, смешавшийся в единый коктейль. Прошлое, настоящее, будущее, закрутившиеся в бешеном вихре чувств, пока время для них двоих не остановилось совсем.

– Адам, Адам…

Адам!

Время вновь выплыло из небытия и обрушилось на головы влюбленных, когда они меньше всего этого ожидали. Адам снова стал самим собой, Адамом Фримонтом, а не Уинни Роландом, держащим в объятиях Женщину-Радугу. А та вновь превратилась в Айрис Мерлин, библиотекаря из Миннеаполиса. Адам помотал головой, рассеивая остатки тумана.

– Адам, кто-то стучит в дверь. Наверное, Саманта.

– Саманта, – покорно повторил он. – Конечно. С твоей одеждой.

Он безропотно разжал объятия, и Айрис отступила на шаг. И оба посмотрели друг на друга.

Адаму казалось, что его протащили сквозь огонь, а затем на обожженное тело напялили грубую одежду. Сделав над собой неимоверное усилие, он поплелся к двери.

– Да иду я, иду.

Естественно, за дверью стояла запыхавшаяся, раскрасневшаяся Саманта.

– Я уж решила, что ты никогда не откроешь, – проворчала она. – В салуне напекли пончиков, ну я и задержалась на секунду – съесть парочку, а когда взглянула на часы… – Последовал тяжелый вздох.

– Ничего, Саманта, – послышался из-за спины Адама голос Айрис. Нетерпеливо протянув руку, она взяла из рук девочки бумажный пакет. – И как раньше женщины умудрялись носить подобные корсеты с утра до поздней ночи? Я готова разломиться пополам.

Саманта хихикнула.

– Но зато ты выглядишь просто потрясающе! Точно как леди с той картины.

– Угу, – поддакнул Адам, не сводя глаз с наполовину обнаженной груди Айрис. – Точная копия.

– Нет, – нахмурилась девушка. – Не точная. Спасибо, Саманта. Беги обратно в салун, может, там еще остались пончики.

– Но я хотела…

– Беги, – строго повторила Айрис. – Увидимся позже.

Саманта убежала, и Адам закрыл за ней дверь. А Айрис стояла посреди гостиной, вцепившись в пакет с одеждой.

– В какой комнате я могу переодеться?

– Налево – моя спальня, соседняя – кабинет.

Выбирай сама.

Айрис выбрала кабинет.

– Но мне понадобится твоя помощь, – смущении сказала она, – хотя бы в самом начале. Здесь, наверное, миллион крошечных крючочков и булавок, и все на спине.

– Ладно.

– Взбрело же Айрис Мерлин в голову заказывать платье, которое не наденешь и не снимешь без посторонней помощи! Наверное, у нее для этой цели есть горничная или что-то в этом роде.

– Может, горничная, может, муж, – сказал Адам. – Повернись.

Медленно и грациозно она повернулась.

– Адам? – не глядя на него, вдруг спросила она.

– Ммм? – После долгой, но неравной борьбы первый крючок сдался.

– Я думаю, нам больше не следует так целоваться.

– Ты думаешь? А почему?

– Даже не знаю.

– Скажи мне, что все в порядке, – процитировал ее слова. – Скажи хоть что-нибудь. Только не поворачивайся ко мне спиной.

– Я снова отталкиваю тебя, ты это хочешь сказать, да?

Расстегнув последний крючок, Адам ловко распустил шнуровку. Она слегка наклонила голову и принялась за застежку спереди. Знает ли она, думал Адам, что делает со мной один вид ее белоснежной спины, виднеющейся из-под расстегнутого корсажа? Может ли представить, насколько соблазнителен шелковистый локон, игриво сбегающий на шею?!

– Да. Именно это я и хотел сказать. Но сейчас, по крайней мере, ты признаешь, что действительно так делаешь.

– Как же мне быть? – Голос Айрис дрожал. – Ты говоришь, что хочешь меня, что жаждешь моих поцелуев, но что… что не хочешь любви.

Тяжелый запах роз испарился. Пахло ее чистой кожей, лавандой. Казалось, и честностью.

– Как бы я хотел, чтобы те слова никогда не были сказаны, – вымолвил, наконец, Адам.

– Но, тем не менее, ты их произнес.

– К сожалению.

– И так оно и есть.

– Да, – повторил он. – Так оно и есть.

Айрис судорожно вздохнула.

– Именно поэтому мы больше не должны целоваться. Ты можешь обещать мне это?