– Где ожерелье? – крикнул кто-то.

– Где Уинни Роланд?

– Айрис! Посмотри сюда!

– Мама, это волк? Вон там, в зеленом грузовике!

Волк?! Зеленый грузовик?!

Айрис так резко повернулась, что чуть не упала. «Эсмеральда» вклинилась между школьным оркестром и толпой на тротуаре; Адам за рулем, и Киманчи рядом с ним на переднем сиденье. На Адаме был пиджак цвета воронова крыла, тугой галстук и вышитая жилетка от костюма Уинни Роланда. Он что-то объяснял одному из трубачей, потом повернул голову, встретился с ней глазами и, совершенно неожиданно, улыбнулся.

Сердце Айрис остановилось. Все застыло. Казалось, все замерло навсегда, когда Адам улыбнулся ей.

– Адам! – крикнула она. Повозка дернулась, она ухватилась за спинку сиденья, чтобы не упасть, и ее сердце забилось снова.

– О, Адам, что там в Карсон-Сити? Что решили в правлении «Золотой Долины»? Они вернулись к проекту «Рейнбоу»?

Он показал рукой на уши и покачал головой. Когда ему удалось подъехать поближе, он высунулся из окна.

– Как ты красива! Не может быть, чтобы весь этот бедлам был из-за праздника Старого Фелисити.

Что здесь, черт возьми, происходит?

Он ничего не знает! Адам приехал прямо из Карсон-Сити и ничего не знал про ожерелье.

– Не обращай внимания. Как насчет «Рейнбоу»?

– Я ушел с совещания в час, – сказал он. – Они все еще доказывали, что Фелисити слишком изолирован, а я объяснял, что праздник изменит положение, и вдруг мне пришло в голову, что если праздник так важен, то мне лучше быть здесь и играть свою роль. Господи, как бы я хотел, чтобы они увидели все это. Какого черта здесь делает телевидение?

– Ты не слушал радио, да? – улыбнулась Айрис. – И не читал газеты, и не смотрел телевизор этим утром?

– Нет, – озадаченно сказал он. – Я был на совещании все эти два с половиной дня. Вернулся домой в пять утра и думал немного поспать. Извини, что опоздал. Айрис, что происходит?

– Я нашла его, – сказала Айрис. – Во вторник ночью, там, в шахте. Я нашла ожерелье!

– Нашла что?

Повозка остановилась так резко, что девушка вынуждена была снова ухватиться за сиденье. По толпе волной прошел гул, головы стали поворачиваться в одну сторону. На пересечении улиц, поперек дороги, блокируя шествие, стоял джип. Лена Максон высунулась из окна, размахивая большим красно-бело-синим пакетом.

Ожерелье, сообразила Айрис. Ювелир отослал его быстрее, чем я ожидала. Значит ли это, что его оценили высоко? Или, наоборот, низко?

– Адам, – попросила она, – ты сможешь выбраться из толпы и принести тот пакет от Лены? Прямо сейчас? Пожалуйста!

«Эсмеральда» остановилась вместе со всем парадом.

Впервые Айрис заметила вмятины и царапины на дверце водителя и крыле машины – результаты аварии в пустыне.

Ты знаешь, – сказал Адам той ночью, – здесь место, где осуществляются наши фантазии.

О, пожалуйста, молила девушка. Пожалуйста, пусть оценка будет высокой. Пусть здесь будет еще одно место, где смогут осуществиться наши фантазии…

Адам распахнул дверцу и вышел.

– Я пробьюсь туда, – сказал он, – и, если нужно, принесу пакет в зубах. Ради Бога, Айрис, ты только что сказала, что нашла ожерелье Айрис Мерлин?

– Принеси пакет, и я покажу тебе его.

Кима выпрыгнула из грузовика, и, как по волшебству, толпа разделилась надвое. Лена вручила Адаму конверт, помахала Айрис и вырулила джип с дороги так, что шины завизжали. Шествие снова пришло в движение. Люди размахивали руками и кричали от возбуждения, репортеры с камерами проталкивались вперед.

– Вот! – Адам вспрыгнул на повозку, Кима растянулась с ним рядом, а Кузнечик изогнулся в руках Айрис, его шерсть встала дыбом и черно-белый хвост распушился.

– О, Боже, она загрызет его! – Айрис с трудом сдерживала котенка. – Держи ее, Адам.

– Не бойся, она не станет с ним связываться, – успокоил ее Адам.

Айрис рассмеялась. Ей было хорошо. Вуали трепетали на ветерке.

– Я тоже ее не боюсь, – сказала она. – Больше не боюсь. Смотри.

Она наклонилась и погладила Киму по голове. Мех был густым и мягким. Киманчи повела ушами и взглянула на Айрис.

Остаток слабости и страха испарился на солнечном свете. Айрис снова рассмеялась.

– Я не боюсь ее, – повторила девушка. – Я теперь ничего не боюсь.

– Ну, а я боюсь, – усмехнулся Адам. – Я боюсь, что эта толпа разорвет нас на кусочки, если ты не откроешь посылку. Что это, извинения от Дональда Фонтенота?

– Я уже получила их, – сказала Айрис. – Это лучше. По крайней мере, я надеюсь, что лучше.

Она разорвала пакет. Внутри был сверток со старой ювелирной шкатулкой и письмо. Девушка раскрыла послание.

– Мы благодарны возможности, и т. д., и т. д., и т. д., – читала она. – Аметисты, аквамарины, цитрины… Вот. 48 рубинов, подобранных по цвету, примерно в карат весом каждый. 60 изумрудов, очень чистого цвета, вес в каратах колеблется от… Стоимость самих камней от 300 до 400 тысяч долларов. Ожерелье в целом как исторический предмет, однако, уникально и может стоить… От 300 до 400 тысяч долларов.

Врач. «Скорая помощь». Клиника со сверкающим новейшим оборудованием.

Письмо выпало из рук Айрис, и ветерок подхватил его. Адам вовремя поймал пакет, иначе он тоже выпал бы из ее рук. Он разорвал красно-бело-синюю обертку и с большой осторожностью вскрыл меньший сверток. Увидев старую ювелирную шкатулку, нахмурился и заколебался.

– Открой ее, – сказала Айрис.

Адам откинул крышку.

Солнце брызгами огня разлетелось от камней в изящной золотой и серебряной оправе. Адам долго смотрел на все это великолепие, не говоря ни слова. Вокруг них щелкали и жужжали камеры, мелькали вспышки.

– Где ты нашла его? – наконец спросил он. – Как?! Боже, Айрис, я не знаю, поздравлять ли тебя с этой находкой или ругать за то, что пошла на такой риск. Ведь старая шахта небезопасна.

– Это заняло всего несколько минут, – виновато сказала она. – Потом я расскажу тебе. О, Адам…

Айрис запнулась и посмотрела на него любящим взглядом. Он улыбнулся ей.

– Айрис, я…

– Нет, – оборвала она его. Ее сердце тяжело билось, ладони были холодные. В ее мечтах все было так просто, но как тяжело оказалось на самом деле.

Это была не фантазия. Это был риск, на который раньше она никогда бы не осмелилась. – Нет, – повторила Айрис. – Я хочу рассказать тебе, что я собираюсь с ним сделать.

– Надеюсь, ты собираешься его надеть.

– А после праздника…

Его глаза потемнели. С поразительной ясностью она читала его мысли, а в ушах звучали ее собственные слова: Я положу ожерелье в стеклянную витрину «библиотеке, и люди будут приезжать издалека, чтобы…

– Я не собираюсь класть его под стекло ни в библиотеке, ни где бы то ни было, – сказала она. – Я намерена продать его. И использую эти деньги на открытие клиники здесь, в Фелисити, о чем мы с тобой и говорили. Я остаюсь, Адам, и я намерена удостовериться, что такие случаи, как с Самантой, никогда больше не повторятся.

– Ты нашла свое ожерелье, – сказал Адам бесцветным, невыразительным тоном, что совсем не было похоже на него. – Оно стоит 400 тысяч долларов. И ты собираешься продать его и открыть клинику здесь, в Фелисити?

– Да, – подтвердила Айрис. – И, Адам, я…

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Почему так трудно выговорить эти слова?

Он обнял девушку и прижал ее лицо к своей груди. Толпа с вожделением подбадривала их криками. Айрис обняла его. На ее щеке отпечаталась вышивка его жилета. Только почувствуй это, Адам, молила она про себя. Почувствуй, что я пытаюсь сказать тебе. Я люблю тебя. Я люблю тебя…

– Я знаю, – мягко сказал он. – О, моя дорогая, я знаю. Но все изменилось. Ты богата. Ты героиня. А я демонстративно ушел от членов правления «Золотой Долины». И теперь должен начать все сначала, вновь искать вкладчиков. У меня ничего нет, Айрис, кроме требований города-призрака и кипы предварительных отчетов.

– Не имеет значения.

– Для меня имеет.