— Противоречие, — поморщившись, пояснил он. — Загадка. Одна из тех, что не разгадали ни в одном из миров…

Вот теперь верю, что передо мной выпускник Академии. Только маг способен размышлять о загадках мира, сидя на чуть подогретой заклинанием, но все же осенней земле.

— Ладно, идем, — он убрал трубку, поднялся, и протянул руку за флягой. — А то замерзнет твоя менестрелька, голос потеряет…

До ямы мы дошли быстро. Я было бросился к ней, но маг удержал меня за рукав.

— А теперь о плате, Воин…

Я попытался отмахнуться, но Лис не отпускал.

— Дай, вытащу, потом разберемся!

— Нет уж… Сначала — плата. Итак… Моя плата такова… Куда бы вы ни пошли, куда бы ни спешили, встретите когда в дороге человека, что о помощи попросит — не откажите ему.

Я кивнул, удивленный. Пальцы разжались. Я пошел к яме: сделал пару шагов.

— Эй, лови! — рядом со мной на землю упала фляжка. Я понял, отряхнул ее…

…и обернулся.

Рыжий лис с наглой мордой тявкнул насмешливо, подхватил сумку в зубы и, подмигнув мне, ахнул пушистым хвостом и был таков.

По его хребту шла белая полоса…

Сны сбываются…

Вот влип! Это ведь был, мать его так, Старший!

Нара

Утро пришло. Утро пришло, хмурое, злое, осеннее. Я встретила рассвет безо всякого восторга. Волки до меня не добрались. Я даже не замерзла! То есть холодно, конечно, было, но смерть так и не пришла. То ли мое тело не такое слабое, как мне показалось сначала, то ли я вообще недооценила людей.

Утро. Если я так и не замерзну, умирать придется от жажды. Это три дня. А если дождь пойдет? От голода, за месяц? За это время меня сто раз успеют найти и вытащить. Зачем? О, Стихии, за что мне такое наказание?!

Холодно. Противно. Промозгло. Если сейчас в тепле не окажусь — точно простыну. Если еще не успела. Хаос, какая мне разница?! Время тянулось бесконечно.

Сколько я ни молила, сколько не звала — Ткачиха не отвечала. Намертво отрезала меня Осенняя Княгиня, намертво. Сколько прошло времени — не знаю.

Ушли чувства. Жажда жизни перестала бороться с отчаянием. Все забрала усталость. Я не знаю, что случится, когда это тело умрет. Попаду ли я сразу в Хаос или, освобожденная, успею побывать во владениях Ткачихи Судеб? «Успею» — потому что она тут же перережет нить. Князья не терпят, когда нарушают их приказы. Князья не терпят, когда оспаривают их волю. Остается надеяться, что смерть будет недолгой. Не тела, а моей сущности, меня самой. Я боюсь боли… а смерти уже не боюсь. Скорей бы только.

Вместо неминуемой гибели на меня надвинулось нечто более страшное.

О, Хаос! Стихии! Ткачиха!

Ну, что я сделала Осенней Семье?! За что они меня преследуют?! Сначала Реи'Линэ, потом Листопад. Все-таки он! Его приветствовали волки! Но ему-то какая разница?! На что ему сдалась я и мой человек?!

Они шли вместе. Остановились у самой ямы.

О, нет… Ли'ко еще плату с человека потребовал! Значит, этот дурень сам додумался его о чем-то попросить! Идиот!!! Это же надо — за несколько дней связаться с двумя высшими фейри! Одного бы на всю жизнь хватило!!!

— Дай, вытащу, потом разберемся!

Это он из-за меня?! Он, что же, не узнал фейри?! Ну да, не узнал… должно быть, за мага, как Реи'Линэ принял. И догадался, безумец, позвать на помощь! Больше некого было?!

Вытащит он меня, как же…

Человек остановился на краю ямы. Заглянул вниз. Лицо его не предвещало ничего доброго. Я стояла, расслаблено опираясь на кол. Так, будто в яме нахожусь по своей воле. Только пальцы намертво вцепились в дерево. Не думаю, что ему захочется лезть за мной сюда, но он же сумасшедший, как все Воины…

Кажется, он удивился. Я опять сделала что-то не так. Наверное, человеческая девушка не так бы встретила своего спутника, явившегося вытаскивать ее из волчьей ямы. Вот только серьезней ко мне Тиан относиться не стал.

— Что ты себе позволяешь? — требовательно спросил он.

— Тебе-то что за дело? — стараюсь говорить лениво, презрительно, как и положено Старшей при встрече с человеком.

— Нара! — А вот теперь смертный перестал сдерживать свой «праведный» гнев. — Прекрати дурить! Что это ты выкидываешь?! Зачем ушла с постоялого двора на ночь глядя?! Что ты забыла в этом лесу? Я по твоей милости упустил обоз, да еще связался со Старшим! Унижаться пришлось, лгать! Ты…

— Да как ты смеешь?! — заорала я, чувствуя, как злое бешенство смывает остатки разума. За это Ткачиха меня не любила больше всего: однажды я выплеснула свою ярость на нее саму. Ох, как она после гневалась!.. Но тогда я ей все-таки высказала все! И даже больше! Уму непостижимо, как и жива осталась… Княгиня была милостива… Но зло затаила, а на память она никогда не жаловалась, а уж мстить как любит, сторицей воздает за все хорошее… — Как ты смеешь?! Кто дал тебе право меня отчитывать? Кто дал тебе право идти за мной?! Я ушла! Это мой выбор! Мое право! Я не твоя собственность, запомни это, человек! Я иду куда хочу и никто — запомни! — никто в смертных землях мне не указ!

Он так удивился, что не обратил внимания на мои оговорки. А я устала, смертельно устала изображать из себя молоденькую смертную. Я старше его на тысячи лет, перед моими глазами прошла череда смертей и рождений. Кто он такой, чтобы кричать на меня? Требовать ответа?!

— Нара, — нерешительно начал он, но я снова перебила.

— Ступай прочь, Тиан Берсерк! Ступай прочь, уходи к своему Пламени, к битвам, к пути Воина и к тому подобной чуши! Да чтоб ты себе шею тут же сломал — мне меньше мучаться! Проваливай! Иди в свои Костряки, догоняй свой обоз, пропадай ты пропадом!

Он злится. Тоже не самый терпеливый человек на свете. Злится — но сдерживает себя. Все еще принимает меня за ребенка, не верит моему слову. Я — Старшая, я сделала свой выбор. Чего ему еще надо?!

— Нара… Ты из-за той девушки ушла?

— Какой девушки? — Я никак не могу понять, что ему еще стукнуло в голову. Какое дело мне, Старшей… Он удивляется еще больше. Хаос! Я вспомнила девицу на постоялом дворе. Кажется, ее звали Кига. Я уже и забыла о ней, столько всего передумала. В голове осталось одно — мне не вынести жизни рядом с Берсерком, но и вдали я не справлюсь. Кажется, все действительно началось с девушки. Но я успела забыть о ней, погрузившись в свои раздумья. А он помнит. Небось, напридумывал себе невесть чего. Он ведь меня за человека считает, их женщины мужчинами не любят друг с другом делиться… — Ты о той дуре? Да проваливай ты к ней, мне какая разница?

— Все. С меня хватит. Или ты сейчас же вылезаешь…

Ага. Вот дурак. Неужто забыл, что я не по своей воле тут сижу? Или я так хорошо сыграла, поверил? Но если бы и могла… Во-первых, я собираюсь тут умереть. А во-вторых, если вылезу, пожалею о такой уютной яме и о стае волков, не пожелавшей до меня добраться этой ночью. Он меня тут же убьет и прикопает рядышком.

— Или что, Воин? Поднимешь руку на женщину? Да-а, Берсерк, этим подвигом ты прославишь свой меч! Ну, давай же! Угрожай, страши, пугай! Думаешь, я тебя боюсь?

Он сплевывает и разворачивается.

— Нет, — кидает через плечо. — Я ухожу. Мне надоело слушать твои вопли.

— И проваливай! — визжу я ему вслед. — Не заплачу! Жалеть не буду! Думал, очень мне нужен, да? Я и без тебя обойдусь! Ступай к фейр… к фейкам! В Пламя!

Он уходит.

Сейчас же меня покидает злость. Я сделала свой выбор, но почему же так хочется плакать?

Нет. Слез не будет.

Это не баньши рыдает, это глупое человеческое тело, которому холодно и хочется есть…

Он ушел. Бросил меня.

Нет! Это я его бросила! И никто — ни Ткачиха, ни Реи'Линэ, ни Ли'Ко не заставят меня изменить свой выбор. Старшие, мы всю жизнь служим Князьям. Баньши, мы связываем свою жизнь с Родом. Но сегодня мне на это плевать. Я не хочу больше подчиняться. Мне надоело уступать, смиряться, жертвовать…

Пусть уходит.