— Они бегут! — Он указал за реку. — Песчаные свиньи увидели, что мы идём, — и удрали!
Стефан удивлённо рассмеялся. С крепостной стены вдруг упали, разворачиваясь, два длинных синих стяга, и знаменосцы принялись бегать по стене, чтобы заставить шёлк трепетать и хлопать. Люди махали руками, прыгали и вопили, а войско за спиной Стефана откликалось победными кличами.
Стефан снова опустился в седло, отгоняя головокружительное чувство облегчения. Но ведь он же и не боялся по-настоящему! Сейчас он торопливо исправлял собственные воспоминания. Если он чего и желал, то боя. Он — тамплиер. Песчаные свиньи бежали от него, от одного только его вида. Он — тамплиер. Гордый, молчаливый, бесстрашный, как все Божьи герои, и уж конечно безо всяких сомнений въехал он в Настелет.
ГЛАВА 9
— Здесь будут конюшни на четыре сотни лошадей, склады, запасов которых хватит, чтобы прокормить целый год тысячу воинов, водосборники и колодцы, даже своя соляная копь, — рассказывал Герман. — Завтра я обойду с вами крепость; вы увидите её целиком. — Они шли вдоль ската к подножию большой квадратной башни; впереди них другие рыцари дожидались, когда их впустят. Голос Германа был полон гордостью. — Построить эту крепость повелел король, но принадлежит она Ордену. Тамплиеры чертили планы, тамплиеры поднимали камни, а когда она будет завершена — одни тамплиеры станут служить в её гарнизоне.
— Легко понять, как она важна, — заметил Стефан.
Он смотрел с высоты стены на восток, через мерцающие прозрачные струи реки. За вздувшимся от дождей Иорданом лежала пустошь, ровная и бурая, как растянутая кожа. Дороги, которые пересекали брод, веером расходились по ней, бледнее нетронутого песка, — словно лучи, что по промыслу Божию сходились сюда, к замку.
Герман сказал:
— Вон там, хотя отсюда и не видно, лежит великий тракт, что ведёт прямиком в Мекку и Каир. Во время мусульманских паломничеств народу на нём почти так же много, как и на городских улицах.
— У песчаных свиней тоже есть паломники? — удивился Стефан. — Куда же они ходят — к дьявольским гробам?
Герман улыбнулся.
— Нет, — сказал он, — в Мекку. — Судя по его лицу, он явно забавлялся. — А ты что же, думал — они поклоняются дьяволу?
Стефан неуверенно пожал плечами:
— Чему бы они ни поклонялись, это ложный Бог. Какая разница?
Всё так же улыбаясь, прецептор взглянул вдаль, и Стефану почудилось, будто он уловил едва приметный кивок. Жар прокатился по лицу и шее юного рыцаря; он чувствовал себя в ловушке, зажатым в тиски Устава — порой они удерживали, а порой и нет. Вдруг ему захотелось оказаться далеко-далеко отсюда.
Но Герман уже поворачивался к нему, по-прежнему переполненный страстью лишь к одному — крепости.
— Это будет первая из череды крепостей вдоль реки от Брода Иакова до Солёного моря. Мы запрём этот тракт кулаком из камня и стали и сможем держать всю Иорданию лишь пригоршней воинов. — Он кивнул Стефану: — Возможно, ты будешь служить в одном из этих гарнизонов. Стань там командиром, служи достойно — и тебе обеспечено избрание великим магистром.
— Мне? — переспросил Стефан. — Ну это вряд ли. — Но ему стало приятно; впервые за всё время он подумал, а почему бы ему и впрямь не подняться выше в Ордене. Он улыбнулся, и Герман улыбнулся ему в ответ.
По крутым ступеням они поднялись в крепостную башню. Рёбра каменных блоков были ещё острыми, и с них осыпался мел — так недавно их вывезли из каменоломни; в воздухе пахло извёсткой. Из окна на середине лестницы Стефан взглянул на недостроенную террасу, где в углу из двух стен несколько рядов кладки образовывали основание башни. Вокруг на террасе были ещё сложены грудами камни, лотки и подносы для раствора, инструменты. На краю недостроенного круга стены стоял кувшин с вином. Рабочих не было видно — они ушли праздновать поражение Саладина. По пятам за Германом Стефан пошёл в зал — на другой праздник.
В воздухе разливались тепло, свет, жужжание голосов. Поражённый, Стефан огляделся — вокруг небольшими группками, смеясь и беседуя, стояли люди. Он словно одним шагом перенёсся из голой пустыни в прекрасный французский дворец. Огромный, как храм, чертог уходил вдаль, каменные стены были обшиты деревом, потолок выведен высоким сводом. Ноги Стефана тонули в роскошной мягкости, и, глянув на пол, он увидел, что его застилают турецкие ковры. Высокие железные шесты, на которых крепились лампы, были украшены серебряными ободками и наконечниками, сами же светильники были из серебра и золота. Одну из длинных стен занимала шпалера с изображением какого-то мученика — святого Себастьяна, вспомнил Стефан, глядя на бесчисленные стрелы. Над очагом висели шёлковые стяги, окаймлённые золотыми кистями.
— Вот и король, — сказал Герман.
Следом за старшим Стефан пошёл через зал. Прецептор здоровался с другими рыцарями, кивал, улыбался — он знал здесь всех. Высокий безбородый человек бросился к нему и схватил за руку.
— Кровь Господня, сэр Герман, я никогда не видел ничего подобного! Не успел первый ваш десяток перевалить через холм, как сарацины разбежались, словно цыплята.
— Господь милостив, — сказал Герман. — Вы знакомы?.. — Он представил Стефана, и начался привычный ритуал: приветствия, имена, связи... — Сэр Стефан, — прибавил Герман, — племянник сенешаля Франции.
— Великолепно, — проговорил безбородый и снова потряс его руку. — Великолепно! — Он поклонился и отошёл поговорить с кем-то ещё.
— Зачем ты всегда напоминаешь об этом? — спросил Стефан.
Прецептор пожал плечами; лицо его было ласковым.
— Твой дед ведь был близким другом короля Людовика, верно?
Стефан нахмурился:
— Да, они дружили. Помню, король был ужасный зануда, честное слово, только и делал, что ходил в церковь. Когда он приезжал погостить, приходилось целыми днями распевать псалмы.
Лицо Германа сморщилось от едва сдерживаемого смеха.
— Хорошо! Не забудь эту историю, она чудесна. Вон там Хамфри де Торон — возможно, тебе стоило бы познакомиться и с ним... Смотри-ка, кто пристал к королю.
Стефан огляделся. В конце зала был невысокий помост полированного дерева, а на нём расставлены массивные кресла; перед креслами стоял Жерар де Ридфор. Жестикулируя, он говорил что-то невысокому человеку — не тамплиеру — в длинной роскошной котте пурпурного цвета.
Взгляд Стефана задержался на де Ридфоре. Маршал держал себя так, что поневоле бросался в глаза; на мгновение юноша решил, что, говоря о короле, Герман имел в виду маршала — что это саркастическое прозвище наподобие Святого, — и тут человек в пурпурной котте повернулся к ним.
— Сэр Герман! Добро пожаловать, присоединяйтесь к нам.
Стефан отшатнулся. Лицо перед ним было ликом монстра — смазанные черты, толстая, грубая, сморщенная кожа; под глазом зияла язва. Стефан задохнулся, отупев от потрясения.
Глаза на чудовищном лице моргнули.
— Ты можешь идти, — сказал король и вновь повернулся к де Ридфору.
Стефан отошёл в сторонку. Он сознавал, что миг назад уничтожил себя при этом дворе, нанёс смертельное оскорбление королю. Конечно же его удалят из замка, может быть, изгонят из Ордена... К нему подошёл Герман.
— М-да, это почти поражение... Что с тобой? Ты не знал?
— Мне жаль, — с мукой сказал Стефан, — мне так жаль...
— Ещё бы не жаль. Ну да не важно. Идём, попробуем ещё раз.
— Что? — Стефан огляделся, бросил взгляд на человека в пурпурной котте, перед которым, напыжась, вышагивал де Ридфор. Кажется, никто не смотрел на Стефана — и всё же его словно жгли тысячи взглядов. — Он прогонит меня.
— Нет, — сказал Герман. — Он предаст всё забвению. Он думает о себе не больше, чем ангел. Он отпустил тебя для твоего блага — не ради себя. Ну как — набрался смелости?
— Герман, я не могу. После того, что я только что натворил...