На перевале раз за разом протрубил рог, отдавая приказ врагу. Король глубоко вдохнул и обеими руками вцепился в седло. Конь пронёс его ещё ярдов двадцать, в гущу людей; там король снова повернул и увидел, что разрыв между франками и сарацинами стал уже больше полёта стрелы. Бой прекратился.

Онемелой рукой Бодуэн отёр лицо. Обернувшись, он поискал взглядом старого Хамфри, Балана, своего дядю Жослена — но вместо них оказался лицом к лицу с Германом де Монтойей, прецептором тамплиеров.

   — Что случилось? — хрипло спросил король. — Почему они отступили?

   — Они не отступили, — сказал Герман. — Они знают, что победа за ними. — Он нагнулся и сплюнул на землю. — Им хорошо известно, что мы здесь в ловушке — за спиной у нас река. Оки могут и подождать. К завтрашнему утру подтянется остальное войско, и тогда они нас прикончат.

Бодуэн стиснул зубы, отгоняя трусливую слабость в себе, которая требовала броситься с воплем наутёк. Бог поможет ему, если он сохранит мужество. Сарацины дали ему отдых, дали шанс... но шанс мизерный. Солнце село. Небо было блёклым, как бумага. Как кожа на его руках, когда он снимал перчатки.

   — Езжай за мной, — сказал он и, намотав повод на запястье, поехал вдоль первых рядов своего войска — Герман ехал сбоку, пока не отыскал Бодуэна д'Ибелина и его брата Балана. Сгорбившись в сёдлах, они смотрели на восток, откуда, тёмная и пустая, наползала на горы ночь.

   — Где Хамфри де Торон?

Балан обернулся к королю:

   — Он поехал вниз, сир. Ты разве не видел его? Он был прямо перед тобой.

Его брат прошептал:

   — Боже мой, Боже, теперь мы попались. Вы только взгляните на это!

Герман де Монтойя сказал:

   — Надо переправиться на тот берег.

Позади него горстка тамплиеров выстроилась в жалкую двойную шеренгу. Среди них, на смешном невысоком коньке, был и Раннульф Фицвильям.

Бодуэн искал кого-то взглядом среди своих дворян.

   — Что с графом Триполи?

   — Ушёл, — мотнул головой Балан. — Он и его люди переправились, покуда мы дрались наверху.

   — Будь он проклят, — пробормотал кто-то себе под нос.

Бодуэн посмотрел за реку — на том берегу не было и следа Триполи. Он не стал ждать. Он бежал в укрытие, как только представилась такая возможность. Король подавил гнев. Он понимал, что граф Триполитанский прав: им всем следовало давным-давно переправиться на тот берег, и, если вся его армия выставила себя дураками, ему вовсе не обязательно было выставлять таким же дураком и себя, чтобы утвердить свою честь. А теперь вода в реке поднималась неотвратимо. Бодуэн провёл быстрым взглядом вдоль извилистого, разветвлённого русла, которое едва просвечивало сквозь мутный поток воды. Тело его было бесчувственным и бесполезным, как грязь. Опустив глаза, он увидел, как первый водяной завиток лизнул копыто его коня.

Один из тамплиеров сказал:

   — Нам нельзя оставаться здесь. Река прибывает быстро, к рассвету вода и сарацины изничтожат нас.

   — Идём вверх по реке, может, так нам удастся выбраться, — предложил Балан д'Ибелин.

Король выпрямился. Он должен принять решение; он должен как-то спасти своё войско, а он понятия не имеет — как. Бодуэн перекрестился. Бог поможет ему. В седловине перевала возникла белая капля — край восходящей луны. Король моргнул, перед глазами всё поплыло. Какое-то время он видел лишь пятна и тьму.

   — Мы должны переправиться через реку, — сказал он.

   — Сир, — проговорил Бодуэн д'Ибелин, — мой брат прав. Надо идти вдоль реки — вниз ли, вверх ли по течению, но вдоль.

Король дрожал. Он собрал повод, отчего конь затанцевал.

   — Пусть те, кто желает, следуют за вами. Те же, кто последует за мною, — вперёд!

Бодуэн не оглянулся посмотреть, поехал ли кто за ним. Конь рысью нёс его к реке, мерцающей в лунном свете, с ворчанием и рыком крутящейся в водоворотах.

Когда копыта коня зашлёпали по воде, король остановился и огляделся.

За ним пошли многие. Всюду, выше и ниже по реке, в темноте осторожно продвигались вперёд франкские воины. Слева от короля, вдалеке какой-то воин взревел и бросился на реку, точно на врага, которого он мог одолеть силой. За ним тотчас последовали ещё человек десять. В сгущавшемся мраке разглядеть их было трудно. Они шлёпали по отмелям, взметая в лунных лучах фонтанчики воды. Сперва река казалась мелкой, едва по колено коням, и, увидя это, добрая половина франков с криком бросилась вслед заводилам. Потом, на полпути к дальнему берегу, передние рыцари соскользнули на глубину.

Ничего этого король не видел, он услышал только плеск, жуткое ржанье коней, но воины вокруг него закричали, а кое-кто принялся звать:

   — Сюда плывите, назад!

Другие же кричали:

   — Вперёд! Продолжайте плыть!

А потом раздался вопль общего разочарования.

Король вцепился в руку человека, стоявшего рядом, — это оказался Герман де Монтойя.

   — Что там? Они переправились?

Тамплиер зорко вгляделся в озарённый луной сумрак. Он был так спокоен, что это казалось безумием.

   — Посредине течение очень быстрое. Коней сносит. Те, что покрепче, выплывают.

   — Пусть держатся друг за друга, — сказал король, — и продолжают плыть. Там удобное место? — Голос его сорвался.

Прецептор пожал плечами.

   — Разве разберёшь в темноте? — Он заговорил громче: — Братья, ко мне! Образуем цепь. Раннульф!

   — Здесь я.

   — Можем мы переправиться в этом месте?

   — Так же, как в любом другом, и даже скорее.

Сперва король не увидел норманна; потом разглядел, что тот, пеший, стоит по другую сторону от Германа и стягивает с себя сюрко. Король снова взглянул на реку. Большинство рыцарей отступило, отказавшись от попытки переправиться; в этот миг протрубил рог — Бодуэн узнал рог Балана. Множество конных воинов развернулось и рысью пустилось вверх по берегу реки. Король повернулся к тамплиерам.

   — Где твоя лошадь? — спросил Герман.

   — Пала, — сквозь зубы ответил Раннульф. Теперь он стягивал с себя кольчугу. Другие тамплиеры молча ждали, полукругом стоя за ними. Их было мало, самое большее — дюжина. Король обвёл их взглядом.

Большая часть его войска покинула его, последовав за Баланом вдоль реки. Он глубоко вздохнул и бросил быстрый взгляд на бурную реку. Мужество его поколебалось; он подумал, не поехать ли и ему за Баланом.

Герман отдавал приказы, строя тамплиеров в шеренгу.

   — Что ты возишься с кольчугой, осёл? — сказал он, наклонившись к Раннульфу. — Брось, нам пора двигаться.

Полуобнажённый Раннульф затянул на талии пояс мечом.

   — Я не собираюсь плыть в кольчуге.

   — А я скорей утону, чем буду ходить без доспехов, как простолюдин. — Герман повернулся к королю: — Сир, езжай за мной. Пусть этот болван останется при тебе. Святой, смотри, чтобы король добрался до того берега.

   — Держись за моё стремя, Раннульф, — сказал король.

Рыцарь подошёл к нему. Герман де Монтойя крикнул, и остальные тамплиеры двинулись вперёд рысью, разбрызгивая неглубокую воду. Король, рядом с которым шёл Раннульф, ехал следом за Германом. Вода едва покрывала голени Бодуэнова коня, и он шёл легко. Шеренга тамплиеров двигалась слева, отгораживая короля от бешенства стремнины. По шлёпающему звуку копыт Бодуэн понимал, что река становится глубже. Он вцепился в повод и переднюю луку. Они уже одолели почти половину пути. Внезапное, как паника, желание, чтобы всё это поскорей кончилось, охватило Бодуэна; он ударил коня и погнал его к другому берегу.

Кто-то вскрикнул, вода лизнула плечи его коня, забилась и вспенилась вкруг колен короля, а Раннульф вцепился в гриву и поплыл.

Пальцы короля костенели, хватка слабела. Зрение изменяло ему, он видел то лишь струю водоворота, то лунный взблеск, то прядь конской гривы, то чью-то руку, резко вскинутую в воздух. Перед ним в лунном свете белел край сюрко Германа, и король сосредоточился на этом белом клочке, глядя лишь на то, что двигалось перед ним.