Темница была расположена в башне, находившейся на дальнем краю султанского дворца; трое стражников отвели Раннульфа назад в домик для гостей, тесно обступив его с трёх сторон, чтобы он ничего не смог разглядеть по дороге. Дорожка пересекала гребень пологого холма, и с вершины его Раннульф на миг разглядел за дальней стеной белый силуэт города; над вереницей крыш и макушек деревьев возносились иглы минаретов. Он вытянул шею, пытаясь разглядеть больше, и стражник, шагавший сзади, подтолкнул его в спину:

   — Шагай, шагай!

   — Прекрасный город, — сказал Раннульф. — Хотел бы я посмотреть на него поближе.

   — О да, ещё бы! — Стражник, шедший слева, рассмеялся. — Конечно, ты бы хотел увидеть Дамаск. И он воистину прекрасен, только не для тебя, неверный.

Они прошли через лимонную рощу, направляясь к дому. Раннульф невольно замедлил шаг — эти белые комнаты стали для него самой настоящей темницей. Из окна разливалась музыка — флейты, тамбурины, мягкий рокот барабана. Он услышал смех и выкрик Медведя.

Двое стражников ушли. Третий, тот, который говорил с ним, замешкался. Раннульф остановился на террасе перед домом, испытывая отвращение при одной мысли о том, чтобы войти внутрь.

   — Ты хочешь увидеть Дамаск? — тихо спросил стражник.

Раннульф резко повернул к нему голову:

   — Да.

   — Есть у тебя деньги?

Денег у Раннульфа не было, но начало было многообещающее.

   — Да.

   — Я помогу тебе перебраться через стену, — сказал стражник. — Если дашь мне динары.

Раннульф огляделся, проверяя, не следит ли кто за ними.

   — Сколько?

   — Принеси всё, что у тебя есть, — сказал стражник. — Выжди немного, ступай к стене и оставайся там. Я найду тебя. — И тотчас же отошёл к другим стражникам, которые уже расселись на скамье у двери. Раннульф, взбудораженный, вошёл в дом.

Он мгновенно понял, что здесь женщины. Чувства его обострились, каждый нерв в нём натянулся. Он вошёл в просторную, залитую солнцем переднюю комнату; все музыканты оказались женщинами, одетыми весьма скупо, а ещё две женщины шныряли по комнате, разнося корзины с фруктами и сластями. У дверей, ухмыляясь во весь рот, стоял Фелкс ван Янк. Увидев Раннульфа, он загасил усмешку, но похотливый блеск в его глазах остался.

   — Ты видел Одо? — спросил он, но в мыслях у него явно был не Одо. Краем глаза он косился в глубь комнаты.

   — Видел, — сказал Раннульф. Он слышал голос Медведя, доносящийся из дальней комнаты, и вторивший ему беспечный смех.

   — Что ж, хорошо, — сказал Фелкс, явно не слушая его.

   — Кто привёл сюда всех этих женщин? — спросил Раннульф.

Фелкс пожал плечами:

   — Понятия не имею. Что ты собираешься предпринять на этот счёт?

   — Я? Ничего. — Раннульф перекрестился. — Мне жарко. Пожалуй, я переоденусь. — Он прошёл через залитую солнцем комнату к проёму в дальней стене.

За ним была комната, где слуги держали еду, питьё и посуду; там же сложили хлопчатые бурнусы, принесённые для тамплиеров. В дальнем конце длинной неосвещённой комнаты болтали и пересмеивались несколько женщин-сарацинок. При виде Раннульфа они смолкли и уставились на него.

Он не обратил на них внимания, во всяком случае, постарался не обратить; они были такие мягкие, округлые, юные и нежные, что у него засаднили ладони. Он подошёл к шкафчику с посудой, снял свои тамплиерские одежды — все, кроме исподних штанов, — и облачился в белое, мягкое и чистое сарацинское одеяние. Он стащил сапоги, но туфли без задников надевать не стал, сказав себе, что скорее сотрёт пятки до дыр, чем станет ходить в такой обуви. Босоногий, он вернулся в переднюю комнату.

Фелкс сидел на мягком диванчике, и стройная девушка с длинными чёрными волосами протягивала ему кубок. В дверях стоял высокий сарацин Али. Раннульф подошёл к нему.

   — Обет велит нам избегать женщин.

Сарацин усмехнулся ему, глаза его блестели.

   — Это всего лишь служанки. Вам же должен кто-то прислуживать ?

   — Тогда я иду в сад, — сказал Раннульф. — Это дозволено?

Али утвердительно кивнул не головой, а одними глазами, опустив их и тут же подняв. Раннульф и прежде приметил такой жест у султана; Али был очень похож на султана.

   — Вам дозволено гулять в саду и в лимонной роще, — сказал сарацин.

   — Спасибо, — сказал Раннульф и вышел из дома.

Войдя в рощу, Раннульф остановился и оглянулся на дом. Никто не шёл за ним. Двое стражников всё так же сидели перед входной дверью, третий — тот, что говорил с ним, — исчез. Рыцарь отёр ладонью бурнус, и мягкость хлопка поразила его: ткань ласкала кожу; уже носить такую одежду казалось греховным.

Он постоял под лимонными деревьями, терпеливо наблюдая за домиком для гостей. Сарацины хотят, чтобы он направился к стене, но он не видел смысла делать то, что от него хотят. Зато они дали ему относительную свободу, и этим Раннульф намерен был воспользоваться. Он присел на корточки под лимонным деревом и приготовился ждать удобного случая.

Из домика донёсся сладострастный женский вскрик. Али с отвращением наморщил нос и отошёл к дальнему краю террасы. Он оглянулся на лимонную рощу, гадая, куда подевался командир тамплиеров; сейчас ему следовало бы уже торчать под стеной, заглотав приготовленную наживку.

В домике раздался грохот, словно разбилось стекло, и вновь заиграла музыка. Кто-то испустил восторженный вопль. Стражники-курды глазели на дверь; один перебежал к окну и заглядывал внутрь через подоконник.

Из дома вышел Стефан — стремительно, словно спасаясь бегством. На нём был длинный белый бурнус, отделанный лентами алого шёлка; плавная походка чем-то напоминала львиную. Именно своей почти животной грацией он и привлёк с самого начала внимание Али, и сейчас сарацин впился в него взглядом, мгновенно ощутив возбуждение. Стефан шёл по террасе, направляясь прямиком к нему; на ходу он поднял голову, глаза их встретились, и тамплиер улыбнулся. Али двинулся к нему, протянув руки.

   — Уйдём отсюда, — сказал Стефан.

   — Конечно. Хочешь осмотреть дворец?

   — Тебе не следовало бы доверять мне, — заметил Стефан. — Что, если я шпион?

Али рассмеялся. Бок о бок они пошли прочь от дома по дорожке, выложенной белыми камнями, которая вела к воротам в стене. Али держал Стефана за руку.

   — Ты слишком благороден для этого ремесла, милый. Я знаю, что ты не шпион. Но не хочешь ли ты узнать, кто я такой?

   — Нет, — ответил Стефан и отвёл взгляд.

Али не понял, почему рыцарь так ведёт себя, однако вновь рассмеялся.

   — Ну что ж, тогда я тебе ничего не скажу. И всё же я настаиваю на том, чтобы показать тебе одно из прекраснейших мест на земле.

Когда Стефан увидит дворец, не будет нужды говорить ему, кто такой Али, — он догадается сам.

Они шли по заросшему травой пологому склону, который был усеян полураспустившимися розовыми кустами. Стефан жадно озирался по сторонам, глаза его раскрывались всё шире. Али крепко держал его за руку, словно вёл на поводке. Ему хотелось поговорить, но он видел, что Стефан не расположен к разговорам — и одно это уже о многом говорило Али.

Когда Стефан увидит весь дворец, когда узнает, кто такой Али, — он уже будет наполовину побеждён.

Они подходили к стене, подымавшейся из путаницы виноградных лоз; череда кипарисов закрывала её в том месте, где в высокой траве была проложена тропка. Али провёл Стефана по траве за кипарисы — там в дворцовой стене была небольшая дверца, и её никто не охранял. Пока Али возился с засовом, Стефан обернулся и поглядел за зелёную ограду кипарисов.

   — В чём дело? — спросил Али.

   — Мне показалось, что за нами кто-то крадётся, — ответил Стефан.

Али хмыкнул, забавляясь:

   — Чего ты опасаешься? Это мой дом. Здесь я хожу, где хочу, и ты тоже можешь ходить, где хочешь, — покуда ты со мной.

Он распахнул дверцу и пропустил Стефана вперёд себя.