Пять минут неловкого молчания затянулись. Дед и остальные смотрели на меня, а я просто стоял и ждал. Ждал вопроса.

– Ваша Светлость, вы принимаете клятву? – Наконец-то решился встрять Шум.

– А я тут причем? – Как можно правдоподобнее изобразил я удивление.

– Как это? – Изумился Шмель.

– Мужики, кроме вас учить, отбирать и наставлять вашу смену некому. Вы не Стражи в том понимании, в котором я вижу их. Вы их будущие наставники. Тем, кого вы воспитаете и передадите опыт. Ваши сыновья пусть и не по крови.

Первый Наставник очень точно дал клятву. Не мне. А народу. Долгу, Чести, Достоинству. И вам. Вам ее и принимать. Как и нести.

И как вы можете уничтожить меня, если я перестану быть Князем, так и я уничтожу вас, как только вы перестанете быть Стражами. И убивать буду лично. Своими руками. Потому как чужак, попирающий твой народ, это одно. Но тот, кого я породил и отрекшийся от своего народа ради тех увлечений что вы видели – это совсем другое.

За такое я найду вас везде и приговорю к аду. Своими руками.

Потому и клятву Первого Наставника принимать вам!

Я оглядел всех, кто собрался вокруг. Тут было много народа из нашего поселения. Не только бойцы, но и строители, и даже пара женщин.

Я встал на колено рядом с Дедом.

– Я присягаю народу Астреи служить, защищать, чтить Честь, Долг и Достоинство каждого, в той мере, в которой он заслужил. Я клянусь чтить справедливость и поддерживать ее всеми способами. Принимаете ли вы меня как Князя? Принимаете ли вы Юрия Петровича как Наставника ваших детей? Принимаете ли вы обязательства и долг, который обязует вас отвечать на мой призыв!

Народ растерялся. Дело даже не в том, что они не знали своего решения. Они просто не знали, как это выразить. Даже если согласны. А вот Шум удивил.

Старлей взглянул на меня, после чего встал на одно колено.

– Клянусь Астрее, оберегать Честь, Достоинство и Справедливость! – Скупо бросил он в пустоту наступающей ночи.

Клянусь! Разнеслось над морем голоса тех, кто даже не считал себя воином. Все они прониклись моментом и желали стать его частью. И уверен, что дальше они сделают все, чтобы оправдать свою клятву.

– Принимайте в новых наставников Первый Наставник! – Встал с колена я. – Ваше поражение – поражение нас всех. Так что выбирайте с умом. Пока у вас не будет серьезного Корпуса Стражей, всем правлю я. Потому как это моя планета.

– Я вас услышал, Князь!

– Я вас услышал, Князь! – Разнеслось следом над морем.

Так и рождается история. Теперь главное не подвести потомков и не стать одними из многих паразитов на чужой жизни, а как раз положить свою жизнь для величия человечества. И именно человечества а не нации или чего-то похожего. В другом случае все зря.

Хотя нет. Не зря. Еще есть я. И я буду драться до последнего во всех сферах!

Ибо я Князь!

Следующую неделю лагерь лихорадило. Пошли слухи и дебаты на тему Стражей, армии, Клинков, Роз и, оборзевших в край, буржуях. Да и просто резко возросшее женское население из молодых и красивых девчонок добавило ажиотажа. Не все мужики тут были женаты, потому сильно озаботились состоянием пополнения.

Как я и ожидал, большая часть девушек была эмигрантками из Союза, всем правдами и не правдами, решившие сбежать из своих родных пенатов, сначала в Москву, а уж потом, попав в поле зрения некоторых дельцов, ушли на запад, но не в жены к олигархам и принцам, а в секс-рабыни.

Испуганные и ничего не понимающие, они выкладывали всю свою подноготную. И пусть у нас не было толковых следователей и дознавателей, жизненного опыта моих бойцов и Деда хватило, чтобы восстановить картину.

Народ требовал линчевать причастных, потому как для русского, тем более советского человека, это было чем-то запредельным. Но чем больше мы разбирались, тем больше понимали, что до верхушки добраться будет просто нереально, даже с моими возможностями. Или как минимум, я буду заниматься только слежкой несколько месяцев, с призрачным шансом на успех.

Дед сразу сказал, что покрывать такой бизнес могут только очень могучие чины ГРУ, КГБ или даже из ЦК КПСС. Сначала девушек водили по ресторанам у «Интуриста», приучив к галантным иностранцам, после чего в один прекрасный день девушка получала письмо через «доброго друга», где на иностранном языке ее Джон, Луи или Сальваторе слезно признавался в любви и просил приехать, дабы он мог жениться на ней и жить долго и счастливо.

Девушек явно отбирали, потому, как особых семейных связей у них не было и приехали они из глубинки в поисках лучшей жизни. Актрисы, балерины и прочего. Умом они не отличались, а вот красота у них имелась.

«Добрый друг» тут же намекал, что влюбленный иностранец уже оплатил услуги в помощи оформления документов на эмиграцию. После чего их кружными путями и морями вывозили за границу. Как бы хорошо пограничники не несли свою вахту, дыр все равно хватало, особенно если эти дыры проверялись на самом верху, а возможно даже искусственно создавались, путем примитивных манипуляций.

Сначала я не мог понять, зачем такие сложности. Операция очень затратная, и красивых девушек везде хватает, и не нужны такие сложности по их захвату. Те же эмигранты, что поселились на Брайтон-Бич, были жестко ограничены в правах. И пропади дочка какого-нибудь работяги, никто не станет с ней возиться. Спишут в наркоманки, бежавшие от сумасшедших русских родителей, что в своем голодном Союзе чуть ли не год через два каннибализмом занимаются, и бросят. В принципе, часть девушек так и попала в этот бордель.

Но все оказалось куда страшнее и прагматичней. Здесь ценили именно таких вот беженок за счастьем. Особо красивых и молодых, которых сразу же продавали с аукциона и они исчезали, больше не появившись. Но судьбу их предсказать не сложно, просто послушав оставшихся.

Чаще всего первое время у них был всего один клиент, который и начинал психологически ломать девушку. Вместе с ней поступало и ее подробное досье, со всеми грешками и достижениями. Потом все переходило на стадию физической и сексуальной расправы, когда от нее требовалось быть послушной рабыней. Когда же девушка превращалась в бездушную куклу, ее подстегивали наркотиками и уже пускали в общий зал, где клиенты пожиже могли потешить свое самолюбие.

Именно втоптать в грязь чистокровную «комми» тут считалось высшим пилотажем. И от этих историй даже у моих бойцов хрустела эмаль на зубах, а в глазах читалась смерть.

Видимо, страх перед Союзом и невозможность укусить без возможности не получить в ответ пару килотонн за пазуху, породила в местной элите этакий фетиш. Хоть как-то насолить Союзу. А крысы найдутся везде, что за бочку варенья и корзину печенья и мать свою продадут.

Учитывая, что хозяином борделя был кавказец, становились понятны и циничность, и прагматизм, и легкость, с которой все это происходило. На востоке совсем другое отношение к женщине и я слышал реальные истории о том, как русскому туристу реально предлагали продать красивую жену-блондинку, обменяв на «Волгу». Прямо на пероне.

Тут уже «Кавказская пленница» не выглядит такой уж комедией. А родственные узы там куда крепче наших, и жажда наживы и красивой жизни, что вполне позволяет организовать подобную сеть работорговцев.

Отношение к женщине на востоке было совершенно непонятным русскому человеку. Как можно ценить мать и дочь и в то же время относиться к жене как к вещи? Средневековье! Пусть так было не везде, а лишь в глубинке, это не меняло менталитет и жизненные приоритеты.

Если во главу поставить высокий чин в госструктуре, с десятком уголовников на поводке и ходящими под «вышкой», картина вырисовывается. Вплоть до того, что некоторые наивные звенья этой цепи могут действовать из благих побуждений. Ведь при всей промывке мозгов в Союзе, государство сильно игнорировало нужды народа, потому многие понимали стремление молодых и красивых свалить в менее суровые края. Особенно из тех, кто видел, как живет Европа. Вроде тех же моряков дальнего плавания, что пользовались популярностью у дам как раз потому, что имели доступ к примитивным благам цивилизации – вроде хорошего женского белья, духов и прочей дребедени.