Защитную маску, предохранявшую лицо от обморожения, залепило влажной массой, и Уэлчу пришлось стереть ее рукавицей.

Уэлч чертыхнулся и побрел к метеовышке, размышляя о том, до чего же странное существо человек. С самого рождения, а может, гораздо раньше, в момент зачатия, он вбирает в себя все страхи, которые когда-либо знало человечество. Не отдавая самому себе отчета в том, что они из себя представляют, homo sapiens — заметьте, РАЗУМНЫЙ! — боится так, что зубы лязгают, при этом он не понимает причины страха.

— Например, так, как сейчас он, Уэлч Хиккок. — Любой парень, у которого башка работает хотя бы немного лучше, чем у инфузории, или, скажем, амебы, начинает сходить с ума, паниковать, едва заметит НИЧЕГО. В смысле, заметитьто он ничего не заметит, но тут же нафантазирует такого, что ни в одном романе ужасов не прочтешь. Или нет? Ладно заливать-то! Наверняка, у любого из вас трясутся поджилки, как только вы входите в неосвещенный коридор, даже зная, что в нем никого нет. Что, скажете, мол, старина Уэлч — брехун? Да ладно ребята, дерьмо полоскать. Самим-то себе вы можете признаться в этом честно, если уж у вас не хватает смелости сказать о своих страхах вслух. А? Ну то-то!

Уэлч осторожно, держась одной рукой за капроновый «поводок», протянутый от станции до метеовышки, на случай такого вот бурана, двинулся вперед. Ноги его увязали в снегу, проваливаясь почти по колено. В этом, кстати, тоже была своя странность.

Уэлч за пять лет работы на станции первый раз видел влажный снег. Создавалось ощущение, что где-то рядом находится источник тепла, причем довольно мощный, который и растапливает снег, превращая его в липкую противную массу. Ладно, буран — это понятное и, надо признаться, довольно обычное явление в этих краях, но влажный снег… Нет, он, Уэлч Хиккок, не помнит подобного. Тут ведь не Монтана, ребята.

Он оступился и рухнул на четвереньки, выпустив «поводок» из пальцев. Руки по локоть ушли в ледяной сугроб, и Уэлч испугался, что, поднявшись, не сможет вновь найти трос. А потерять трос в пургу, даже на небольшом расстоянии от станции, означает почти верную гибель. В какой-то момент ему захотелось рассмеяться, но это было чисто истеричное желание, и Уэлч подавил его.

Представляешь, старина, ты сейчас возишься в этом дерьмовом сугробе, который намело этим траханным бураном, как здоровый, разбуженный среди зимы гризли? Фу ты, черт!

Пытаясь подняться, он еще раз поскользнулся и снова упал в сугроб, ткнувшись в снег лицом.

Дьявол! Комбинезон немного стеснял движения, и Уэлч, действительно, был похож на неуклюжего медведя.

Ему все-таки удалось подняться, старательно сохраняя равновесие. Руки нащупывали трос, но не находили его. Он даже вспотел под защитной маской, хотя в общем-то не было жарко. Маска не давала стопроцентной теплоизоляции, но тем не менее по лицу Уэлча пополз едкий пот, попадая в глаза и скапливаясь на губах горько-солоноватыми каплями.

Ну, ну, ну, подбодрил он себя, не впадай в панику, старина, и все будет отлично. Соберись. В этой дерьмовой снежной каше вообще сложно понять, на каком свете ты находишься, но это ведь еще не повод, чтобы садиться в первый попавшийся сугроб и орать благим матом, верно? Вот и давай оглядись по сторонам, никуда твой трос не денется. Главное — не дергайся.

Уэлч выдохнул и тут же почувствовал, как колотится сердце. Это было похоже на работающий с сумасшедшей скоростью мотор, готовый каждую секунду захлебнуться и остановиться, отключив всю машину. Человека. Его, Уэлча Хиккока.

Вытянув руку, он провел ей вверх-вниз и почти сразу нащупал «поводок». Трос висел наклонно, настолько сильными были порывы ветра. Пальцы судорожно и жадно вцепились в него, найдя спасение из, казалось бы, безвыходной ситуации.

Ну вот, старина, все и закончилось. Трос здесь, никуда он не делся, А ты стареешь, черт возьми! Да, стареешь. Наложил в штаны, а? Признайся честно! Конечно, конечно. И не надо оправдываться. Просто ты сдрейфил так, что чуть не сдох от страха, разве нет? Он вынужден был признаться, что да, чуть не сдох. Ну и что? А кто бы остался спокойным на его-то месте? Пол, Бэт, Джеймс? Нет. Они бы тоже наложили в штаны, да еще и похлеще, чем он. Потому что им известно, ЧТО такое выпустить из рук «поводок» в буран. Смерть — вот что. Такая маленькая дерьмовая штука под названием смерть. Он-то знает, сколько народу погибло из-за того, что теряли трос. Да, уж он-то знает.

Уэлч вновь медленно двинулся вперед, нащупывая путь ногой, стараясь снова не упасть и не…

БАХ! — он ткнулся носом в маску и опять рухнул в сугроб, изумленно пробормотав:

— Что это еще за дерьмо собачье?..

Сердце вновь затарахтело у самого горла. Уэлч почувствовал, как холодный пот заливает тело, а в животе образуется странная сосущая пустота.

Он сходил с ума. Ему было не просто страшно, а дико, до сумасшествия, страшно. Ибо Уэлч столкнулся с чем-то абсолютно невидимым. Причем удар оказался настолько сильным, что его губы превратились в месиво, попав между зубами и маской. Кровь медленно сочилась из них, скапливаясь во рту. Уэлч совершенно механически сглатывал ее, не обращая никакого внимания на солоноватый вкус.

И… он не мог понять причины столь безотчетного ужаса. Впереди ничего не было.

Уэлч вновь завозился в сугробе, пытаясь встать, а заодно и отвлечь себя разговором.

— Ну что ты, что ты, старина? — голос витал под маской и казался глухим и неестественным. — Надо же, что это с тобой, а? Чего ты так обосра… я-то? Ну, оступился.

— ВРЕШЬ! ВРЕШЬ И ЗНАЕШЬ ОБ ЭТОМ! ТАМ КТО-ТО ЕСТЬ! — с кем не бывает? Ты, старый нервный придурок, кончай тут валяться, иди и занимайся делом!

Звук собственного голоса немного приободрил его. Однако страх не исчез. И даже не стал меньше. В общем, Уэлча пугал не факт столкновения с невидимым НИЧЕМ, а то, что он все-таки ощущал это. Оно находилось немного впереди, но пока не было заметно.

Теперь ему не нужен был «поводок». Стоило пойти вперед, на зов этого странного чувства и… что будет тогда? И… ЧТО? Выйдет к метеовышке? Умрет? Провалится в преисподнюю?

Нога вновь увязла в сугробе. Уэлч теперь даже не пытался отыскать трос. Вытянув руку перед собой, он сделал еще шаг и наткнулся на…

Что это было? Под пальцами оказалось что-то твердое и шершавое, отдаленно похожее на грудь человека, но располагающееся на уровне головы Уэлча. А подняв руку еще выше, он ощутил гладкую сферу.

Маска. У этого… невидимки на роже маска. Господи, что же это за тов…к, и какого черта ему нужно здесь, а? Нет, ты, наверное, сходишь с ума, Уэлч. Точно. Спятил. Полный псих, мать твою! Пересидел в этом снежном дерьме, и теперь тебе мерещится разная… О, Боже! Но я же чувствую его!!! Чувствую его!!!

Уэлч испуганно отдернул руку, попятился и в четвертый раз оказался в сугробе, лежащим на спине. От страха рот наполнился едкой горькой слюной, и он испугался, что сблюет прямо в маску и захлебнется… и сдохнет. Господи, захлебнется собственной… О, нет!

Сорвав с лица защитную маску, чувствуя, как ледяная колючая лапа обжигает кожу, Уэлч приподнялся на локте и заорал что было сил:

— Кто ты, мать твою?! Кто ты такой, ублюдок?.. Его крик завяз в ватной пелене бурана. Несколько секунд было тихо, лишь звериное завывание ветра нарушало тишину. Но даже в этом вое ощущалось присутствие чего-то огромного и сильного. Настолько сильного, что, по сравнению с ним, Уэлч вдруг почувствовал себя маленьким и абсолютно беззащитным. Его расширившиеся от страха глаза пытались отыскать хоть что-нибудь в белой завесе снега, какойто ориентир, который помог бы разуму обрести контроль над телом, способность нормально мыслить, реально воспринимать опасность. Идентифицировать ее с чемнибудь знакомым, имеющим привычные очертания. Несколько секунд он не видел ничего. Мозг, терзаемый ужасом противоречия, зациклился, на двух мыслях: «Этого не может быть!» и «Беги! Спасайся! Оно здесь!!!»

И вдруг Уэлч заметил… Он даже не смог бы сказать, что это такое. Неясное движение воздуха, возникшее из ничего завихрение снежного потока, размытая фигура, не имеющая твердых, материальных очертаний?.. Что-то жуткое, бесформенное, ужасное…