Он заставил себя вспомнить, зачем вышел в космос, и постепенно дрожь и страх отступили.

Джим знал, что экипаж не испугается опасности этого мероприятия – все его члены отличались жаждой открытий новых миров и страстью ко всему новому, и эти чувства в них были настолько сильны, что они могли совершенно забыть свой страх перед смертью. То, что действительно его волновало, – это проблемы жизни и смерти вообще. Ему просто необходимо было решить, что делать дальше, а это давалось нелегко. Джим снова вспомнил о своей ответственности за жизни четырехсот тридцати восьми существ, к которым уже привык, с кем-то сдружился, а кого-то успел полюбить.

Он думал, есть ли такие причины на свете, ради которых стоило бы рисковать жизнями своих подчиненных. И в то же время их жизни – слишком малая цена за продолжение существования во Вселенной разума. Хотя это был всего лишь порыв самобичевания, который был настолько же аморален, как и решение, что можно принести в жертву жизни всей Вселенной ради спасения его экипажа. Ведь вовсе не обязательно считать, что нужды большинства выше нужд меньшинства. Такие решения можно принимать, если только речь идет о твоей собственной жизни. И что же делать? Пытаться решить, что является более ценным, с точки зрения логики абсолютно невозможно. Решить с помощью орла или решки? Но это лишь способ избежать ответственности за сделанный выбор.

Когда он был совсем юным, то считал, что можно пожертвовать всей Вселенной ради любви одного человека. Но он сильно изменился с тех пор. Еще один вопрос мучил его. Когда кто-то становится членом экипажа, он дает клятву, что будет служить своему кораблю. И теперь ему очень важно было понять, каким образом они могут достичь этой цели. Стоит им поспешить домой и предоставить Звездному Флоту найти выход из сложившейся ситуации или попытаться сделать это своими силами, отослав описание того, что произошло и что они собираются предпринять?

«Ты что, шутишь? Ты что, не способен делать выводы из того, что уже произошло? Да они же будут решать эту проблему так же, как решали вопрос о планировании миссии! Они отошлют бумаги в комитет. Да антиэнтропия охватит всю Вселенную прежде, чем они хоть что-то решат. У нас есть специалист в данной области – Кет'лк. Федерация сначала пошлет за вулканцами, но ведь у тебя есть вулканец, и он, вроде бы, прекрасно разбирается в том, что происходит».

У Джима, казалось, появлялось все больше и больше оснований для принятия решения, но он отбросил их. Неважно, с какой тщательностью и логичностью ты отбираешь все «за» и «против», ответ окажется наверняка самым нерациональным. Самым «логичным» казалось то, что и капитан, и экипаж должны были погибнуть гораздо раньше.

Джим замер на мгновение и просто смотрел на всю проблему с точки зрения своей родной Галактики, которая, сверкая, висела сейчас перед ним. Этакий символ бесчисленного множества жизней, которые зависели от него. Он отложил в сторону все основания, надежды, страхи и сделал выбор.

Джим посмотрел на часы – на принятие решения ушло семь минут.

Он тронул кнопку связи на рукаве:

– Говорит Кирк.

– Мостик, – послышался голос Ухуры.

– А я думал, что сейчас не твоя смена.

– Вы ушли «прогуляться», – ответила она так, как будто сказанное должно объяснить все.

– Передайте Чехову и Зулу, чтобы помогли Споку разработать маршрут в аномальную зону, – распорядился Джим. – И сообщите Маккою, чтобы тот проинструктировал экипаж.

– Мы сейчас будем входить, сэр?

– Через несколько минут. Я отключаюсь.

Он медленно проплывал в этой молчаливой темноте, наблюдая то за спиральной Галактикой, ставшей совсем маленькой, то за «Энтерпрайзом», который, казалось, стал еще больше. Он начал понимать то, что когда-то ему пыталась объяснить андорианка: вес и размер – понятия относительные. И то, что «море» кажется ему огромным, его корабль – маленькой лодкой, а родная Галактика – такой бесконечно прекрасной, происходит только потому, что он именно так видит сейчас это, что он очень все это любит…

Джим усмехнулся (такая сентиментальность в его возрасте!) и решил возвращаться.

Прежде чем закрыть люк шлюзовой камеры, Джим еще раз взглянул на Вселенную.

– Экипаж готов? Хорошо. Итак, Зулу, уходим в инверсионное пространство.

– Есть, сэр. Инженерный, запускайте аппарат.

– Господи, спаси наши души, – прошептал Маккой, сидевший в капитанском кресле,

Джим уже ничему не удивлялся. Ему было даже интересно обнаружить себя не в капитанском кресле, а на склоне поросшего кустарником холма, который с одной стороны упирался в лощину, а с другой плавно переходил в гребень горы, ярко очерченной на фоне голубого неба. Мягкий, не отбрасывающий тени свет падал на все вокруг. «Ну, что ж, посмотрим, что будет дальше», – думал он, поднимаясь на холм. Он прошел мимо кустарниковых зарослей манзонита и стоял в покрытой пылью траве. Юкка только начала распускать свои кремовые цветки, напоминающие колокольчики.

«Должно быть, это весна или начало лета где-то на юго-западе США, воздух еще несколько прохладный. Не вредно ли мне так напрягаться после недавнего сердечного приступа? Странно, а где Маккой? Он ведь шел позади меня. Плохо, что нельзя спросить его об этом. Ну да ладно».

Он посмотрел вниз – склон резко обрывался и уходил примерно на тысячу футов вниз. У его подножия, раскинувшись на многие мили вокруг, лежала огромная долина, покрытая деревьями и пересекаемая вдоль и поперек золотистым светом заката. Вдалеке она была усеяна огнями зажигающихся уличных фонарей Санта-Моники. Это зрелище напоминало звездный дождь. А по чистому воздуху на мили вокруг разносилось скрежетание ионных двигателей порта Ван Нуиса. А еще дальше поднималось зарево от десятков миллионов огней Лос-Анджелеса.

Джим улыбнулся. Последний раз он видел все это, когда учился в школе. Ему было приятно сидеть на этой вершине, как он часто делал в юности, и смотреть на звезды. Но сейчас ему хотелось найти своих людей. Спуск, по идее, должен работать, и он сделал шаг. Костюм затрещал, когда он начал скользить вниз, туда, где виднелись фигуры в таких же костюмах. Одна из них с командирскими нашивками на рукаве появилась прямо перед Кирком. Это был Скотт.

– Одну секунду, Джим, – сказал тот через встроенный в шлем интерком, указывая куда-то наверх. Джим посмотрел в том направлении и понял причину задержки. Огромная рифленая раковина опускалась вниз, закрывая собой все большее и большее пространство неба.

– О боже, Скотт, эта штука, наверное, больше десяти километров в диаметре!

– Одиннадцать, – ответил тот отсутствующим голосом. Он явно в этот момент витал где-то далеко. Джим мог уловить ход мыслей своих друзей с такой же легкостью, как будто это были его собственные. Компьютер сообщил, что на сей раз конструкция не собирается обрушиваться, как это произошло с ней в прошлый раз, еще до того момента, когда Скотт приступил к работе и нашел в ней недостатки.

Скотт и Джим спустились в кратер. Купол-раковина закрыл уже весь небосвод.

– Позаботесь о равновесии, Дженифер, – передал он по связи главному инженеру «Фермопил».

– Перестань беспокоиться, сиди и наблюдай, Скотт.

Тот фыркнул. Купол опустился ниже и теперь висел прямо над двумя огромными опорами, построенными специально для этого. Ему остались метры до опоры… футы… Дюймы… Несмотря на гравитацию, с помощью которой опускали эту огромную раковину, земля задрожала, когда жуткая масса опустилась на опоры.

Люди на «ТЛаи» и «Фермопилах» радостно закричали. Скотт с облегчением вздохнул и повернулся к Джиму. Он хотел снять шлем, но не смог, что-то заело. Джим нагнулся и помог ему, но, сделав это, очень удивился. Конечно, это был Монтгомери. Но где его посеребренная шевелюра? Где морщинки на лице? Откуда взялся этот молодой человек?

– Скотти, ты не говорил мне, что занимался этой работой на Марсе…

– Не успел, – ответил тот. – Этот проект еще не был завершен, когда мне пришло распоряжение отбыть на «Энтерпрайз». Я только хотел посмотреть, чем это все закончилось. Но сейчас нам лучше отыскать остальных.