– Точнее, восемьсот шестьдесят три, – поправила Кет'лк. – Я сама отбуксирую ваш корабль, чтобы никакой дурак не повредил его, капитан, и не задержал все дело.

– А вы член личного состава Флота? – спросил Кирк, которому не очень нравилось, что кто-то, не умеющий обращаться с кораблем, тронет его. – Или нет?

– И да, и нет. – сказала Кет'лк. – Надеюсь, я удовлетворила ваше любопытство? Я прекрасно понимаю всю важность нашего дела. В этой жизни я давно уже вышла в отставку, хотя у меня есть заключение комиссии как о полноценном командире. Так что, если вы не против, я хотела бы работать с вами вместе, и наличие нашивок, как мне кажется, никак не повлияет на качество исполнения.

Кирк кивнул. Скотт выглядел слегка сконфуженным.

– В этой жизни? – спросил он.

Кет'лк взглянула на Скотти с лукавством, как показалось Кирку.

– Да, действительно. Мы перерождаемся четыре раза, но каждый раз память сохраняется, чтобы мы могли продолжить работу, помнили уравнения выравнивания пространства и прочее. Сейчас я живу последний раз. Недавно теория стала неожиданно проясняться. Я обратилась к вулканцам, и они сделали для нас всю черную работу по подготовке миссии. А сейчас, когда все уже готово, я хочу как можно скорей выйти в космос и узнать, каковы же все-таки результаты нашей работы.

Гамалкийка встала, потирая ножку о ножку – жест, выдававший нетерпение.

– Капитан, я желаю вам хорошо провести свободное время.

– Спасибо, – поблагодарил довольный Кирк.

– И еще, мне бы хотелось, чтобы ваши офицеры помогли мне, если можно. Я знаю ваш корабль до последнего винтика. Я участвовала в его планировании. Так что, господа, – она остановила свои огненно-голубые глаза на Споке и Скотте, – мы узнаем, есть ли в нем какие дефекты.

Джим отправил своих коллег с ней. Кет'лк в три коротких прыжка покинула комнату, а Спок и Скотт вынуждены были почти бежать, чтобы успеть за ней.

– Спок, я читала вашу статью в «Акта Мега Астрофизике», опубликованную в прошлом месяце, сообщила гамалкийка. – Откуда вы взяли эти цифры по движению лучей? По идее, близость Тулли Т'Леа должна предотвратить это движение.

Пока двери кабинета командующего плавно закрывались, можно было услышать ровный голос Спока, начавшего отвечать на вопрос.

Кирк прислонился к спинке кресла и скривил губы, что Ката'сат воспринял как улыбку.

– Возможно, какое-то время я недооценивал своего «первого», – сказал он. – Но, похоже, теперь он нашел собеседника, которому понятны все эти разговоры о математике.

Ката'сат понимающе кивнул головой.

– Надеюсь, что так. Гамалкийка сказала, что этот проект осуществился благодаря помощи вулканцев, но те категорически отрицают это и настаивают на том, что они вообще с трудом понимают, о чем говорят гамалкийцы. Очень может быть. Мне трудно представить вулканца, который легко усваивает какую-нибудь науку из раздела созидательной физики. А ты что думаешь по этому поводу, Джим?

– Ну, так или иначе, мы идем за пределы Галактики, – он сделал еще один большой глоток. – А в общем, я доволен, хотя меня бесят все эти политические подоплеки.

– В нашем мире у всех слишком много свободного времени, оттого их и тянет заняться политикой, – сказал Ката'сат, надувая щеки. – Да, кстати, докладывают, что работы идут успешно. Ты не очень нервничаешь?

Кирк пожал плечами и снова отхлебнул, затем поставил стакан и взглянул на командующего.

– Все это пустая трата времени, Ката. Никаких изменений после стольких лет? – спросил он.

– Да. Много времени прошло с того момента, когда мы с тобой учились в Летной Академии, и наши рукава еще не были испорчены нашивками.

– Ты был тогда неплохим пилотом, – со вздохом сказал Джим.

– Мне тоже иногда не хватает этого, Джим. Но сейчас у меня гораздо больше проблем. Вдруг кто-то улетит слишком далеко от Базы и не сможет найти дорогу назад? Не смотри на меня так, Джим. Твой взгляд может одурачить кого угодно, но только не меня. Ты пойми, что во время выполнения этой миссии тебе неоткуда будет ждать помощи. Наши друзья клингоны уже разнюхивают о полетах в подпространстве и прощупывают почву своими супермощными сканерами. Так что будь осторожен, мой друг!

Джим снова взялся за стакан и стал вертеть его в руках:

– Какие клингоны?

– «Каза» был здесь дней десять назад, показываясь около наших границ и снова исчезая. Чуть раньше, где-то месяц назад, здесь были «Китин» и «Киекхорри» с небольшим конвоем из лайнеров и катеров. В этот момент Кет'лк как раз совершала пробный прыжок на катере средних размеров. Она вынырнула из подпространства прямо в центре их группы. Нам повезло, что у нее хорошая реакция, – она изменила направление прыжка раньше, чем среагировали они, и вновь шмыгнула в открытый космос, практически в солнечную корону небольшой белой карликовой звезды недалеко от Розалетти.

– Ну, может, катеру и пришлось бежать, – сказал Кирк. – Но «Энтерпрайз» не побежит. Пусть только попробуют преследовать нас, если наберутся мужества…

– Не говори о том, чего бы ты хотел избежать! – сказал Ката'сат, хотя глаза его смеялись. – Джим, рекорды твоей команды показывают, что ты нисколько не изменился со времени учебы в Академии. Ты всегда можешь попасть в какое-нибудь звездное скопление и вылететь оттуда покрытым бриллиантами. Я хочу, чтобы ты овеял свое имя славой, а не попал в какую-нибудь передрягу. Будь осторожен!

– Я достаточно читал об этом. И, вообще, что это за дела? Ты разговариваешь со мной, как заботливая мать со своим ребенком.

– А кто же я, по-твоему, есть? Когда начнется игра?

– В двести единиц нашего времени.

– Ты обратил внимание на повышение ставок, Джим?

– Хочешь поставить? Мой первый офицер обучил меня новой системе.

Когда позвонила лейтенант Ухура и сообщила, что инструктаж экипажа проводится в кают-компании и вся смена должна присутствовать на нем, лейтенант Харб Танзер показал язык своему компьютеру, за которым он просидел несколько часов подряд. Такая реакция была обычной для него, он с юмором воспринимал все трудности и не упускал возможности пошалить. Без промедления он покинул каюту, направился в кают-компанию и вышел, чтобы записать голоса леса. Он стоял, выглядывая из двери, и зевал – его смена закончилась.

Танзер был мускулистый, коренастый мужчина, потихоньку обрастающий жирком. Он обладал длинным носом и крупными чертами лица, типичными для многих людей, населяющих Диаспру III, так же, как густые серебристые волосы были типичны для первых космонавтов, которые забирались в космические глубины без соответствующей защиты, а в результате заработали мутацию кровяных телец. Его светлые близко посаженные глаза в зависимости от обстоятельств то сияли, то тускнели, выдавая растерянность их обладателя.

Харб был старше, чем остальные члены экипажа. В его работе возраст был не так важен, ему не приходилось быстро нажимать на спусковой крючок или проявлять атлетическую доблесть. Что ему требовалось, так это чувство юмора, остроумие и тонкое знание человеческой психики. Харб Танзер накапливал эти знания с возрастом. Он возглавлял небольшой, но очень важный отдел на корабле – отделение реабилитации.

С любовью и легким сожалением он взглянул на звездное небо. Изящные гладкие стволы деревьев поднимались отовсюду, почти полностью закрывая пышными кронами перешептывающихся листьев ночное небо. То здесь, то там проглядывала какая-нибудь звездочка. Звездный свет был настолько ярким, что деревья отбрасывали четкие тени на покрытую листьями землю. Лес этот рос на планете, находящейся в самом центре Великого скопления звезд, и те покрывали ее небосвод и днем, и ночью. Харб провел почти половину своего увольнения в этом лесу, когда они садились на планету несколько месяцев назад. Он записывал звуки, запахи, структуру этого леса с особой заботой и тщательностью.

Под ногами его росли крошечные изящные белые цветы, которые своей яркостью напоминали звезды. Их резковатый, сладкий аромат смешивался с остальными запахами леса.