Повинуясь этому древнему зову и волки, и коты повскакивали со своих мест, стали скидывать с себя одежду и перекидываться. Некоторые не успевали, и к щелканью костей перестраивающегося скелета присоединялся звук рвущейся ткани. Вскоре в комнате словно весь пол застелили огромным шевелящимся меховым ковром. Вот и Крис сдался, опустился на четвереньки, на ходу избавляясь от одежды. По смуглой коже разлился янтарный мех.

Мы с Иветтой, как всегда, остались напоследок. Хотя мой зверь уже вовсю ворочался внутри, требуя свободы. Я могла бы его сдерживать и дальше, но зачем? Стремительно раздевшись, я отпустила зверя на свободу. Он вытек из меня, как вода сквозь прорвавшуюся дамбу, заполняя все тело и меняя под себя.

От пробежавшей судороги пришлось опуститься на все четыре конечности. Перед глазами ногти стремительно становились когтями, брызнула черная шерсть, во рту появились звериные клыки.

Мое превращение всегда стремительно. Таков мой дар - оборачиваться где-то за минуту. И, не смотря на неприглядный вид, это не больно. Зверь в полном восторге от долгожданной свободы, и это вытесняет все другие чувства.

В комнате уже не осталось людей. Лишь волки разбавленные котами. Иветта рядом со мной издала короткий вой, и меховая лавина хлынула наружу. Причем аккуратненько так хлынула, ровнехонько в дверь. Мы выходили последними, и Иветта еще тщательно закрыла за собой - чтобы тепло не вышло. К ручке двери еще что-то навроде каната привязано - чтобы сподручнее было открыть звериной пастью, если что. Задницу морозить мало кому хочется.

Не смотря на то, что пантера вроде животное южное, на снегу я чувствовала себя вполне комфортно. Немного морозно, снежный наст под лапами поскрипывает, но не холодно. Опять же лес, белки, звезды. А стоит принюхаться, так где-то и олень замаячил.

- Олень, - подтвердила Иветта, тоже принюхавшись.

- Да.

- Сами загоните?

- Давайте лучше вместе, - обронила я, уже взяв след.

Далее словам не осталось места, на первый план вышли звериные инстинкты. Жажда вонзить клыки в трепещущую добычу затмила собой все. Мир сузился до едва заметной вереницы следов и запаха оленя. Преследование. Сладкая погоня.

Сначала среди черных, обледенелых древесных стволов мелькнул коричневый бок, и ты вся замираешь, чтобы не спугнуть, подкрасться как можно ближе. Олень тоже замирает, словно это может сделать его невидимым, ты чувствуешь его страх, и это слаще самой изысканной конфеты на кончике языка.

Олень не выдерживает первым, или это ветер, внезапно сменив направление, доносит до него наш запах, но он, как пружина, скрывается с места, решив препоручить жизнь быстроте ног.

Но все уже предрешено. Едва олень решается спасаться бегством, мы кидаемся за ним, дав лишь каких-то пару секунд форы. Мы преследуем добычу взрыкивая, подвывая, что еще больше пугает нашу намеченную жертву. Она уже боится петлять меж деревьев и припускает по прямой.

Я вырываюсь вперед, почти под самые оленьи копыта, и делаю прыжок. Клыками и когтями я вцепляюсь в загривок животному, чем сбиваю с ног, выбиваю дух. Иветта не заставляет себя ждать, и ее острые клыки вспарывают ставшее беззащитным горло.

Для оленя уже все кончено. Хотя он и пытается подороже продать свою жизнь, но его настигают Крис, Инга и Ева с Шатом, и довершают начатое нами.

Пришло время настоящего пира. Горячая кровь, трепещущее мясо. Даже кости жалобно трещат под нашими челюстями. Я подрыкиваю от восторга - не могу удержаться. Никакая отбивная не сравниться со вкусом лично загнанной добычи.

Потом, когда мы утолили первый голод, к нам присоединились другие, кому меньше повезло этой звездной ночью. Так что через некоторое время получилось как в той сказке: "остались от козлика рожки да ножки".

Эта ночь оказалась удачной: еще до полуночи все насытились, а теперь можно и отдохнуть. Некоторые, играючи, перетягивали кость друг у друга, кто-то еще шнырял по кустам, пугая оголодавших зайцев, а мы вальяжно разлеглись прямо на снегу. На сытый желудок так в сон клонит!

Нос к носу, мех к меху. Одной большой кучей. И холод вообще не ощущается. Лишь тепло и уют. Как не вздремнуть в такой обстановке?

Сон почти победил, когда что-то, какой-то звук пробился сквозь дрему, заставив навострить уши. Из-за позднего часа в лесу царила почти полная тишина. Даже редкие птицы не переговариваются и слышно, как поскрипывают деревья.

Я уж подумала, что мне почудилось, как звук повторился снова, заставив поднять голову и прислушаться.

- Что ты? - спросила Иветта, тоже насторожившись.

- Ты не слышишь?

- Чего?

Волчица прислушалась, и как раз звук повторился вновь, кажется, громче, но я не уверена. Вроде человеческий голос вдалеке.

- Похоже на людей, - Крис вскочил, не только прислушиваясь, но и принюхиваясь.

-Да,- согласилась Иветта. - Но далеко. У самой границы нашего "заповедника".

- Как раз там она сливается с лесом, и мы не успели возвести надежный забор, - добавила Ольга - ишта и одна из охранников Иветты.

- Что-то слишком много шума, - проворчал Крис, поводя носом.

- Надо бы разобраться, - сказала я, поднимаясь и встряхиваясь.

И стая, и прайд восприняли идею с энтузиазмом, но бежать дружною толпой не имело смысла, поэтому мы разделились. Сначала на звук направился "разведотряд", и уж потом, немного погодя, все остальные.

Собственно, "разведотряд" у нас получился такой, что сам затопчет кого угодно: я, Иветта, Крис, Ева, Ольга, Шат. Филипп и Инга остались руководить волками и котами. Как же без чуткого руководства?

Передвигались мы стремительно, но при этом как можно тише, а значит для человеческого уха практически бесшумно. Мы же выслеживаем, к тому же эффект неожиданности...

Я про себя подумала, что если кто-то опять решил предаться любви на лоне природы, и увидит нас, таких красивых, то может или умом тронуться или импотентом стать. Как нефиг-нафиг.

А звуки по мере нашего приближения становились все явственнее, и я заподозрила, что дело вовсе не в хулиганстве или безобидных потрахушках. Кричала женщина, и крики становились все глуше, иногда раздавались окрики - явно мужские.

- Убивают там кого, что ли? - тихо фыркнул Крис.

Я подумала, что вполне возможно, когда ветер сменился и донес до нас запахи. Трое мужчин и одна женщина. Определенно. А еще гнев, страх, похоть, кровь...

Запах крови резко разлился по воздуху, словно из ведра плеснули. Мы даже замерли на секунду. Еще слишком свежи воспоминания об охоте, о трепещущей жертве, о самой жизни на кончике языка. Благо наши звери были сыты, и такой запах лишь ввел в кураж.

Выстроившись полукругом, мы приближались к непрошеным гостям. Встреча становилась все ближе и ближе.

Облезлые кусты не бог весть какая маскировка, когда все в снегу, а у тебя черный мех, но ночью сойдет. К тому же там, на полянке, люди светили себе фонарями, а значит хрен что вокруг видели.

А картина предстала во всей своей омерзительной неприглядности. Нашими "гостями" оказалась группка настоящих извращенцев. Изнасилование само по себе отвратительно, но когда сопровождается пытками и издевательствами!

Каким-то чудом девушка еще дышала, хотя лужи крови на утоптанном снежном насте были только ее, а эти мерзавцы гоготали, продолжая свое мерзкое дело.

Меня едва не затошнило, но вместо этого из горла вырвался низкий рык. Тотчас к нему присоединились Иветта и Крис. Где-то недалеко отозвались остальные. Значит, скоро будут тут.

- Что за хрень? - до одного из этих мерзавцев, похоже, дошло, что что-то здесь не так. - Волки?

- Чушь! Какие волки в Подмосковье? Тут и зайцы не везде встречаются! - попытался урезонить его второй. Третий стал обшаривать фонарем ближайшие кусты. Это мало помогло.

Иветта рядом со мной заворчала, потом испустила протяжный вой - сигнал для стаи поторопиться. Ольга нарочно хрупнула веткой и вышла на поляну.