— Слушаю вас, Игнат Сергеевич.

— Извините, товарищ генерал, мне доложили, что Щербаков у вас, мне бы переговорить с ним срочно.

Михайлов передал трубку, Капитан первого ранга выслушал доклад Кондратьева, повернулся к генералу:

— Там какой-то инцидент на КПП, задержали военного на бронеавтомобиле «Тигр», документов не предъявляет, требует связи с командиром.

Михайлов улыбнулся.

— Пусть соединят меня с КПП.

— Мичман Пустовалов, товарищ генерал, разрешите доложить?

— Отставить доклад, мичман, спросите у военного — он полковник Сухоруков?

— Так точно, товарищ генерал, отвечает, что Сухоруков, но документов не предъявляет.

— Ясно, мичман, доставьте его ко мне, пусть сам на машине едет, выделите матроса для сопровождения, чтобы дорогу показал. Это гость, а не задержанный. Выполняйте.

— Есть, товарищ генерал, доставить гостя к вам, — ответил мичман.

Он вышел из КПП, подошел к Сухорукову.

— Извините, товарищ полковник, приказано вас доставить в райцентр к нашему генералу в качестве гостя. Вы можете ехать сами, сопровождающий матрос покажет дорогу.

— Ученья что ли какие у вас, почему закрыли проезд? — спросил недовольно Сухоруков.

— Нет, товарищ полковник, район объявлен закрытой зоной, въезд и выезд только по спецпропускам. Уже больше месяца здесь находится КПП, все жители об этом знают.

— Кто у вас генерал, как фамилия?

Мичман задумался сначала, но потом ответил:

— В принципе это не секрет, если все население его знает, генерал Михайлов, товарищ полковник.

— Борис Николаевич? — удивленно спросил Сухоруков.

— Так точно, Борис Николаевич.

— Вот те на… я же к нему и ехал. Спасибо, мичман, давай своего сопровождающего.

Через полчаса он зашел в кабинет к Михайлову, старые друзья обнялись.

— Первым делом спрошу: сколько у тебя времени, Миша, когда обратно планируешь?

— С ночевкой ехал, хотел еще к Василисе заглянуть, а тут меня на КПП тормознули. Ничего не понимаю, рассказывай, Борис Николаевич.

— Понятно, Миша, — улыбнулся Михайлов, — все, что положено, расскажу. Я теперь директор и хозяин судостроительного завода. Вернулся на службу, но не в медицинское управление, а в генеральный штаб, теперь там службу несу с рабочим местом здесь. Рота морпехов завод охраняет, территория объявлена закрытой зоной. Живу не в Михайловке, а здесь. Такие вот дела, Миша.

— Ничего себе, сколько новостей, — удивился Сухоруков, — если я правильно понимаю, то все это с твоим заводом связано, поэтому и морпехи. Преобразуешь гражданский завод в военный?

— О заводе мы говорить не станем, сам понимаешь, человек военный, — ответил Михайлов, — но твой полк в своих целях задействую. Полагаю, что скоро получишь приказ о защите воздушного пространства территории и выполнении поставленных мною боевых задач, если потребуется. Твое начальство тебе само все растолкует. А пока познакомлю тебя со своими офицерами.

Он попросил Людмилу пригласить Щербакова и Кондратьева, принести две чашечки кофе. Познакомив друг с другом офицерский состав, он приказал выдать Сухорукову спецпропуск на территорию.

— Теперь ты можешь ездить ко мне свободно и к Василисе тоже. Поедешь к ней или в следующий раз?

— Поеду, Борис Николаевич, и прямо сейчас.

Михайлов рассказал ему о Василисе, о последнем разговоре с ней.

— Что ж, если так получилось, — вздохнул он, — наверное, легче станет общаться. Поеду я…

— Конечно, я понимаю… У меня здесь большой дом, переночевать есть где — хоть одному, хоть с Василисой. Буду ждать. Одного или двоих, но жду. Если что, то мой дом прямо по улице, увидишь кирпичный забор, не ошибешься. Удачи тебе, Миша.

Начальник отдела Лэнгли ознакомился с шифровкой, полученной из России от агента Вилли и прилагаемой аналитической запиской. Размышлял, взвешивая очевидное и предполагаемое.

Неоспоримых фактов получалось все три — закрытая зона, судостроительный завод, охрана морской пехотой.

Предполагаемое — производство военных катеров нового образца, производство нового оружия.

Военные катера не решали главных задач на море и не могли служить приоритетом добывания информации. Оружие… оно необходимо и малым судам.

Начальник отдела отодвинул шифровку в сторону, занялся текущими делами. Но в подкорке крутилась неясная мысль, и он снова перечитал шифровку и записку.

Гражданский завод переоборудовали в военный по производству катеров. Зачем объявлять территорию района закрытой зоной? Приманка? Но в России сейчас не то финансовое состояние, чтобы разбрасываться деньгами. Военные катера… Нет, он окончательно отбросил эту версию. Оружие… вполне возможно и что? Он взял ручку и написал на документе: «Информация стратегического значения не имеет». Что означало — можно проверить по ходу основных дел.

Начальник отдела снова занялся текучкой, уже не вспоминая о полученной шифровке. К концу дня он получил новое донесение, в котором говорилось о сверхсекретной разработке русскими космического оружия корабельного базирования, способного поражать цели на высоких геостационарных орбитах. К донесению прилагалась справка, из которой следовало, что в настоящее время ПРО США способна сбить спутник на высоте до трехсот километров. Русские разработали оружие, способное поражать цели на высоте нескольких тысяч километров.

Так вот о чем сообщал агент Вилли, теперь его информация приобретала первостепенное значение.

На ежевечернем докладе Щербаков сообщил Михайлову:

— Наша певичка в городе встретилась с Филимоновым, о чем они разговаривали в течение часа, записать не удалось. После этого Филимонов, оторвавшись от слежки посредством водного транспорта, отсутствовал в поле нашего зрения в течение трех часов. Вернулся домой, после этого ни он, ни она активности не проявляли.

Филимонов Иван Константинович въехал на территорию России по украинскому паспорту под фамилией Кравец. Женился, взяв фамилию супруги, и стал Филимоновым, вскоре развелся и перебрался в Иркутск. Проверить его по Украине мы сейчас не можем, не те отношения со страной.

Установлен домашний адрес нашей певицы, где она проживает под фамилией Павлюченко, имя и отчество тоже, как и по паспорту Михайловой. Проделала тот же путь, как и Филимонов. Вечерами поет в одном из ресторанов города, имеет широкий круг знакомств, особенно среди бизнесменов, падких на доступных женщин.

По нашей лже Наумовой пока ничего. Настоящая Наумова пока не обнаружена. Мы предполагали, что наша Зинаида даст заявку на приглашение певицы, но она пригласила некого Короткова Роберта Павловича. Он инженер судостроитель, въехал в Россию тем же путем, то есть из Украины. Предполагаю, что попытается устроиться на завод, чтобы остаться здесь — возможны брачные отношения с Наумовой, возрастом они подходят друг другу. Если приедет, станем брать его на работу?

— Посмотрим, — ответил Михайлов, — пусть сначала приедет. Придет устраиваться на работу — переговорю с ним сам и определюсь. Итак, что мы имеем? Известный круг лиц — Кравец-Филимонов, Наумова, Михайлова-Павлюченко и Коротков. На мужчин у нас вообще ничего нет, кроме внутренней убежденности в предательстве или шпионаже. Но мы и этого отделить друг от друга не в состоянии, ни каких фактов нет. Женщины лишь повинны в незаконном пользовании чужими документами. Что собираетесь предпринять в ближайшее время, Яков Трофимович, как шпионов или предателей ловить станем?

Михайлов заметил, что Щербакову явно не понравился заданный вопрос, он слегка заерзал в кресле, явно устраиваясь удобнее, тянул время с ответом, обдумывая, как лучше показать себя.

— Сделано немало, товарищ генерал, круг лиц выявлен, он находится под постоянным наблюдением. Брать агентов необходимо с поличным, и мы их возьмем, не сомневайтесь.

Михайлов в упор посмотрел на Щербакова, он не выдержал и отвел взгляд.

— Я не понял сейчас, Яков Трофимович, что это было? Краткий курс оперативно-розыскной деятельности или отмазка для прессы? — строго спросил генерал.