— Бетонная площадка сто на сто метров устроит? — спросил с удовольствием Михайлов.

— Вполне, — ответил полковник, — вертолет способен переносить на подвесной платформе груз любых размеров весом до двадцати тонн.

— Да, я в курсе, — ответил Михайлов, — такие перевозки недешево обходятся государству, но ничего не поделать. В дальнейшем грузы пойдут по реке.

— По реке? — удивился Сухоруков, — но в верховьях Лена мелководна, любая тяжелая баржа сядет на мель сразу.

— Не сядет, Миша, все предусмотрено и просчитано заранее. Работы только непочатый край. Мизерную толику мы сделали, за весну, лето и осень придется хорошенько потрудиться. Ранней весной прибудет строительный батальон с техникой. Будем возводить бетонный причал, строить дома и казармы, реконструировать местный аэропорт и взлетно-посадочную полосу. И все это на одну мою шею… В генштабе посчитали, что руководить комплексом должен один человек. Собственно говоря, необходимо создать полную инфраструктуру завода — учебный комбинат, медчасть, спортивно-культурные здания, столовую, гостиницу, детский сад и так далее.

— Удивлен, конечно, размаху, но знаю, Борис Николаевич, что вы мелко не плаваете. Сложно поверить, что к снегу следующего года здесь будут стоять корпуса новых зданий и сооружений. Когда ждете прибавления в семье? — внезапно сменил тему Сухоруков.

— В апреле, Миша. Светлана теперь тоже военнообязанная, недавно получила очередное звание старшего лейтенанта.

— Ух, ты! — удивился Сухоруков, — скоро тебя догонит.

— Меня вряд ли, но полковником вполне может стать. Родители, правда, об этом не знают, не хочет им говорить. Но какая разница, все равно мы оба форму не носим. Пока так надо, а дальше поглядим. У меня новый начальник контрразведки, он не флотский, а из ФСБ. Так он здесь целую шпионскую сеть выявил и обезвредил. Не дремлет враг, Миша, не дремлет.

Метеорологи обещали осенью холодную зиму с температурой воздуха до пятидесяти градусов в регионе. Но, как свойственно им, ошиблись. В начале декабря постояла неделька до тридцати градусов и все. Весь декабрь и январь температура не опускалась ниже двадцати градусов, что совсем несвойственно территории, и только в феврале подморозило до тридцати.

Весна наступало медленно, но время брало свое, а зима все еще пыталась вспышками охладить пыл тепла. Середина апреля… с дорог уже сошел снег, но в тайге все еще оставался пожухшим покрывалом.

Михайлов уже неделю как ждал прибытия батальона инженерных войск, попросту говоря стройбата. С места постоянной дислокации вышел, но на пункт назначения не прибыл и на связь не выходил. Начальник тыла военного округа отвечал неохотно и однозначно: Прибудут, ждите, наверняка устраняют поломку техники в пути».

«Что за черт… этот стройбат срывает мне весь график работы», — нервничал Михайлов. Но брал себя в руки и успокаивался. Давно хотел переговорить с Топорковым и вызвал его к себе. Тем более, что пришел приказ о присвоении ему звания полковник.

— Присаживайся, Константин Александрович, — он указал рукой на кресло, сам сел напротив, — вы у меня уже год служите и очень неплохо, я доволен. Почему-то опаздывает строительный батальон с прибытием, но я сейчас не об этом. Многое станем строить, в том числе и жилые благоустроенные дома. Можете получить квартиру или дом одним из первых к новому году, если останетесь служить со мной дальше. Я вам предлагаю должность начальника контрразведки объекта на постоянной основе. Должность полковничья, но из ФСБ придется уйти. С работой вы прекрасно знакомы, что скажите, Константин Александрович?

— Неожиданное предложение, Борис Николаевич, и заманчивое. Мало кому представляется возможность служить не просто в родных местах, а конкретно дома. Я соглашусь, товарищ генерал-майор.

— Лейтенант, а не майор, полковник, — улыбнулся Михайлов.

— Поздравляю вас, товарищ генерал-лейтенант, от души поздравляю. Но я подполковник.

— И я вас поздравляю, полковник, с очередным званием. Рад, что будем служить вместе. Так что не сомневайтесь, цепляйте звездочки на погоны и вечером ко мне домой, обмоем звания.

Заработал селектор, Людмила сообщила, что прибыл подполковник Родзиевский, командир строительного батальона.

Он вошел в кабинет, плюхнулся сразу же в кресло у стола. В воздухе повис запах перегара и свежака.

— Ну… где тут у вас генерал? Хочу с ним побеседовать. И чтобы не ерепенился — начальник тыла округа мой друг. А если мало, то начальник контрразведки тоже мой друг, враз башку отвернет. Некогда мне… жду вашего генерала завтра у себя в… не знаю… как высплюсь, так и жду.

— Еще одна головная боль свалилась, — тихо и огорченно произнес Михайлов.

— Не-е, голова у меня не болит. Есть че выпить, мужики? — спросил подполковник, заплетающимся языком.

— Костя, определи его в отдельную комнату под замок. Пусть проспится, — тихо попросил генерал, — С ротой Кондратьева осмотрите стройбат, оружие изъять, пусть ставят щитовые домики между поселком и аэропортом. С места позвони, доложи обстановку.

— Есть, товарищ генерал, — так же тихо ответил Топорков.

Два матроса практически силой утащили пьяного подполковника, заперли в пустой комнате первого этажа. Через час Топорков докладывал по телефону:

— Товарищ генерал, личный состав строительного батальона в количестве сто одиннадцати человек прибыл на шести «Уралах», плюс Уазик командира, это вся техника. Оружие и боеприпасы изъяты, у половины солдат автоматов не имеется, щитовых панелей то же нет. Восемьдесят процентов личного состава находится в средней степени алкогольного опьянения. С трудом удалось выяснить, что техника, приписанная к батальону, сдана командиром вместе с солдатами, на ней работающими, в аренду в городе гражданским фирмам. Это экскаваторы, бульдозеры, грейдеры и другая спецтехника. Кроме того, сейчас подъехал участковый из Пономарёва, заявил, что по пути следования личный состав посетил деревенский магазин, изъяв там все спиртные напитки, колбасу, консервы… Практически все, чем можно закусывать. Грабежом лично руководил известный нам подполковник. Женщине продавцу он в кровь разбил лицо, когда она сделала ему замечание.

— Понятно, Константин Александрович, — с огорчением произнес Михайлов, — личный состав определи до утра под замок на закрытой территории. Телефоны и колюще-режущие предметы изъять, выставить охрану. После этого с Кондратьевым ко мне.

Вечером того же дня командующий округом вызвал к себе начальника контрразведки генерал-майора Василевского Сергея Ефимовича. Ткнул рукой в пустое кресло, приглашая присесть. Минуту ходил молча из угла в угол.

Василевский не знал причины вызова, но сразу понял, что что-то случилось. Так командующий еще никогда не нервничал. Немногим позже командующий сел напротив, заговорил:

— Сергей Ефимович, подбери человек пять хороших оперативников. К пяти утра вы должны быть на аэродроме и вылететь к Михайлову. Кто этот Михайлов и где находится — я не знаю. Но вы поступаете в его полное распоряжение на период командировки, срок которой я тоже не знаю. Вертолет к месту назначения вас доставит. И давай Сергей Ефимович без лишних вопросов, сам ничего не понимаю. Приказали, — он ткнул пальцем вверх, — и все. Командировку официально не оформляйте, дома скажи, что едешь на рыбалку, на охоту, в санаторий… С собой возьми табельное оружие, авторучку, бланки протоколов… Черте что… Свободен.

Василевский, ошарашенный командующим округа, проследовал в свой кабинет, плеснул немного коньяка в бокал, отпил. Успокоившись, вызвал к себе оперативный состав в количестве пяти человек, поставил задачу.

Вертолет доставил их к месту в течение пяти часов с посадкой на дозаправку. Выйдя из вертолета, Василевский, как и его коллеги, осмотрелись, размяли ноги. Сели на какой-то стометровой площадке, окруженной забором. Их провели на КПП, где мичман предложил сдать оружие и телефоны, обследовал сканером на наличие прослушивающих устройств.