Готовили переезд на постоянное место и постоянную работу в новый административный центр. Перед самыми новогодними каникулами, ездили смотреть место нового жительства всей группой. На высоком берегу Камы посёлок смотрелся очень живописно. Дома были готовы и даже подключены ко всем коммуникациям, но не включены. Внутри домов холодно – батареи не работают. Может быть поэтому, может благодаря серому небу, промозглой погоде и дорожной усталости, будущее местожительство мало кому понравилось. Видя общее настроение, Фёдоров заказал вертолёт и в три захода свозил всю группу на экскурсию.

Несмотря на сильный шум винтов, внутри вертолёта громкий голос был слышен хорошо. Володя с женой впервые летели в вертолёте. До этого – лишь в больших самолётах на отдых и обратно. Было интересно и страшновато. Тяжёлый вертолёт взлетел с большой бетонной площадки между двумя посёлками. Всё происходящее комментировал средних лет мужчина, представившийся комендантом одного из этих поселений.

– Место на карте вы все видели? Кто не видел – это сбойка трёх областей – Удмуртии, Башкирии и Перми. Посёлки только-только введены в эксплуатацию, полностью готовы. Немного запаздывают дорожники и связисты, но жить можно. Вы не смотрите, что сейчас – сыро и холодно, да серое небо давит. Летом тут замечательно. Погода, природа, благодать!

– И комары! – перебил кто-то.

– Ни одного! Речек, речушек, ручьёв здесь полно, леса везде, что не вырубили, а комара или гнуса – ноль. Ученые удивляются. Я так думаю, что их ветерок с Урала, дальше на запад сдувает. Так что гнуса вообще нет. Летом теплее, чем в Ростове, правда, зимой снега много.

Народ весело засмеялся – под ними проплывала чёрно-грязно-зелёная земля безо всяких признаков зимнего покрывала.

– Да, в этом году, что-то со снегом незадача. Обычно в это время метра полтора наваливает, а сейчас земля голая и тепло, как в сентябре. До сих пор тут пропасть лагерей, да зон было. Почти все местные в них работали или рыбной ловлей, охотой занимались. Грибы собирали – грибов пропасть. Сейчас уже почти все лагеря ликвидированы, дороги проложили, дома благоустроенные поставили. Первым делом в эти дома местных переселили. Они к такому комфорту даже не были готовы. Так что в основном роптать перестали. А кто хотел продолжать в лагерях работать, тех вместе с лагерями переселили, да деклассированную публику, кому после отбытия заключения и податься некуда было. Много их тут осело. Сейчас всех переселили. Здесь остались те, которые работать могут и хотят. Говорят, весь этот регион намерены административным и инновационным центром страны сделать. Все посёлки, как бы гроздьями собраны. В каждом по тысяче – полторы жителей. Каждая гроздь – от пяти до ста посёлков, в общей инфраструктуре, с общими задачами.

Под вертолётом расстилались леса с вкраплениями посёлков. Всех их стягивала густая сеть дорог. Виднелась широкая полоса реки. Кое-где посёлки группировались в городки, или скорее населённые пункты южного, станичного типа, как на Кубани или Ставрополье.

– Сейчас вы видите учебный и научный центр, – продолжил импровизированный экскурсовод, – новый академический или, если хотите, университетский городок. Он составлен их 85 посёлков.

– Зачем эта делёжка? – спросил Костя. Он сидел рядом с четой Дуговых, – не проще под одним управлением всё собрать?

– Под одним и будет, – пояснил комендант, – посёлки определены только условно, для удобства управления и самоуправления. Это базовая единица самоуправления – от тысячи до полутора тысяч человек. Объединения же этих единиц – как нужно по структуре и удобству для работы и проживания. Сейчас даже названий нет ни объединениям, ни отдельным фрагментам. Скажем, гуманитарные и академические дисциплины не требуют большого скопления учёных, не требуют натурных экспериментов. Поэтому их посёлки могут быть достаточно уединёнными. Стандартные заводские и фабричные поселения объединяют от двух – трёх посёлков, до ста, в зависимости от сложности и необходимости кооперации. Но, как правило, городки или станицы, если хотите, объединены в конгломераты по10 – 15 посёлков. Так удобнее для обучения детей, медицинского и социального обслуживания, администрирования, наконец. Я слышал, что таким образом будет преобразовываться вся страна, тут, да ещё в нескольких десятках мест только начало.

– Куда денутся старые города? – встрял малознакомый человек, сидящий рядом с комендантом.

– Я тоже это узнавал. Мне говорили, что превратятся в культурно– развлекательные и музейные центры. Многие не захотят из них уезжать, срываться с насиженных мест. Пройдёт не одно поколение, пока люди поймут, что в городах жить хуже. Сейчас их в этом просто невозможно убедить. Больше 100 лет всё самое прогрессивное, лучшее ассоциировалось с городским образом жизни. Да и убеждать не надо. Жизнь все запятые и тире сама расставит. Наше дело – своим делом заниматься.

Показалось огромное открытое пространство, на котором кипела работа.

– Сейчас мы пролетаем над строящимся аэродромом. Обещают запустить через пару месяцев. Сюда же тянут железку. В этом районе уже готов новый административный центр страны. Раньше бы сказали столица, но на самом деле, такая же группа посёлков, правда большое количество резервного и гостиничного фонда рядом. Так что условия почти такие же, как и у вас будут. Где-то рядом был резервный командный пункт министерства обороны, но где – не в курсе. Во-о-н, там видите, – указал в левый иллюминатор, – водохранилище мелькнуло. Купаться там здорово, а то в реке вода только в июле прогревается, да и то больше для "моржей"подходит. Впрочем, в каждом посёлке спортивно-развлекательный комплекс. Там и банька и бассейн. Небольшой, но поплавать можно, и тренажёрный зал, и площадки разные. Недалеко – крупные оздоровительные центры.

– Добираться наверное сложно, – скорее не спросил, а констатировал немолодой мужчина за Володей, – считай тайга!

– Обещают кольцевые маршруты автобусов пустить, а дороги у нас уже лучше, чем в Европах. Пока не развалились, – добавил с усмешкой комендант. – Все. Назад поворачиваем, сейчас повыше взлетим – весь пейзаж сразу откроется. Слева, вдали Урал – в дымке виден. Красиво. Вы ведь теперешние наши дороги видели, по ним добирались. Тут теперь везде дороги отличные. Говорили, что с какими-то нанотехнологиями строились. Ни жара, ни стужа им, дескать, не повредит. Посмотрим, время покажет. Дорожники клянутся и божатся, что ремонта лет двадцать – тридцать не потребуется.

Новый год настал внезапно. За интересной работой, суетой предстоящего переезда время неслось стремительно, будто отыгрываясь за те годы, когда томительно тянулось. Этот праздник остался, наверное, последним не идеологизированным и, поэтому действительно общенародным, праздником в стране. Несмотря на общую запарку, Фёдоров распустил группу на каникулы за три дня до Нового года. Автобус, развозивший сотрудников, подвёз Дуговых почти к самому дому. Казалось, что город ни как не может привыкнуть к зиме. Было холодно и голо. Улицы не обросли сугробами, снега вообще почти не было. Холодный ветер, порывами, то подбрасывал в воздух тяжёлые грязноватые листья, оставшиеся с осени, то бросал в лица прохожих снег, больше похожий на мокрую крупу. Владимир, Галя и Вера быстро пробежали до подъезда.

– Воняет гадостно, я уже отвык за два с лишним месяца, – Володя поморщился от запаха кошачьих экскрементов – в подъезде жила любительница кошек. Кошечки непосредственно в подъезде ели, тут же и гадили. Все предложения избавиться от вони вызывали дикий крик. Откуда не возьмись, появлялись толпы защитников животных и даже журналисты. Сломленные таким напором, жильцы отступали.

– Я совсем забыл, как там твои цветы поживают?

– Вспомнил! Я их тёте Кате поручила, соседке. И вообще, присматривать за квартирой.

– А… А я подумал, что там одни будылья засушенные нас ждут.

Квартира встретили лёгкой запущенностью, нежилым запахом. Галя с дочкой засуетились с уборкой, Володя сел в кресло, включил телевизор.