Генерал КГБ– так, теперь армия и флот.

Генерал-полковник – армия, в советском понимании, приказала долго жить. Тем не менее, стратегические силы и перспективные разработки сохранены и совершенствуются. Всё, естественно, под крики и вопли о разрушаемой старой системе. Фактически армия в современном виде не жизнеспособна и не реформируема, а решительные методы перестройки, без серьёзной войны нереальны. Так что все по плану. Через пять-семь лет, если не будет внешней или серьёзной внутренней войны, можно будет приступать к собственно строительству вооруженных сил.

Штатский – война на юге должна быть.

Генерал Армии – тогда реформы будут отложены до окончания войны.

Адмирал – на флоте, тоже самое.

Штатский – нужно лучше показывать слабость вооруженных сил. Наводить порядок рано.

– Генерал– полковник – планируется серия пожаров на армейских складах в Сибири и на Дальнем Востоке. Там можно минимизировать потери, а то и вообще свести их к нулю.

– Штатский – И милиция. Надо вывести честных за штат. Мы же договаривались о демонстрации латиноамериканского варианта правоохранительной системы в стране.

Генерал милиции – они уже сами уходят, милиция превращается в отстойник. Противно.

Генерал КГБ – а что делать, так и планировали. Вы можете предложить другие врианты?

А в мире шла война. У нас в России, да и в большинстве стран мира она практически не ощущалась. Октябрь гнал по московским улицам яркие листья, порой моросило, но чаще ласковое осеннее солнышко мягко пригревало готовящийся к зиме город. Плотное движение, порой переходящее в пробку, на Третьем кольце, позволяло мужчине спокойно говорить по мобильнику. Средних лет, ростом чуть выше среднего, с тёмными, чуть вьющимися волосами, он производил приятное впечатление на всех, с кем общался. Лицо, скорее характерное для представителя Закавказья, нежели русского еврея, было открытым и располагающим. Умение вовремя пошутить, общая дружелюбность, позволяла находить общий язык как с друзьями, подругами, так и с коллегами и партнёрами по бизнесу. Торговля хозтоварами и руководство несколькими торговыми точками на рынках не привело, как это часть бывает, к накоплению врагов и недругов. А может это только казалось.

– Маша, сегодня должны привести порошки на Каширку, передай Равилю и сама проследи. Я видимо опять застрял. – Григорий прижал телефон плечом и переключил передачу, – Поеду сразу на Варшавку, так что поставщики на вас.

Гриша за рулём давно и предпочитал машины с механической коробкой, чем немало удивлял сослуживцев. Технарь по образованию во время Горбачевской перестройки принимал участие в кооперативном движении, пару раз прогорал, но начинал сызнова. В меру удачливый и неглупый, вписался, наконец в бизнес и уже более десяти лет спокойно работал на рынках. К особому развитию не стремился, но сидел прочно и уверенно.

Наконец, пробка немного рассосалась и машины покатились свободнее. Новый затор у центральной налоговой и, вырвавшись из него, машина покатила по Варшавке в сторону МКАД. У рынка удалось быстро протиснуться на стоянку. Продавец грустно сидел внутри павильона.

– Михайлыч, скоро торговать совсем нечем будет, – приветствовал он Григория, – Вся фурнитура, замки, петли заканчиваются. Только двери, да фанера остаётся.

– Да, пытаюсь наладить поставки из Польши и Румынии, но они чудовищно цены задрали, а наши как делали металлолом, так и делают. Вся же фурнитура из Китая шла, да немного из Индии.

– Оттуда уже вряд ли что вообще когда-либо пойдёт. Что тогда делать?

– Да ничего, раньше поделки нашей промышленности покупали, так опять придётся привыкнуть, или втридорога из Европы. Может и у нас раскачаются. Двери и мебель то научились делать, и с химией порядок. Химией хорошо заняться, я помню – ты предлагал, только опасно. Рынок поделен, можно налететь на неприятности. Ладно, будем думать. – Григорий начал просматривать документы, пошла обычная текучка.

В павильоне работал маленький телевизор. Передавали всякие ужасти со всех концов света. К развалинам Ирана, Ирака и Аравии уже привыкли и показывали их как-то вскользь. Зато все новостные программы отрывались на Китае, даже не собственно о Китае, а о том, что он смог так ответить Штатам. Пакистан и Индия, вернее то, что от них осталось, показывали лишь со спутников. После пропажи нескольких групп военизированных корреспондентов – отморозков, больше в те места никто не совался. На этом фоне особенно забавным смотрелся арест очередного назначенного "взятодателя" – водителя, попавшего под очередную компанию "борьбы" с коррупцией. И правильно, будет знать, когда, и сколько, и кому давать. Главы областей и республик дружно пошли сниматься на фоне сельскохозяйственных пейзажей. Вниз пошла це-у об очередном подъёме сельского хозяйства. Коровы с удивлением взирали на высоких гостей в костюмах, стоимостью с этот коровник, в отмытых, отдезодорированных и напомаженных стойлах. Куры, после съемок массово дохли от непросохшей краски. В общем, у нас было всё, как всегда. Не было даже иррационального, разрастающегося ужаса предчувствия, как в Западной Европе. Страна продолжала жить по инерции, в режиме какого то ожидания и отупения.

Домой Григорий попал уже поздно. Жена смотрела сериал, дочка играла на ковре, посереди комнаты. Увидела отца, подбежала.

– А что ты мне купил? – задала стандартный вопрос. Обернулась жена.

– Викуль, ты уже большая, разве можно постоянно клянчить? – Григорий обошёл дочку, направляясь на кухню. – У нас поесть что ни будь есть?

– Подожди минут двадцать, или сам разогрей. На плите всё. – Таня снова повернулась к экрану. Когда она появилась на кухне, Гриша уже ел.

– Как дела? Сегодня ты долго. Много работы?

– Пробки страшенные. Вообще стоянка. А с работой… Если так пойдёт, работы скоро совсем не будет. Поставки из Китая и Азии накрылись, надо попытаться в Польшу съездить, там уже совсем безбожно цены загнули. Или вообще на всё наше переходить, а то и бизнес менять. Ладно, перебьёмся, не первый раз.

– Только не рискуй.

– Сейчас всё устоялось, но если придётся менять профиль работы, без скандалов и наездов не обойтись. Проходили.

– Может нам уехать, вон сестра твоя хорошо с мужем устроились, нас приглашали.

– Да, здорово устроились! Сейчас на них как раз, в Калифорнию китайские ракеты сыпятся. Если уезжать, то раньше надо было, сейчас там ад кромешный. Сестра последний раз месяц назад звонила родителям. А, сейчас даже связи нет.

– Да я не про Штаты, у тебя же во Франции знакомые есть.

– Есть то есть, да не про нашу честь. С чем поедем? Бизнес не продать, накоплений на пару лет хватит, не больше. Кроме того вообще неизвестно какие деньги выживут и где. Вон доллар падал, падал, а теперь и вообще загнулся, вместе с иеной и юанем. Евро с рублём держатся, только сколько удержатся непонятно. Вообще всё расползается. Сейчас куда то двигать немыслимо. Первыми, будут везде пришлых бить. Ладно, пробьёмся. Мои не звонили?

– Мать звонила, колбасой носится, за дочь и её семейство переживает.

– Трудно её не понять, ладно, будем надеяться на лучшее. Пойду, сполоснусь, да укладываться надо, завтра с утра пораньше на Каширку, в ДОК поеду о поставках договариваться. Кстати, что-то давно Володя не звонил и сам не могу до него дозвониться – дома нет.

Ночью, сквозь сон услышал звонок телефона и громкий голос жены.

– Как вы там? Тут все переволновались из-за вас. Сейчас, мужа даю, – Таня ворвалась в спальню, – сестра дозвонилась, Наташа.

– Где вы, почему так долго не проявлялись? – мгновенно проснулся Гриша.

Из трубки, сквозь шорохи и выпадания отдельных звуков донёсся голос сестры.

– Нас эвакуировали. У нас там всё разрушено, ничего не работает. Мы пытаемся собрать денег на самолёт в Россию. Тут творится что-то невообразимое. А с нами всё в порядке. Мы все вместе. Толик было потерялся, но мы быстро его нашли. Мы сейчас в лагере беженцев, в Мемфисе. Меня торопят, как вы там?