Тетя опустила топор, закрыла дверь, продела в ручку вместо засова топор, потом, не раздеваясь, бросилась на кровать и зарыдала.
Я прикрутил фитиль лампы и лег.
Тетя затихла. Я молчал.
Спустя долгое время я услышал тихий голос тети:
– Сосойя!
– Что, тетя?
– Спишь?
– Нет, тетя!
– Иди ко мне…
Я вскочил, подбежал к тетиной кровати и прильнул к ее лицу. Лицо было холодное, и губы у тети дрожали…
БЕЖАНА
Виски Бежаны Эсадзе уже заметно серебрятся, но во всем селе нет веселее и беззаботнее его человека.
…Много лет тому назад залез, оказывается, маленький Бежана на соседскую грушу полакомиться янтарными плодами да и полетел вниз головой с двухсаженной высоты. Бросились добрые люди к незадачливому воришке, стали растирать ему виски и поливать водой, кое-как привели в чувство. Раскрыл, оказывается, Бежана глаза, икнул, улыбнулся, и… с тех пор никто его не видел расстроенным или огорченным. Ходит теперь по селу босоногий Бежана, весело улыбается встречному-поперечному и напевает свою любимую песенку:
Бежана готов прийти на помощь каждому, кто позовет его, готов за миску лобио и стакан вина выполнить любую работу по хозяйству. Бежана силен, как буйвол. Поспорьте с ним – и он, впрягшись в плуг, перепашет полгектара земли. Он головой разбивает грецкие орехи и шутя таскает пятипудовые мешки с кукурузой от конторы до самой церкви… Не дай бог испытать на себе удар Бежаниного кулака! Но трудно представить себе Бежану, поднявшего руку на человека! Единственное больное место Бежаны – Минадора… Стоит намекнуть, что Минадора вышла замуж, и тогда Бежана теряет голову. Он рвет на себе одежду, бьется головой об стену, выворачивает камни, ломает на деревьях сучья толщиной в руку… Как-то Афрасион Чантурия попросил Бежану расчистить заброшенный кусок каменистой целины, где он собирался посадить виноградник. В тот день Бежане нездоровилось, и работа у него не спорилась. Смотрел, смотрел на него Афрасион и вдруг выпалил: «А ты знаешь, Минадора-то вышла замуж!» Что тогда стало с Бежаной! Он взвыл, завертелся, запрыгал, потом схватил заступ и перекопал участок так, словно по нему прошла танковая армия… И лишь вечером, когда обессиленный, задыхавшийся Бежана упал навзничь, он понял, какую с ним сыграл шутку Афрасион. И с тех пор Бежана избегает встречи с Афрасионом.
Бежана обожает детей. Придет к соседке, присядет у порога и попросит:
– Мака, одолжишь мне своего пацана?
– Зачем он тебе, Бежана?
– Да так, поиграюсь с ним… Хочешь играть в лошадки, Тариэл?
– Хочу!
– Ну давай! Садись сюда, мне на шею… Вот тебе хворостинка, только не бей меня больно… Ну? Готов? Поехали!..
Став на четвереньки, Бежана с мальчуганом на шее носится по двору. Ребенок визжит от восторга… Бежана ржет…
Забавы Бежаны ни у кого не вызывают опасений. Все знают, что ребенку с Бежаной не грозит никакая опасность – он ласков и осторожен с ним, как родная мать. Но Бежана сам чувствует неловкость за свое пристрастие к детским шалостям, и потому просьба его звучит робко и застенчиво:
– Машико, одолжишь мне своего пацана?
Ко мне Бежана питает особую любовь и уважение. Я – единственный поверенный всех его тайн, а сам Бежана – единственный на селе человек, который считает меня самым умным и достойным среди наших соседей. Я очень люблю Бежану. В прошлое воскресенье Бежана вошел к нам во двор и позвал:
– Сосойя!
Я и тетя вышли на балкон.
– Иди сюда, Бежана! – пригласила тетя Бежану.
– Неси сюда, если есть чем угостить! – ответил он и прилег под шпанской вишней.
Тетя собрала на подносе ломоть сыра, половину мчади, стакан вина и спустилась во двор. Я последовал за ней.
– Доброе утро! – приветствовал нас Бежана, взял из рук тети поднос и стал с аппетитом уплетать мчади с сыром. – Дрова не нужно наколоть, Кето? – спросил Бежана.
– Нет, Бежана!
– Отлично! Может, сходить на мельницу?
– Нет, Бежана, не нужно ходить на мельницу! – улыбнулась тетя.
– Еще лучше! А может, корову погнать на выпас?
– Нет, Бежана, не надо!
– Совсем хорошо!..– Бежана отпил глоток вина. – А почему, Кето, дорогая, сыр у тебя несоленый?
– Нет соли, Бежана…
– Вот-вот! Нет соли!.. И что же? Меня называют дураком, а нашего дурака – председателя Кишварди – умным человеком!
– Не поняла тебя, Бежана! При чем тут председатель?
– Как при чем?! Что он сеет? Кукурузу да просо! А почему бы ему не посеять соль или сахар? А? Ведь вздохнет народ! Что, не прав я, Сосойя?
– Прав, конечно, Бежана! Но почему ты сам не сеешь соль?
– Все хорошие земли – у колхоза. Что мне делать? В прошлом году я все же посеял соль на моем истощенном участке, да ничего не взошло! А хотя бы и взошло, разве напасешься соли на стольких голодных людей?
Тетя вздохнула и ушла.
Бежана проводил ее взглядом и обратился ко мне:
– Ну как, выходит она за Датико или нет?
– За какого Датико?!
– За бригадира Датико, какого же еще! Недавно встретил я его в лесу. Ого! Обвешан оружием, как николаевский стражник! Он по секрету сказал мне, что его прислали сюда по сверхсекретному заданию правительства и что об этом нельзя никому говорить!..
– А ты что?
– Что «что»? Я сообщил двум доверенным лицам – нашему председателю и Бадрии, который в милиции работает. Они ведь партийные, им можно. Они не выдадут… А впрочем, мне-то что!.. У меня другое к тебе дело, Сосойя!
– Что за дело, Бежана?
– Понимаешь, человек один там, в плантации… Не знаю, что с ним делать…
– Какой человек? О чем ты, Бежана?
– Ты что, Сосойя, перестал понимать грузинскую речь? Говорю тебе – там, в чайной плантации, у меня человек!
– Кто он такой?
– А я почем знаю?
– Спросил бы его!
– Спрашивал! А он молчит! Лежит с закрытыми глазами, улыбается и молчит.
– Дышит?
– Не знаю.
– Может, он мертвый?
– Дурак! Где ты видел улыбающегося покойника?
– Так что же с ним?
– А я почем знаю!
– Что же ты знаешь, болван! – взорвался я.
– Сегодня воскресенье, завтра будет понедельник! Это я знаю!
– Ох, Бежана, беда мне с тобой… Идем, покажи, где этот твой живой мертвец!
Бежана встал и пошел, напевая свою любимую:
Мы миновали несколько домов, свернули на тропинку и подошли к раскинувшейся на склоне плантации чая, вдоль которой тянулся ряд тунговых деревьев.
– Во-он там, под последним тунгом! – показал Бежана рукой.
Я сбежал по склону и остановился как вкопанный у дерева.
В высоких зарослях папоротника лежал исхудалый, мертвенно-бледный, заросший бородой русский мужчина в военной гимнастерке. Я нагнулся, приложил ухо к груди незнакомца и уловил слабое биение сердца. Я дотронулся рукой до его щеки – она пылала жаром.
– Когда ты нашел его, Бежана?
– Утром.
– И молчал до сих пор?!
– Я сразу же побежал к тебе, дорогой мой, но по дороге забыл… Плохо без сахара, Сосойя! Люди стали забывчивыми… Вчера утром встретил я Аквиринэ… Посмотрела она на меня, улыбнулась, а поздороваться забыла… Говорят, что…
– Ладно, ладно!.. Помоги-ка поднять его! Видишь, умирает человек!
Бежана в два счета сгреб мужчину.
– Куда его?
– Домой!
– Ты что, ошалел? Покойников выносят из дома, а я его понесу домой?
– Да не к тебе! К нам домой!
– К вам – пожалуйста!
Бежана несколько раз подбросил мужчину на руках, обнял его поудобнее и стал вприпрыжку подниматься по склону, приговаривая:
– Нно-о-о, лошадка, нно-о-о… А как его зовут? – спросил вдруг он меня.
– Откуда мне знать?
– Сосоин русский он! Сосоин русский! – нашелся Бежана. Мы пришли домой, поднялись на балкон. Незнакомца уложили на мою кровать. Тетя в недоумении глядела на нас.