Виктор облегченно выдохнул и, прибавив ход, повел мотобот к виднеющимся примерно в километре нескольким гранитным валунам на берегу. Все в группе тоже оживились, завозились… двухдневный переход оказался мучительным, в такой-то тесноте. Вчера я сжалился и дал добро на ужин на берегу и двухчасовой отдых. Сам лежал в исподнем, вытянувшись на камушках, еще бы в воду сползти, но не те воды, акул видели неоднократно в районе Железки.

Мотобот, миновав торчащие из воды гранитные камни, пристал боком к обрывистому берегу, сверху подали лестницу из березовых жердей, скрепленных веревкой. Первым на крутой берег взобрался Юра, где поздоровался с командиром группы разведки капитаном Даниловым и с Димой, старшим из сталкеров, потом они все вместе отошли от края. Спустя пару минут Юра вернулся и, присев на корточки на четырех метровой высоте, сказал:

– Николаич, тут у ребят трехсотый, надо срочно его вывозить, на одних перевязках не выживет.

– Где он?

– Тут в лагере.

Я отвязал от борта смотанный фал и бросил конец Юре.

– Держи! Снарягу сначала поднимем.

Затащив наверх снаряжение и оружие, все, кроме Виктора поднялись на берег. До временного лагеря разведчиков было всего пятьдесят метров. Продравшись первым через кустарник по еле заметной тропе к вытоптанной поляне, я осмотрелся – три легких навеса, кострище и носилки из жердей и брезента под одним из навесов. Скинул рюкзак, АКМС и разгрузку на землю и подошел к раненному, совсем молодому парню, и лицо вроде знакомое… Он редко дышал, был бледен, грудь перевязана, а справа повязка запеклась бурым.

– Пуля в разгрузку угодила, – прокомментировал подошедший Данилов, – пробила магазин и по касательной по ребрам… два сломано точно, гематома обширная. Так-то он в сознании был, а вчера, на переходе сюда, хуже стало. Похоже, началось воспаление какое-то.

– Или заражение… – ответил я, развернулся и аж прикрикнул, – Юра! Срочно, радио на базу, пусть Макс хватает нашего эскулапа, берут катер «Монаха», топлива в него с запасом и пилят к Железке.

– Есть! – Юра быстро кинулся к станции.

– Это как же угораздило? – у меня за спиной прозвучал голос Иваныча, – Митяй… Митяй…

Точно, это же Дмитрий Чернышев, который все в зятья к Иванычу набивается. Иваныч присел и тряс его за руку.

– Да в бреду он Иваныч, – пробасил Данилов, – а угораздило… в погоне за уродом одним, из охранников этого Спаса был.

– Догнали? – спросил я.

– Ушел сука, неплохо в тайге ориентируется, ну и подготовка у него явно военная.

– На базе прием подтвердили! – крикнул Юра, – жду ответа.

Через десять минут пришел ответ, мы отнесли Чернышева в мотобот, Данилов выделил одного бойца, в экспедиционной аптечке я нашел упаковку не сильно просроченного амоксициллина… хоть что-то, все что могу…

– Дави из своей посудины все что можешь, Шумахер! – грозя кулаком, кричал Иваныч стоя на берегу в след отплывающему Виктору, а потом повернулся ко мне и грустно добавил, – помрет если, как мне в глаза дочке-то смотреть?

– Он парень крепкий, – похлопал я Иваныча по плечу.

– Да он как простынь уже белый. Эх! Надо было все же разрешить ему в экипаж…

– Не мотай себе нервы Иваныч, если «костлявая» на карандаш взяла, то не отвертеться никому и нигде. Ни в экипаже, ни в разведгруппе, ни в поле за трактором, у нас у всех и так, вон какая отсрочка вышла. Пойдем, перекусим с дороги да послушаем, что Данилов расскажет.

– А вы, Сергей Николаевич фаталист, как я посмотрю, – ответил Иваныч и пошел к лагерю.

Вообще, когда Иваныч вот так на «вы» переходит, это он либо от неприязни, либо в качестве предупреждения, мол не надо «учить папу любить маму», ну или просто оттого, что очень погано ему на душе…

– Основную группу оставили рядом с поселком сектантов, – начал Данилов, когда мы уже перекусили вяленым мясом с лепешками и пили чай, – тут пару часов до места идти, там несколько ребят оставил присматривать и за поселком во фьорде двое дежурят…

– Где? – хмыкнул Иваныч набивая трубку, – тебе тут что, Норвегия?

– Ну не знаю, – пожал плечами Данилов, – а как назвать узкий, метров в сорок, залив, который на семь километров врезается в берега метров под пятьсот в высоту?

Иваныч перестал набивать трубку, поднял на Данилова взгляд и согласно кивнув, добавил:

– Ну, в целом да, похоже на фьорд… видать, землетрясением так землицу покорежило и трещина образовалась. И что, такие же прям скалы в полкилометра отвесные?

– Почти, есть пара мест, где можно выйти к воде удобно, там осыпи, около одной из них как раз корабль и стоит… с небольшим креном на правый борт, он, похоже завис там после волны, а потом сполз в залив. Там еще кстати параллельно проселок один, в километре буквально, не то чтобы наезженный, но относительно свежие следы колесной техники есть.

– А что там за история с ликвидацией Спаса? – поинтересовался я.

– Я всякое в жизни видел, конечно, но это жесть полная, – Данилов достал оранжевую коробочку АИ-2, которую использовал как портсигар, выудил оттуда сигарету без фильтра, закурил и, выдохнув сизый дым, продолжил, – на третий день наблюдения, когда мы уже радио получили с отмашкой на захват, Спас этот, начальник охраны его и девчушка молодая совсем, пошли от поселка по тропе. Только у них там сначала молебен даже был. Я сталкеров оставил наблюдать дальше за сектантами, а сам с группой за ними, думал на обратном пути и повяжем… сели на хвоста, преследуем… ну те в сопку прут и прут, мы не отстаем. Охранник этот осторожничал, проверялся. Пришлось приотстать, я сержанта послал чуть левее от тропы и в перед зайти, а он мне радио – «тут обрыв и река», это потом уже выяснили, что тропа вдоль этого узкого залива идет. В общем дошли до каменной осыпи, пологий откос вышел такой… Эти вниз, к воде, мы сверху смотрим, а там этот корабль, у воды шлюпка, меж камней навес, всякие ящики и бочки разбросаны. Эти трое на шлюпку и погребли к кораблю, у него с борта трап почти к воде свисает. Спас с девчонкой этой скрылись за дверью в надстройке, а охранник опять давай проверяться и берег осматривать в бинокль. Я приказал отходить, чтобы не отсвечивать, там и спрятаться толком по берегу негде. Когда туда шли, у подножия сопки приметил неплохое место для засады, туда и оттянулись, позиции заняли, ждем… А через полчаса ожидания доклад с фишки, что выше на тропе оставил – «девчонка бежит по тропе». Приказал пропустить, у нас другой приказ…

Тут Данилов глубоко вздохнул и от окурка подкурил следующую сигарету.

– А еще через полчаса, вон Димон в канал давай паниковать, что в поселке переполох…

– Да, там пять охранников оставалось, – вставил Дима-сталкер, что сидел рядом со мной, – так один из них вперед всех по тропе рванул, остальные за ним, ну почти все сектанты туда же.

– Мы их через себя пропустили, а потом за ними тихонько. Аккуратно за всей этой толпой безумцев… хотя, я бы и сам обезумел, – Данилов, выщелкнул окурок в костер, – в общем, до каменной осыпи недошли, там уже целая война на тропе началась… ну как война, тот что со Спасом был, отстреливаясь, в лес ушел, я за ним сержанта с Чернышевым отправил, что бы догнали, а оно вот как вышло…

– Да из армейских он стопудово, – подал голос мордатый парень, – он нас с Митькой технично с хвоста скинул, прям как по учебнику – влево дугой забрал, вышел во фланг и полоснул тремя короткими, ну я пока Митьку за дерево оттащил, тот и ушел сука.

– Он и своих там троих заземлил, – добавил Данилов, – а Спаса просто рвали на куски, я решил вмешаться… мордой в пол всех и стали разбираться что у них за «санта барбара» и «молчание ягнят» там, а как разобрались… Николаич, я не смог, я этого урода людям сдал… повесили они его.

Я слушал эту мерзотную историю и поражался, как вообще такое может быть, хотя, чему удивляться. Произошедшее с планетой стало своего рода катализатором сущности человеческой в целом и каждого выжившего в частности. Все, что волей, здравым смыслом и спокойной жизнью сдерживалось внутри каждого, теперь, не имея контроля над моралью и совестью, вырвалось из обывателя… Поганая, в общем, вышла история – на самом деле Спас никакой не вирусолог, а провизор с этого «Иртыша», больной на голову придурок и извращенец! Уж каким образом он запудрил мозги группе выживших, оставалось только гадать, правда выяснилось, что охранник, который ранил Чернышева, тоже был «в теме», они были членами экипажа плавучего госпиталя. Тут первый отвратительный момент – Данилов обнаружил в трюме десяток тел, все были убиты. Похоже, снотворное, а потом тяжелый тупой предмет… О поселении выживших Спас с помощником знали, наблюдали за ними некоторое время, а потом устроили представление в виде молитвы и появившейся «волей господа» на утро у берега шлюпки с телом мертвого члена экипажа и продуктами с камбуза… Одно ясно точно, у Спаса вероятно был какой-то сектантский опыт, он легко манипулировал людьми, даже проводил какие-то молебны и обряды, предварительно подмешивая в еду какой-то галлюциноген. Он, на протяжении последних трех месяцев рассказывал своей пастве о том, что трудится по велению господа над «Избавлением», так он вирус назвал, и объявил, что необходимы молодые организмы для проведения опытов. Причем, подопытные должны были быть исключительно женского пола. А потом, то ли препарат закончился, которым он всех пичкал, то ли люди сами подозревать что-то начали, еще бы, восемь девушек став «сакральной жертвой» исчезли. Люди стали роптать, задавать неудобные вопросы своему «гуру» и было объявлено, что осталось последние испытание верой и господь всех примет к себе. После молитвы повели девчонку по тропе, а она оказалась слишком догадливой да прыткой, вырвалась, вплавь добралась до берега, добежала до поселения и рассказала всем, дальше уже вмешалась группа Данилова.