Те двое прыжками, с громким топотом, поднимались уже на шестой этаж.

 - А где гуим? — услышал Кит голос одного из них.

 - На кой он тебе?

 - Не будь дураком, Майк! Девчонка не одна. Смекаешь?

 - Ага! — враз посерьезнел первый.

 Топот стих. Слышен был звук передернутого затвора. Шаги стали крадущимися.

 Те двое поднимались уже на седьмой, когда глаза Кита мало–мальски привыкли к чердачному мраку.

 Когда–то, давным–давно, за чердаками следили. Жителям не позволялось подниматься под крышу, а тем более захламлять помещение, которое, в случае пожара могло стать спасением, позволяющим перейти из одного подъезда в другой.

 Нынче же чердаки стали прибежищем бездомных, давая им большую безопасность, чем подвал, поскольку плохая координация движений помешала бы гуимам подняться по такой лестнице, по которой влезли сюда Кит с Джессикой. Казалось бы, уж нынче–то в восьмом районе столько брошенного или свободного жилья, что бездомных вообще быть не должно, однако бродяжничество — это все же, наверное, образ жизни, призвание…

 Кит догадался о том, что на чердаке кто–то есть, только по отвратному запаху плохого табака да по огоньку сигареты, который вдруг вспыхнул на секунду у стены, метрах в трех, осветив бородатый подбородок. Тот, кто сидел там и курил, — наверняка клошар, — не мог не видеть и не слышать своих незваных гостей, однако сохранял, похоже, равнодушное спокойствие.

 Кит нащупал голову Джессики, повернул в нужном направлении, показал ей на вновь вспыхнувший огонек, шепнул в самое ухо «Иди туда, пусть он проведет тебя до первого подъезда. Если заупрямится, скажешь, что люди снизу убьют всех троих. Когда спустишься, жди меня у лестницы».

 Девочка на четвереньках поползла в указанном направлении. И вовремя, потому что лестница глухо зазвенела под ступившим на нее снизу грузным телом.

 Кит убрал револьвер на место, в карман; достал кастет, полулег левым боком на пыльный цемент, приготовив правую руку к удару.

 Возникшая через пару минут в отверстии люка мясистая рожа заморгала, пытаясь разглядеть что–нибудь в чердачной тьме; возле морды маячил изготовленный к стрельбе пистолет.

 Кит выждал, пока голова повернется в его сторону и покажутся плечи и тогда, хакнув выдохом, рубанул кастетом по дуге, целясь в переносицу. Силы в ударе особой не было, конечно, но шипы сделали свое дело: один из них протаранил выпученный во тьму глаз, другие два впились в переносицу, дробя, выворачивая кость и хрящи.

 Противник заорал, отцепился от ступени лестницы, чтобы схватиться за изуродованное лицо и не удержался, рухнул вниз. В тот же момент прогрохотали два выстрела, потом, спустя секунду еще один. Оставшийся снизу стрелял в люк, надеясь зацепить незримого противника. Шансов у него не было.

 Кит бросил взгляд в ту сторону, где сидел клошар и увидел только два удаляющихся в сторону первого подъезда, почти неразличимых во тьме, силуэта. Если у клошара и возникло бы желание заупрямиться, то выстрелы наверняка стали хорошим подтверждением словам Джессики.

 Сброшенный Китом вниз толстомордый не переставал орать, срываясь на поросячий визг.

 - Глаз! — визжал он. — Глаз! Майк, он выбил мне глаз!

 Второй, кажется, не знал, что ему делать. Пальнув со страху, он теперь пытался понять, ждет ли его кто–нибудь наверху и решал, стоит ли туда лезть.

 - Заткнись, дебил! — заорал он на раненого. — Я ничего не слышу!

 Пока Майк решал, что делать, Кит тихонько откатился от люка, поднялся и по возможности быстрым шагом двинулся в сторону первого подъезда. Уже сделав пару шагов, он услышал, как бандит, стараясь перекричать визги напарника, вызывает по мобильнику подмогу.

 Спустившись по пожарной лестнице в первом подъезде, он нашел на площадке девочку. Рядом стоял действительно клошар — грязный, в затасканной болоньевой куртке, которой было не меньше двадцати лет, давно небритый и крепко испуганный.

 - Как тебя зовут? — бросил ему Кит, беря девочку за руку.

 - Сиплый, — произнес тот.

 Кличка была дана неспроста, голос его действительно сипел как испорченная свистулька.

 - А… Ты вот что, Сиплый, ты вали отсюда, — посоветовал Кит. — Отсидись где–нибудь пару часов, а то эти придурки убьют, не задумываясь.

 - Ага, — кивнул тот. — Я с вами.

 - С нами лучше не надо, — возразил Кит, — спускаясь по лестнице, увлекая за собой Джессику.

 Сиплый, однако, затопал за ними, на миг только приостановившись и испуганно кося глазом, когда Кит на ходу достал револьвер.

 Спустившись на первый этаж, Кит осторожно выглянул в щель, образованную провисшей дверью.

 В опускающихся на улицу, еще прозрачных, сумерках было хорошо видно машину и то, что в салоне не осталось никого. Кит опасался возможного наличия третьего — водителя, — но им, кажется повезло. Теперь нужно было быстро–быстро повернуть за угол и драть отсюда со всех ног, пока бандиты не вернулись к машине или к ним не подоспела подмога.

 - Бежим! — прошептал он, дернув Джессику за руку, забирая у нее пакет с провизией.

 Сиплый остановился уже на сороковой, где жил Кит.

 - Ладно, вы это… — сказал клошар голосом еще более осипшим оттого, что запыхался. — Проводил я вас немного… Дальше без меня давайте.

 - Ну да, — кивнул Кит, скрывая иронию. — Спасибо, Сиплый. Думаю, доберемся.

 - Ага… Ну тогда это… Бывайте здоровы.

 - Будь. Смотри, вечереет уже. Не нарвись на гуима.

 - Да мне гуимы до задницы, — улыбнулся клошар. — На меня снук не действует.

 - Это как? — улыбнулся Кит его беспечности.

 - Да нормально. Меня уж сколько раз кололи и — ничего. Проблююсь, отлежусь немного. Потом пару крыс зажарю и — под стакан буча (соевая водка; прим. автора) - за хобот. Крыса, она, видать, мунитет лечит.

 - Я сурьезно! — добавил он, видя недоверчивую мину собеседника. — Хочешь, найди сейчас шприц, уколюсь при тебе, а завтра свидимся, тогда и посмотришь.

 - Ладно, ладно, верю, — Кит хлопнул клошара по плечу, подтолкнул. — Иди уже.

 Тот неодобрительно покачал головой, пожал плечами, но отстал…

 Вслед за сумерками снова пришел дождь. Захлопал, зачавкал, сначала редкими крупными каплями по еще мокрому асфальту, по лужам, постепенно, но быстро, набирая обороты, так что уже через пару минут коротко стриженые китовы волосы из пепельных превратились в грязно–серые на вид. Джессика накинула на голову капюшон своей курточки, съежилась и семенила рядом, смешно расставляя руки. После переживаний этого вечера, после пробежки она окончательно обессилела, лицо ее совсем осунулось и побледнело. Кит каждую минуту ждал, что сейчас она закачается и грохнется в обморок.

 Джессика… Та Джессика…

 Она упала в обморок, когда увидела, как Кит делал маме укол снука… Хлипковата она как–то для агента корпорации или чего там еще.

 А может, пойти к ней? Прийти, припереть ее к стенке и прямо, в лоб, спросить? Про телефонный разговор спросить, про Роба?..

 Нет.

 Гораздо умнее будет — найти способ, как ее использовать. Ведь можно же как–то ее использовать? Наверняка можно. Подумать надо…

 Пока они добрались до дома, где жил Кит, поначалу ленивый дождь превратился в ливень, так что последние пятьдесят метров Кит едва сдерживал желание побежать, прекрасно понимая, что девочка уже не выдержит еще одной пробежки. Как бы не пришлось снова брать ее на руки — вид у нее сейчас был не того человека, который в состоянии самостоятельно подняться на одиннадцатый этаж…

 И правда, она не дошла. На шестом этаже молча опустилась на ступеньки, прислонилась головой к решетке перил, закрыла глаза.

 - Я отдохну немного, — голос ее истончился, потерял выразительность. — Чуть–чуть.

 Кит не стал дожидаться, когда она встанет — взял ее на руки.

 Только у своей двери поставил на ноги, придерживая, пока открывал дверь. Потом буквально втащил девочку в прихожую своей маленькой однокомнатной квартирки, усадил на тумбочку для обуви. Разул, стянул с нее куртку, на руках унес Джессику в кухню. Вернулся в прихожую, достал из карманов ее куртки оба телефона и отключил. Хотя на сороковой улице они и не ловили сеть, но все–таки так будет лучше. И надо было сделать это раньше. Мало ли что: вдруг эти ублюдки имеют возможность отследить их по сигналу мобильника…