Накрашеная до невозможности девушка, находившаяся, по-видимому, в состоянии легкого подпития, внезапно отделилась от гуляющей компании, и, протискиваясь между столами, случайно задела незнакомца. Ледяной блеск холодных серых глаз метнулся в ее сторону.

- Мы с вами, кажется, знакомы? - Произнесла она в ответ на его оценивающий взгляд.

- Очень может быть... Очень может быть... - Пробормотал он.

Снова хлопнула дверь. В кафе вошел мокрый с головы до ног человек, отряхивая блестящий от скопившихся на нем капель, зонт.

Заказав полный стакан водки, он подошел к столику, занятому незнакомцем.

- Свободно? - Спросил он, и тут же ощутил на себе его пустые серые глаза.

- Да, пожалуйста. - Прозвучал ответ.

Вошедший тяжело опустился на стул рядом с хозяином столика и отхлебнул из стакана. Затем он достал пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Незнакомец тоже закурил.

- Я вижу, вы чем-то расстроены? - Спросил он, внимательно оглядывая подсевшего кнему человека.

- Да...

В душе его сейчас царило смятение. Все, что там накопилось за последние дни, требовало выхода. И он заговорил.

- Я - комерсант. Понимаете, я организовал свое дело два года тому назад. Все шло нормально, но сейчас... В общем, я разорился. У меня теперь нет ни гроша за душой... Любимая женщина, узнав о моем банкротстве, ушла к другому...

Он обхватил голову руками и тихо застонал. Незнакомец хранил молчание.

- Вам нужны деньги? - Наконец произнес он. - Я могу вам их дать.

Его собеседник поднял голову.

- Вы?.. Деньги?..

- Деньги, машину, дачу, женщин, все, что захотите.

Отчаявшийся человек взглянул в глаза незнакомцу, но в них не читалось ни тени насмешки. В них вообще ничего не читалось.

- Вы, вероятно, шутите... Простите, как вас называть?

- Тэйфель. - Отозвался тот.

- Это... фамилия?

- Пусть будет фамилия.

"Еврей..." - пронеслось в голове у молодого бизнесмена.

- Я думаю, сейчас не время и не место решать национальные проблемы. Словно прочитав его мысли, сказал незнакомец. Его собеседник непроизвольно вздрогнул.

- Простите... Так вы хотите что-то у меня купить, или...

- Вы правы. - Прервал его Тэйфель.

- Но у меня ничего нет. Все мое имущество распродано...

- Меня не интересует ваше имущество.

- Тогда я вообще ничего не понимаю... Что же вы хотите купить?

- Вашу душу, Александр. Ведь вы позволите называть вас по имени, не так ли?

- Да, конечно... Но... Дьявол...

- К вашим услугам.

Последняя фраза мрачной стеной стала в воздухе. Александр поднял глаза на сидящего рядом с ним человека.

- Поверите ли вы мне на слово, если я скажу вам, что абсолютно нормален? - Спросил Тэйфель.

Да, он действительно не походил на сумасшедшего.

- Какие у вас грехи?

Александр проглотил ком, застрявший в горле.

- Ну... Сокрытие доходов от государства... Взятка... Нет, две...

- За это вы будете отвечать перед прокурором, а не перед Богом. Меня интересуют ГРЕХИ, а не нарушения закона. Возжелали ли вы, например, жену ближнего своего? Крали?

- Ах, это... Как вам сказать...

- Не стесняйтесь.

- Крал один раз... Спал с женой моего лучшего друга...

Тэйфель недовольно поморщился.

- Все это тянет в лучшем случае на четыресто-пятьсот тысяч...

- Но я хочу за свою душу гораздо больше!

- Вот если бы вы вышли сейчас на улицу, закрыли двери этого кафе и подожгли его, я бы прибавил к этой сумме еще миллионов пятьдесят... Больше за вами ничего не числится?

- Нет.

- Тогда прощайте, молодой человек. Грешите чаще, иногда это приносит пользу. Прощайте!

Тэйфель поднялся, пересек помещение кафе и вышел на улицу.

- Эй, постойте! - Крикнул ему вслед Александр, но незнакомец уже не слышал его.

Александр вскочил и выбежал вслед за ним. Улица была пуста.

Только дождь барабанил по мокрым черным тротуарам.

УНИКУМ

Светило отечественной медицины, профессор Ламбардский, словно гигантское облако, вот-вот готовое разразиться дождем, вздымался над бесформенными грудами бумаг, разбросанных на его письменном столе.

Что-то тихонько насвистывая в свою коротко остриженную рыжую бородку,

он делал какие-то одному ему понятные пометки в историях болезни находившихся на его попечении пациентов. Оторвавшись от своей работы, он нацепил на нос очки в толстой роговой оправе, чтобы получше рассмотреть вошедшего к нему в кабинет в сопровождении медсестры Оленьки больного.

- Игорь Максимыч, разрешите? Этому пациенту порекомендовали проконсультироваться у вас. Он уже второй год ходит по врачам, и никто не может точно поставить диагноз. Вот документы.

Профессор, кряхтя, перегнулся через стол и взял протянутую ему Оленькой толстую, обтрепанную по краям папку.

- Присаживайтесь, пожалуйста, - предложил он, листая извлеченные из папки бумаги. Пациент робко опустился на краешек стула и принялся нервно пощипывать подбородок.

- Трофимов Евгений Георгиевич, пятьдесят третьего года рождения... Пробурчал профессор, открывая медицинскую карту. Больной судорожно кивнул.

- На что жалуетесь, уважаемый? - Профессор отложил документы, и, приподняв очки, окинул своего посетителя пристальным взглядом. Тот робко потупил взор и покраснел.

- Видите ли... - начал он, - у меня... Как бы это сказать... Ну, в общем, никогда не бывает головных болей...

Профессор Ламбардский сочувственно покачал головой.

- Понимаете, мои друзья вечно жалуются на то, что к концу рабочего дня у них буквально раскалывается голова. А у меня - нет... Потом - свадьбы, праздники, вечеринки... Все, как один, надерутся в стельку, а потом, с утра, от головной боли чуть не на стенку прыгают. А у меня, сколько б ни выпил ну, не болит, и все!

- Скажите, где вы работаете? - Слегка наклонив голову на бок, поинтересовался профессор.

- В НИИХИМВТОРСЫРБОРХИМХРЕНПРОЕКТ. Я - ведущий инженер-конструктор, заведующий отделом.

- Что же, это, хм, в некотором роде, даже очень уважаемая профессия... Интересно, а вот когда вы надира... то есть, простите, примете внутрь спиртосодержащий продукт, у вас не возникает никаких странных ощущений?

Пациент озадаченно почесал затылок.

- Да, замечал что-то подобное... Знаете, какая-то необыкновенная сырость во рту...

Профессор нахмурил брови и снял очки. Посетитель внезапно вскочил со стула, и, схватив Ламбардского за руку, едва не плача, воскликнул:

- Скажите... Только откровенно, доктор! Я буду жить?

- Да... Большей частью... Не беспокойтесь так, это, скорее всего, связано с какими-то врожденными аномалиями вашего мозга. Вот что, уважаемый. Сделайте сегодня рентген головы в триста пятом кабинете, а завтра приходите на повторную консультацию. Вот направление. Мы вас обязательно вылечим!

Да, странные симптомы. Весьма странные. В голове профессора внезапно возникла страшная догадка, но он сразу же отогнал эту невероятную мысль.

Когда, спустя сорок с лишним минут, в кабинет вбежала Оленька, Ламбардский понял, что в первую очередь лечить придется ее. Глаза несчастной медсестры были теперь в два раза больше ее громадных очков, седых волос на голове явно поприбавилось, а руки, в которых она сжимала рентгеновские снимки давешнего больного, тряслись так, словно она сутки простояла за отбойным молотком.

- Игорь Максимыч, - едва сдерживая слезы, простонала она, - взгляните на результаты обследования... Похоже, я схожу с ума... У этого больного...

Не успев закончить, Оленька бросила на стол Ламбардского снимки и, закрыв лицо руками, зарыдала. Профессор поднял рентгенограммы и посмотрел на свет.

- Да, Оленька, вы правы. Наш больной, в некотором роде, - уникум. У него в черепной коробке вместо головного мозга, хм, субстанция, представляющая маленькие частицы, хм, древесного волокна, получаемые при его обработке... То есть, попросту говоря, - опилки. Да, странный случай. Успокойтесь, успокойтесь, милочка. Подите, примите валерьянки или умойтесь холодной водой.