- Ага... вы наконец признаете, что мошенничаете? - спросил заинтересованно Мейси.

Замбендорф сразу успокоился и раздраженно ответил:

- Не говорите глупости. Я ничего такого не признавал.

- Интересно все-таки, зачем ГКК послала вас сюда? - сказал Мейси, не обращая внимания на это отрицание. - Потому что я знаю - и знаю, что вы знаете, - что Реймелсон и все остальные важные шишки в ГКК, от кого зависят решения, никаким паранормальным вздором не интересуются. Поэтому их истинная цель не имеет никакого отношения к вашим так называемым способностям, не правда ли? - Он несколько секунд подождал ответа Замбендорфа; но Замбендорф либо сам не знал ответа, либо вообще не хотел говорить. - Хотите знать, что я думаю? - спросил Мейси.

- Да, поскольку вы все равно намерены мне сказать.

Мейси шагнул вперед и сделал открытый жест руками.

- В нашей так называемой демократической системе Тот, Кто Формирует Общественное Мнение, вовсе не должен называться королем. Обществом можно управлять скрытно, манипулируя массовым голосованием. Поэтому с самого рождения людям поставляют определенные точки зрения, как рекламируют дезодоранты или патентованные лекарства. Для этого существуют телевизионные модели и знаменитости, которых тщательно готовят, чтобы ими легко было управлять.

- Гмм... - Замбендорф фыркнул, сделал несколько шагов по стальным плитам пола и остановился перед лестницей, ведущей на мостик вверху. То, что говорил Мейси, очень совпадало с тем, что он понял между строк в словах Каспара Ланга, с которым разговаривал после отправления "Ориона" с Земли.

Мейси продолжал.

- Вот таким я вас и вижу: дубинкой общего назначения, с помощью которой формируют общественное мнение значительной части телезрителей. Вы помогаете официальной политике США, а сама эта политика призвана служить интересам ГКК.

- Понятно. Очень интересно, - заметил Замбендорф.

- Подумайте об этом, - посоветовал Мейси. - Они по записям "Дофина" знали о существовании здесь чуждой цивилизации, хотя никто не знал, какого типа эта цивилизация. ГКК оценила конкурентную ситуация в масштабах всей планеты. Запад по-прежнему в тупике после десятилетий холодной войны... Только подумайте, что означает для корпорации доступ к чуждой передовой технологии! Другими словами, ответ правительства Соединенных Штатов и европейских правительств на открытия здесь на Титане может привести к самым крупным приобретением за всю историю человечества... и все это решают наши чиновники. Не бюрократы, а психократы!

- Вы нервнобольной, - нетерпеливо сказал Замбендорф. - Каждое поколение убеждено, что присутствует при начале конца. Таблички из раскопок в Ираке говорили то же самое 3000 лет до Рождества.

- Не только я, - возразил Мейси. - Очень многие в САКО испытывают то же самое. Зачем иначе они послали бы меня? Они достаточно знают, чтобы прийти к такому же заключению.

Замбендорф снова повернулся и махнул рукой, отбрасывая слова Мейси.

- Вы все идеологи. Все беды мира вызваны благородными и праведными идеями о том, как должны жить люди. Я забочусь только о себе и предоставляю всему миру делать то же самое. И как он сам захочет. Это моя единственная идеология, и она хорошо мне служит.

Мейси несколько мгновений с сомнением смотрел на него.

- В самом деле? - спросил он. - Сомневаюсь.

- А это что должно означать?

- Чьим интересам вы служите - своим собственным или интересам ГКК?

- А разве они не могут совпасть? В правильных деловых отношениях выигрывают обе стороны.

- Когда у них есть свободный выбор, конечно. Но вас даже не ввели в суть дела.

- Откуда вы знаете, что мне сказали, а чего нет? - спросил Замбендорф.

Мейси фыркнул.

- Совершенно очевидно по реакции на ваш трюк сразу после старта, что вы не должны были ничего знать. И готов поручиться, что с тех пор вас держат на коротком поводке. Каково себя чувствовать просто еще одной строчкой в списке собственности корпорации? Вас используют, когда это целесообразно. Так чьи же интересы, по-вашему, на первом месте?

- Не понимаю, о чем вы говорите, - напряженно ответил Замбендорф.

Но про себя он заключил, что Мейси прав. Так как он ничего не приобретал, вызывая вражду ГКК, так как он всегда искал новых возможностей, Замбендорф в пути вел себя осторожно и избегал представлений. Теперь, когда путешествие подошло к концу, пора снова заняться своим положением, решил он.

- Это невозможно. Во всяком случае не в ближайшем будущем, - сказал Каспар Ланг в своем кабинете в сфере 1. - Персональные списки уже давно составлены. К тому же на этой стадии у вас нет определенной функции.

- Мне нужен полет на поверхность, - снова твердо сказал Замбендорф. Спуски уже начались, и я хочу быть в одном из шаттлов. Я не для того пролетел восемьсот миллионов миль, чтобы смотреть из иллюминаторов.

- Пока в пустынные местности отправляются только небольшие научные группы, чтобы проверить условия на поверхности и собрать образцы, ответил Ланг. - Вот и все. Вы в такую группу не вписываетесь.

- В следующие несколько дней организуется большая экспедиция, чтобы установить первый контакт с талоидами, как только будет найдено удобное место, - спокойно возразил Замбендорф.

Ланг был потрясен.

- А вы откуда это знаете?

Замбендорф широко развел руки и скорчил гримасу, которая означала, что Лангу об этом не стоит спрашивать.

- Неважно... Но возможность будет идеальная. Это хорошо для меня, для моей известности. Следовательно, хорошо и для ГКК.

Ланг перевел дыхание и покачал головой.

- Не мне это решать, - сказал он. Про себя он все еще сердился на Замбендорфа за то, что тот открыл истинную цель экспедиции сразу после старта. Ланг чувствовал, что на его репутации это отразилось.

- Послушайте, не говорите мне этого, Каспар, - сказал Замбендорф. Даже если это правда, вы можете поговорить с Лехерни. Так что сделайте что-нибудь. Мне все равно как... но сделайте.

Ланг снова покачал головой.

- Простите, но в настоящее время никакой возможности. Может, позже... я не забуду.

Замбендорф еще несколько секунд смотрел на него, потом со вздохом встал.

- Ну, что ж, я не собираюсь больше спорить, - сказал он. - Поскольку это связано с общественностью, я предоставлю дело своей сотруднице, которая такими вопросами занимается. Она позвонит вам попозже. - С этими словами он направился к выходу.

Ланг про себя застонал.

- Это ничего не изменит, - сказал он вслед Замбендорфу. - Я уже дал вам ответ, и он окончательный. Вы не полетите на поверхность, и Кларисса Эйдстадт тут ничего не добьется.

14

- У меня уже давно стало обычаем не верить ничьим пересказам чужих слов, и это всегда хорошо мне служило, - сказал Дорнвальд ехавшему рядом с ним Тиргу. - Говорит ли Жизнетворец со своими жрецами и слышателями, я не знаю: это дело Его и их. Но мне кажется, что если бы Он потребовал от меня службы, то вполне мог бы Сам сказать об этом. - Отряд двигался по хребту, направляясь к высокогорному переходу. На открытой местности колонна разбилась надвое, к тому же разведчики были посланы на небольшое расстояние вперед и в стороны. Леса южной Кроаксии теперь лежали сзади и внизу.

Тирг был удивлен и поражен. Хотя большую часть времени Дорнвальд вел себя просто и прямо, в разговоре он проявил удивительную способность к мышлению, проницательность и наблюдательность, какие Тиргу редко приходилось встречать. По-видимому, разбойник так же не склонен был ничего принимать на веру, как сам Тирг. Но Тиргу это стоило напряженной работы. Может, разбойничья жизнь приучает не доверять внешности, думал Тирг, или разбойники становятся разбойниками именно потому, что начинают сомневаться? Во всяком случае беседа позволяла отвлечься от монотонности поездки.

- Не стану спорить с таким предположением, - согласился Тирг. - Итак, природа ли создала мир таким сложным, чтобы робосущества не могли его постичь, или робосущества недостаточно прилагают усилия своей мысли к природе. Иными словами, Жизнетворец ли создал робосущества или, как я начинаю теперь подозревать, робосущества создали Жизнетворца, чтобы тем самым не утруждать свои головы мыслями о сути мира?