Мейси, даже не оглядываясь, узнал Замбендорфа. Хотя в начале пути большинство ученых демонстрировали определенное презрение и отчужденность по отношению к Замбендорфу и его команде, положение за три месяца существенно изменилось. Теперь Замбендорф, Абакян, Тельма и все другие члены группы воспринимались как нормальные участники повседневной жизни "Ориона". Может, этот психологический эффект - следствие того, что все делят тесные каюты и коридоры корабля в сотнях миллионов миль от Земли. Мейси не знал, но он чувствовал в своих коллегах заинтересованное уважение к Замбендорфу и его людям: все признавали теперь, что это мастера своей профессии. И презрение ученых теперь было направлено на тех, кто преклонялся перед командой Замбендорфа.

Мейси обернулся и увидел Замбендорфа в скафандре. Тот улыбался над металлическим кольцом крепления шлема.

- Ну, еще несколько дней можете существовать, - грубовато ответил он.

- Надеюсь, - сказал Замбендорф. - Теперь даже вам, Джерри, должно быть ясно, что есть более важные дела, чем разные мелочи. Их нужно оставить там, где им место, - в миллиарде миль отсюда, на Земле.

Мейси с любопытством взглянул на него. Замбендорф и его команда проявили действительно искренний интерес к самому серьезному делу экспедиции - и удивили большинство ученых тем, как много они знают. Возможно ли, чтобы Замбендорф действительно изменился?

- В чем дело, Карл? - спросил Мейси. - Или у вас выработался комплекс вины, когда вы познакомились с серьезной наукой?

- Не говорите глупости, - фыркнул Замбендорф. - К тому же, даже если бы это было правдой, неужели вы думаете, что я вам скажу? Вы психолог. Это вы должны мне говорить.

Другими словами, Мейси может понимать отношение Замбендорфа как угодно. Это прежний Замбендорф: готов смутить любого и всегда на шаг опережает остальных.

- Вы наконец-то делаете что-то стоящее, - сказал Мейси. - Вам удалось установить контакт с талоидами, и они вам доверяют. Это ведь лучше, чем все время дурачить людей, верно?

- Ну, это не одно и то же, - ответил Замбендорф. - Я помогаю тем, кто сам пытается помочь себе. Талоидам предстоит еще долгий путь, но они ценят знания и мастерство. Они хотят учиться. Они готовы работать над этим. Но люди? Ба! Они вырастают окруженные библиотеками, университетами, учителями, показывающими им открытия и мудрость тысячелетий, - и им не интересно. Они предпочитают превращать свои жизни в хлам. Можно ли украсть что-то у человека, который уже все выбросил?

- Ну, может, людей просто нужно научить думать, - предположил Мейси.

Замбендорф покачал головой.

- Все равно что вести лошадей к воде. Если люди готовы думать, они будут думать. А подгонять их бесполезно. Им нужно только показать, где вода, и подождать, пока они захотят пить. - Он указал на Осмонда Перейру и Малькольма Уэйда. Они стояли у входа, обсуждая предположение Перейры, что космический корабль из антиматерии, создавший своим взрывом Северный Ледовитый океан, прилетел с Титана. - Послушайте этих двух придурков, негромко сказал Замбендорф. - Вы можете потратить целый год и разработать превосходное доказательство нелепости их рассуждений. Думаете, это их чему-то научит? Нисколько. Через неделю они придумают что-то не менее нелепое. Так что лучше сэкономьте время для чего-то действительно полезного. Я берегу свое для талоидов.

- Осторожней, Карл, - предупредил Мейси. - Похоже, вы начинаете сознаваться в своем мошенничестве.

- Не говорите глупости, - сказал Замбендорф. - Но даже если это правда, думаете, люди чему-то научатся из ваших доказательств? - Он покачал головой. - Тоже не научатся. Через неделю найдут что-нибудь еще... точно как мой друг Перейра и тот второй с ним.

В этот момент по громкоговорителю объявили, что машина, которая отвезет людей в город, ждет у выхода из грузового люка.

- Дело в том, что в глубине души вы ученый, - сказал Мейси, когда они направились к выходу. - Но вы считаете, что ниже вашего достоинства в этом сознаваться.

Через полчаса они смотрели, как мимо машины в лучах прожекторов скользят окраины Генуи. Впереди и позади шли военные машины эскорта. Повсюду у дороги талоиды наблюдали за процессией странных животных, внутри которых находятся существа из другого мира. Некоторые выбегали вперед, в лучи света; по-видимому, считали, что они обладают чудесной исцеляющей силой; некоторые отшатывались или даже совсем убегали в переулки.

Всадник в тяжелом плаще, с лицом, закрытым капюшоном, незаметно наблюдал из тени у городских ворот, запоминая каждую подробность. Когда экипажи землян проехали, всадник выехал из укрытия и направился по дороге в противоположную сторону. Дорога приведет его к границам Картогии, а потом через Меракасинскую пустыню. У Скериллиана, Шпиона-С-Тысячью-Глаз, будет о чем доложить своему хозяину Эскендерому, королю Кроаксии.

21

- Можешь представить себе расстояние, в двенадцать раз большее, чем Картогия в самом широком месте? - спросил Тирг у Мораяка, сына Лофбайеля, который сидел спиной к столу, усеянному картами и листками с расчетами, в комнате, которую в доме Лофбайеля отвели Тиргу.

- Наверно, да, хотя я и части это расстояния не проехал, - ответил Мораяк. - Должно быть, это даже больше, чем тот странный шарообразный мир, о котором говорили вы с отцом.

- Не совсем так, Молодой-Вопрошающий-Который-Станет-Мудрее-Задавая Вопросы, - сказал Тирг. Он взял глобус небесных существ, который подарил ему Носящий-На-Руке-Овощ, и посмотрел на него. - На самом деле это расстояние чуть меньше половины диаметра нашего мира, который правильно, как мне сказали, представлен на этом шаре. - Он поставил глобус и снова посмотрел на Мораяка. - А как насчет расстояния, в двенадцать раз большего? Такого, в котором можно разместить рядом шесть наших миров? Может твой мозг представить себе это?

Мораяк нахмурился и посмотрел на глобус.

- Не знаю. Представить себе длину Картогии можно, используя свой опыт, но как представить себе расстояние не по миру, а сквозь мир? А теперь ты хочешь, чтобы я представил себе шесть миров.

- Тогда вместо миров, чья поверхность изгибается в пространстве, подставим в нашу модель время, тут не будет затруднений с направлениями, предложил Тирг. - Если ширина Картогии представлена одной яркостью, тогда расстояние, о котором я говорю, в двенадцать на двенадцать раз большее, будет представлено двенадцатью на двенадцать яркостей. Можешь представить себе такое?

Мораяку потребовалось на размышления несколько секунд, но потом он кивнул и в то же время нахмурился.

- Большое расстояние, но теперь, когда ты так его представил, я могу себе его вообразить. Мозг мой в напряжении, но думаю, такое расстояние я себе представляю.

- А если еще в двенадцать раз больше?

Мораяк с напряженным выражением смотрел на Тирга, потом безнадежно улыбнулся и покачал головой.

- Невозможно!

Тирг прошел по комнате, повернулся и широко развел руки.

- А что же тогда сказать о расстоянии, еще в двенадцать раз большем, и еще в двенадцать раз, и снова в двенадцать раз?..

- Остановись, Тирг! - воскликнул Мораяк. - Какой смысл повторять слова, если они потеряли всякое значение?

- Но у них есть значение, - возразил Тирг. Он сделал шаг вперед и показал рукой. Мораяк повернулся и увидел на стене большую карту, которую начертил Лофбайель по записям, сделанным Тиргом в разговорах с небесными существами. В центре была изображена большая плавильная печь - небесные существа говорили, что она такая большая, что может мгновенно расплавить целый мир, - а вокруг по своим тропам бесконечно кружат девять миров, некоторые их них сопровождаются собственными мирами, которые, в свою очередь, вращаются вокруг них. Для всех было шоком открытие, что Робия так Клейпурр назвал мир роботов - даже не принадлежит к девяти самостоятельным мирам, а просто один - правда, самый большой - из семнадцати слуг, следующих по стопам гиганта. Дорнвальд заметил, что этот гигант, несомненно, король среди миров: не зря он увенчан кольцом-короной. Но Тирг указывал не на этого гиганта, а на третий от печи мир, внешне очень скромный и маленький, с единственным сопровождающим его слугой. Этот мир Лофбайель назвал Лумия, потому что на небе его сияет яркий свет. Именно на этом мире живут небесные существа, или лумиане, как их теперь правильней называть. Тирг медленно провел пальцем по карте. - Это расстояние отделяет нас от мира лумиан, Мораяк, такое расстояние они преодолели, чтобы прилететь на Робию.