- Так оно и есть, - возразил Конлон. - И то, и другое. В научном отношении он абсолютно невежествен, и по правде говоря Новое Евангелие Научного Единства интересует его не больше, чем меня средневековая турецкая поэзия. Это все чистая политика - ассигнования, массовые движения, шумиха, чепуха и вздор. Можете цитировать мои слова.

Брейди на мгновение поджал рот, потом успокаивающе поднял руку.

- Ну, хорошо. Может, и так, но мы не можем делать подобные утверждения в официальном заявлении САКО. Не говоря уже об этике, мы правительственная организация и не должны делать своими врагами таких людей, как Корнинг. Такие программы, как наша, постоянно нуждаются в ассигнованиях... - Он смолк, покачал головой и удивленно взглянул на Конлона. - Но мне незачем говорить вам все это, Уолт. Вы знаете, как действует система. Нам нужно просто что-то более мягкое в выражениях и тактичное. Там можно вообще ничего не утверждать.

Конлон покачал головой.

- Не от меня. Прецедент зашел слишком далеко; этого вообще не должно быть. Мы не должны иметь отношение к таким вещам. Если так будет продолжаться, то скоро все тронувшиеся и свихнувшиеся сторонники культов будут устраивать демонстрации у Белого Дома и решать, чем должна заниматься САКО. Не хочу связываться с ними. Хватит с меня этого вздора с Замбендорфом и Марсом. У меня нет на это времени, нет средств, нет людей.

Церковь Нового Евангелия и Единстве в Орегоне выпустила новый перевод библии вместе с новейшими псевдонаучными открытиями текстов древних астронавтов и выступила с новой "рациональной" доктриной, в которой все откровения и загадочные происшествия прошлого объяснялись посещением доброжелательных чужаков, обладающих сверхъестественными силами и имеющих доступ к тайнам, к который будет допущено и человечество, когда закончит курс своего "обучения". Второе Пришествие - это просто символическое обозначение времени, когда эти Силы снова проявят свое присутствие, а весь фольклор НЛО был вплетен в учение, как доказательство неизбежности Дня Возвращения. Новая церковь утверждала, что у нее миллионы новообращенных, обладала огромными средствами и усиленно боролась за научное признание. И скептики замечали, что в случае удачи она получит доступ к федеральным ассигнованиям на исследовательские цели. Ортодоксальные ученые, которые осмелились опровергать утверждения секты, оказались в обычном положении проигрывающих при любом исходе: если они отвечали, объявлялось, что они признают важность заявлений секты, если не отвечали, утверждалось, что у них нет объяснений и ответов. Церковь пользовалась поддержкой сильного лобби, которое между прочим требовало, чтобы возможности и средства САКО использовались для исследования феноменов НЛО; в качестве главного представителя этого лобби выступал сенатор Корнинг из Орегона. А Корнинг настолько часто появлялся в газетных заголовках, что САКО должна была как-то ответить.

Брейди пытался найти возможность что-то получить от этой встречи.

- Ну, я думаю, вопрос с Корнингом как-нибудь уладит наш отдел, но тут опровергается вообще феномен НЛО, и при этом не выбираются выражения. - Он снова сел и умоляюще развел руками. - Зачем настраивать против себя множество людей, которым нет никакого дела до Корнинга, которые равнодушны к любой религии, но программа космических исследований их интересует? Среди интересующихся НЛО немало тех, кто поддерживает САКО. Зачем ссориться с ними?

- Я занимаюсь наукой, а нет тем, чтобы добиваться популярности, поддерживая распространенные мифы, - ответил Конлон. - Такое признание обозначало бы поиск объяснения фактов. Но нет никаких фактов, нуждающихся в объяснениях. Точка.

Брейди удивленно взглянул на него. Сам он не ученый, но пытался держаться на уровне, читая популярную литературу. А в небесах, несомненно, случается кое-что такое, чего ученые объяснить не могут. И, даже не беря во внимание требования Корнинга, Брейди нравилась мысль, что САКО серьезно займется исследованиями этой проблемы. И для общественного мнения полезно, и будет потом о чем рассказать друзьям.

- Но что-то ведь в этом есть, - возразил он. - Я хочу сказать, что 95 процентов - вздор, но как быть с остающимися пятью? Как их объяснить?

Конлон фыркнул и потер лоб. Сколько раз уже он слышал подобное?

- Я не могу объяснить и никто не может, - ответил он. - Поэтому их и называют неопознанными. Все дело в значении этого слова. Тут не больше загадки, чем в автомобильных происшествиях. Если проанализировать статистику, то обнаруживается, что определенный процент катастроф связан с пьянством, часть - с неосторожностью, часть - с недостатками в технике и так далее, пока не останется пять процентов, для которых никто не может указать причину и никогда не укажет. По неизвестным причинам - но нет никаких оснований видеть здесь связь с чужаками. То же самое с НЛО.

- Но ведь нет и доказательств того, что они не связаны с чужаками, заметил Брейди.

- Я никогда этого не утверждал, - ответил Конлон. - Я не могу доказать, что Санта Клаус не существует. Вы не можете доказать обратное. С точки зрения философии это невозможно.

- Так что же вы утверждаете? - спросил Брейди.

Конлон развел руками и пожал плечами.

- Я сказал вам, что я ученый. Науке об этом нечего сказать. Это не научная проблема.

- Как вы можете такое говорить, Уолт? - недоумевающе спросил Брейди. - Проблема связана с космосом, с космическими полетами, с чуждой жизнью... Как можно утверждать, что она не научная?

- Теорию делает научной ее логическое построение, а не содержание. Одно из условий научности теории - ее доступность для проверки. Должен существовать какой-то способ проверки того, не ложная ли она. Доказать с абсолютной надежностью истинность теории невозможно. Если вы утверждаете, что некоторые НЛО могут быть космическими кораблями чужаков, я с вами согласен. Я не могу доказать ложности этого утверждения. Я могу только сказать то, что говорит наука. Эта теория не поддается проверке. Понимаете, что я имею в виду?

Брейди неохотно покачал головой.

- Не могу принять этого. Наука должна иметь возможность оценить эти наблюдения, проверить их хотя бы частично.

- Вы правы. Давайте перевернем логику и сформулируем такое утверждение: ни один НЛО не есть космический корабль чужаков. Вот эта теория может быть легко проверена, но не теми доказательствами, что были приведены до сих пор.

- Но разве нет астрономов, которые заявляли это публично? - настаивал Брейди.

- Каких астрономов?

- Ну, я не могу с ходу припомнить их имена, но вы ведь сами читали.

- Фе! - Конлон скорчил гримасу. - Вы имеете в виду таких, как Яницкий?

- Да, он один из них.

- Он был ученым, сидел запершись в своей лаборатории, и никто никогда о нем не слышал. А теперь он знаменитость. Некоторые ради известности способны на все. А много ли таких вы найдете? Легко пересчитать по пальцам одной руки, а в такой большой стране можно всего ожидать. Это ничего не значит, Эл. Меньше двух процентов профессиональных астрономов считают возможным всего лишь упоминать эту тему. Это ведь что-нибудь значит. После нескольких секунд молчания Конлон кивнул. - Вообще спрашивать астрономов о чем-либо подобном нелепо. Они не компетентны.

- Что?! - воскликнул Брейди.

- А что вообще астрономы знают о НЛО? - спросил Конлон.

Брейди беспомощно поднял руки.

- Как мне на это ответить? Ведь это происходит в небе, верно? А астрономы должны все знать о небе.

- А что происходит в небе?

- Что происходит в небе? Ну, что, как говорят люди, они видят.

- Совершенно верно. - Конлон откинулся и довольно развел руки. - Люди говорят, что видят. Все свидетельства сводятся к показаниям очевидцев. А что понимают астрономы в оценке показаний? Сколько раз в своей научной карьере астроному приходилось решать, верит ли свидетель в свой рассказ, видел ли на самом деле свидетель, что, как ему кажется, он видел, или ему просто показалось? Понимаете? Астроном - это не тот, кто нужен. Нужен хороший юрист или полицейский детектив. Только у них есть чем заняться, помимо исследования НЛО.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: