- Я же тебя боюсь.

- Ты заткнешься или я тебя отсюда вообще вытолкаю, и тогда ты познакомишься с настоящим Сатаною, ты вполне достоин этого общения.

- Но я же...

- Заткни-ись!! - вконец обозлившись, проорал я, оборвав тем самым последнее Гришино обращение ко мне. Проскользнуло некоторое время.

- Что молчишь? Спишь? - запросил я ответа у бывшего хозяина тела, но тот ничего не ответил: может, чересчур испугался, а может, и действительно уснул, во всяком случае он перестал мне мешать. - Ну спи, спи, Гриша, - на всякий случай благодарно похвалил я. Пухленькими, коротенькими пальцами Гриши я набрал номер своего домашнего телефона, и диск вращался будто ромашка, и указательный палец мужчины в этот момент напоминал вопросительный знак. Хотелось предугадать, что меня ожидает, хотя я сам без особого труда мог бы выстроить исполнение любых своих ожиданий, но... но я поступал как человек, а не как бестелесная астральная сущность. Зуммер протяжно отсигналил несколько черточек мелодичных звуков, эти черточки, словно многозначительная цепочка из тире, приготовили меня к прямой речи. Впервые за все это несусветное время безмолвно любовного одиночества я начинал понимать, как я люблю Наташу, как я люблю свою тайну, как я не хочу и не могу еще определить ее обязательное предназначение. Мелодичные тире остановились.

- Алло-о, - услышал я голос Наташи.

- Здравствуйте, - кротко и официально сказал я.

- Да, я слушаю вас, здравствуйте, - отозвалась Наташа.

- Это вас беспокоят из домоуправления, - сию минуту нашелся я, хотя несколько секунд назад я даже не знал, о чем и как я буду говорить с Наташей. - В настоящий момент, продолжал я официальным тоном, - в нашем районе участились ограбления, квартирные кражи, наш кооператив уполномочен начальником ЖЭУ, в соответствии с договором нашего кооператива и ЖЭУ, производить укрепление дверей.

- Да, ну и что? Честно говоря, у нас красть нечего.

- Мы работаем, так сказать, на перспективу и, знаете, довольно неплохо и надежно укрепляем двери, а главное, почти задаром.

- И сколько же это стоит?

- Двадцать пять рублей, и ваша квартира, как танк, надежно защищена от посягательств, ну так как? Будете укреплять?

- Нет. Я вам уже объяснила, что у нас брать нечего.

- А жаль. Был бы Сергей, он бы согласился, ну ладно, всего доброго, - бегло проговорил я, чтобы не выдать волнения.

- Постойте-постойте, не кладите трубочку, молодой человек, вы что, знали Сережу? - засуетился на том конце провода голос Наташи, и радость блеснула в его интонации.

- Да, конечно, мы были друзьями... близкими друзьями... я действительно очень хорошо знал Сергея.

- Вы знаете... Вы приходите.

- Хорошо.

- Когда мне вас ждать? Сегодня?

- Пожалуй, нет. Я бы с удовольствием, но вы же понимаете, у нас очередь.

- Молодой человек, вы нас на очередь поставьте, а в гости приходите сегодня, я очень вам буду рада! Я пирог испеку.

- Правда?

- Отчего же я буду вас обманывать!

- Да... Серега был интересным человеком.

- Почему же был, он и есть!

- Да... Извините меня...

- Ну что вы, не обижайтесь, пожалуйста.

- Да ну там! Это вы не обижайтесь, говорю сдуру, что на язык попадет.

- Так что... придете?

- Я постараюсь, и, возможно, сегодня...

- Приходите, я буду ждать.

- Что ж...

- А вы знаете, у вас удивительно...близко... приумолкла Наташа.

- Что "близко"?

- Близко... стоит... К Сережиному стиль мышления, сосредоточенно проговорила Наташа, будто припоминая что-то.

- Не люди встречаются друг с другом... Господь - находит их, - внушительно сказал я и, не смотря на слова Наташи, не разобрать какие, торопливые, будто вдогонку она о чем-то еще пыталась... заговорить... я... положил... трубку... на... аппарат...

* Часть третья ЮРА БОЖИВ *

Кража сновидений

...Даже когда я пребывал в

летаргии, я продолжал вести

свой астральный дневник...

Сергей Истина

...Уборщица Лидия Ивановна сидела прямо посреди площади, что напротив кинотеатра Лесного поселка, на перевернутом ведре. Троллейбусы один за другим останавливались у въезда на площадь, водители выскакивали из остановленных электрических машин и тут же бежали сорвать высоковольтные штанги с проволочных рельсов, они хохотали, натягивали на себя удила веревок, застегивали металлические трубы штанг в специальные крюки на крыше троллейбуса. Потом каждый из водителей начинал толкать свою электрическую машину вокруг площадного памятника Ленину, который грядуще стоял на своем невысоком постаменте, будто с протянутой рукою, обращенной к прошлому. Троллейбусные колеса сами неуклюже поворачивались, машины объезжали уборщицу Лидию Ивановну, эта пожилая женщина отдавала им честь, словно старенький, некогда разжалованный адмирал...

Юра Божив озабоченно выскочил на площадь из кинотеатра. Не добежав нескольких метров до Лидии Ивановны, он остановился, немного постоял, достал из внутреннего кармана пиджака здоровенный брусок мела, нагнулся к асфальту и провел по нему жирную, раскрошенную черту возле своих ног. Затем Юра отпятился на некоторое расстояние от этой черты на асфальте, ненадолго, будто притаившись, вдруг с места рванулся в бег к уборщице. По пути он во мгновенном натиске обеих ног оттолкнулся от меловой черты и вспорхнул в протяжном прыжке. Он перелетел через Лидию Ивановну и плавно опустился на планшет площади, успев на лету развернуться лицом к пожилой женщине, продолжавшей сидеть на перевернутом ведре. Они, Юра Божив и Лидия Ивановна, долго отстраненно друг другу смотрели в глаза, будто узнавали что-то, догадывались, и наконец Лидия Ивановна активно заговорила:

- У памятника указательный палец отломили и десять копеек в ладошку положили, что будем делать?...

- Я сейчас пойду и вытащу десять копеек, - тут же ответил Юра Божив и уверенно зашагал к памятнику.

- А палец указательный, как же с ним-то быть?

- Придется вылепить из гипса новый.

Юра вскарабкался на постамент, пошарил рукою в протянутой ладони Ильича, извлек оттуда десять копеек, близко поднес их к глазам, долго рассматривал и положил обратно, затем спрыгнул с постамента и озабоченно вернулся к уборщице, сидящей на ведре, но Лидии Ивановны не оказалось на месте, словно ее там и не было никогда, на ведре сидела Екатерина Васильевна. Водители продолжали проталкивать свои электрические машины, и когда обесточенные троллейбусы делали полный объезд вокруг памятника по площади, металлические штанги сами выпружинивали из вопросительных крючков, будто булавки, и впивались опять в проволочные рельсы. Юра подошел к Екатерине вплотную. Екатерина встала с ведра.

- Ты хочешь меня трахнуть? - спросила она у Божива.

- Еще бы, прекрасная вы женщина. - У Юры взветренно пробудилось желание. Екатерина и Божив обнялись и обласкивали друг друга.

- А ты очень хочешь этого? - словно предупреждая о чем-то, игриво шептала Екатерина Васильевна.

- Да что же вы меня об этом спрашиваете? Давайте, я прошу вас.

- Я пошутила, Юрий Сергеевич.

- Да ну же, как же так? Это нехорошо с вашей стороны, вовлечь и отвергнуть.

- Ну хорошо, Юрий Сергеевич, вы только сунете и сразу же вытащите.

- Что за ерунда!

- Нет-нет, только один раз, сразу же вытащите.

- Я не смогу этого сделать. Ничего не понимаю, почему, почему так?

- Так уж необходимо.

- Ну хорошо, я попробую, - сказал Юра Божив, надеясь на то, что любая женщина сама не захочет прекратить это неизвестно ради чего, что она просто не в силах перед природою... но... и Божив обеими руками подлез под платье Екатерины и стащил с нее трусики, вскоре и его брюки медленно спружинили до колен. Божив прильнул к Екатерине, она простонала и тут же слегка присела.

- Да что же это такое? - возмутился Юра, успевший всего пару раз судорожно дернуться всем телом. - Екатерина Васильевна, это нехорошо, давайте же, это нехорошо с вашей стороны так поступать.