— Разумеется, хочу.

— Тогда какое тебе дело до того, что должна нам показать жрица? Жрица для нас ничего не значит. Это устаревший путь. Все заменила Гнездо-правда. А талисман на моей груди является носителем Гнездо-правды. — Он погладил кусочек джикского панциря. — Кандали-мон сам говорил: если я его возьму и мы снесемся — и если все соберутся вокруг нас, распевая молитвы — может, Королева явится нам или мы предстанем перед ней…

— Ты правда так считаешь?

— Лучше попробовать, ведь так?

— Но… сношение…

— Хорошо, — сказал он. — Я разыщу кого-нибудь постарше, кто может научить меня, как сношаться. И тогда я и она сможем увидеть Королеву, а ты можешь поступать как пожелаешь.

Он повернулся, как бы собираясь уйти. Чиа Креун коротко вздохнула и потянулась к нему:

— Нет… подожди… подожди, Тикхарейн Туэрб…

Фа-Кимнибол должен был отправиться в Доинно в ближайшие два-три дня, как только будет готов его караван. В тот вечер, Саламан давал в его честь прощальный обед. Днем завывал мрачный ветер, в оконные стекла громко стучал град. Град был и прошедшей ночью — твердые небольшие шарики, которые резали, жалили и жгли, словно искры пламени. Но днем он был даже более неистовым. На востоке небо потемнело, что предвещало снег.

Времена года менялись и теперь темнело рано. В город Джиссо пришли первые бури надвигавшейся зимы.

Для Саламана приближение суровой погоды означало наступление трудных времен. Все было как прежде, но только с каждым годом чуть хуже. С возрастом он терял жизнерадостность. С возвращением черных ветров его настроение, от природы меланхоличное, становилось год от года мрачнее. Накануне вечером иссякла последняя капля его терпения — теперь он был воплощением раздражительности. Основной удар пришелся на самых близких, поэтому они стали осторожнее. Его избегали все и вся: даже Фа-Кимнибол, его почетный гость, его любезнейший и дорогой друг, занимавший в этот вечер место — о котором так мечтал много лет назад, — рядом с королем, несмотря на Чхама, несмотря на Амифина.

— Клянусь Преобразователем, этот ветер прорывается сквозь стену, — произнес Фа-Кимнибол, когда им подавали жареную ногу тандибара. — Я забыл, какая погода бывает здесь зимой!

Саламан, с красными от изрядного количества принятого вина глазами, налил себе очередной стакан. Замечание Фа-Кимнибола прозвучало словно пощечина. Король повернулся и свирепо на него посмотрел.

— Ты соскучился по спокойному климату в Доинно? Ведь там совсем не бывает зимы? Ну что же, ты очень скоро окажешься дома.

Истинной зимы, племя в дни Венджибонезы, не знало. Этот город укрывался между горами и морем, в зоне благоприятного климата, где прохладный сезон был мягким и непродолжительным, а самое худшее, что он приносил, — кратковременная полоса дождей. И в Доинно, расположенном на далеком юге, круглый год было тепло. Но город короля Саламана, несмотря на то что укрывался в древнем кратере мертвой звезды, с восточной стороны был открыт для резких ветров, которые в конце года дули из сердца континента, где Длинная зима до сих пор полностью не ослабила своей хватки.

Непродолжительные зимы в Джиссо могли быть жестокими. Когда дули ненастные ветры, деревья сбрасывали листву, а земля становилась сухой и бесплодной. Урожаи гибли, домашний скот худел. Иногда, но это было нечасто, выпадал снег. В такую ветреную пору горожане становились раздражительными и апатичными. Они полностью теряли великодушие, а злость становилась всеохватывающей: между друзьями и супругамг возникали ожесточенные споры, порой даже с приме пением силы. Несмотря на то что это длилось лишь несколько недель, все постоянно молились об окончании сезона, как молились их предки об окончании Длинной Зимы.

— Будет еще хуже, — мрачно пообещала жена Саламана Фалойн. — Принц, вы счастливчик, что уезжаете. Последующие несколько недель будут напоминать возвращение Длинной Зимы.

— Уймись, — грубо оборвал ее Саламан.

— Милорд, вам известно, что это правда. Этот ветер — лишь начало!

— Женщина, ты угомонишься? — проорал Саламан. Он с такой яростыо хлопнул ладонью столу, что находившиеся на нем стаканы и столовые приборы подпрыгнули и немного вина пролилось.

— Она преувеличивает, — сказал он Фа-Кимниболу. — Потому что с возрастом холодная погода стала тревожить ее кости, расшатывая ее здоровье. Но я тебя уверяю, что испытание ветрами здесь длится лишь несколько недель, иногда выпадает немного снега, но потом снова приходит весна. — Он расхохотался — это был тяжелый, неестественный смех, стоивший ему небольшой резкой боли между ребрами. — Мне нравится смена времен года. Меня это освежает. Я не хотел бы жить там, где погода всегда неизменно прекрасна. Но, разумеется, я сожалею, если с наступлением холодов ты, кузен, будешь испытывать какие-либо неудобства.

— Ничего подобного, кузен, я могу мириться с похолоданием.

— Наша короткая зима вовсе не такая уж жестокая. Правда? Правда? — Король обвел взглядом присутствовавших за столом. Чхам кивнул, потом кивнул Амифин а за ним и все остальные, даже Фалойн. Его настроения им были слишком хорошо известны. Снова налетел дикий порыв ветра. Саламан почувствовал очередной приступ гнева, но постарался его сдержать.

Подняв стакан, он сделал неопределенный жест:

— Достаточно разговоров об этом. Тост, тост, посвященный моему дорогому другу и любимому кузену Фа-Кимниболу!

— Фа-Кимниболу, — быстрым эхом подхватил Чхам.

— Фа-Кимниболу, — присоединились остальные.

— Мой дорогой друг, — произнес Фа-Кимнибол, поднимая свой фужер. — Кто бы мог предположить двадцать лет назад, что сегодня я буду сидеть здесь, за этим столом, на этом самом месте, возле домашнего очага Саламана, и думать: «Как он великолепен, какой он истинный друг, какой преданный союзник!» За тебя, дорогой Саламан!

Король пронаблюдал, как Фа-Кимнибол осушил свой бокал. Похоже, он был искренен. Он был искренен. Они стали друзьями. «Это последнее, чего я желал», — подумал он. И на его глаза навернулись слезы. «Милый Фа-Кимнибол. Старый добрый Фа-Кимнибол, как я скучал по тебе, когда ты ушел!»

— Вина! — приказал он. — Вина Фа-Кимниболу! И вина королю!

Вейавала мгновенно подскочила, чтобы наполнить их бокалы. Когда она проходила мимо Фа-Кимнибо-ла, он провел рукой по ее талии и ноге. Ом никогда не упускал возможность поласкать или погладить ее. С того самого момента как она впервые разделила с ним постель, он едва ли заглядывался здесь на других женщин. «Отлично, — решил Саламан. — Пожалуй, из этого выйдет королевский брак. Не исключено, что после Танианы место вождя в Дойн но займет Фа-Кимнибол, потому что там, похоже, нет подходящей кандидатуры среди женщин. И тогда будет крайне полезно иметь на троне рядом с Фа-Кимниболом одну из моих дочерей!»

Он сделал большой глоток. Теперь ему становилось легче. Похоже, ветер затихал.

— Дорогой Фа-Кимнибол, — через некоторое время снова произнес он.

Раздался звук, напоминавший шлепок гиганта по стене королевского дворца: Временное затишье оказалось непродолжительным. Ветер вернулся, удвоив свой пыл. А вместе с его возвращением прошел период улучшения самочувствия Саламана. Он вдруг почувствовал, как застучало в голове и что-то сжалось в груди.

— Какая ужасная ночь, — прошептала Фалойн Владирилке, — она сведет короля с ума. — Это был лишь намек на шепот. Но в период черных ветров слух короля был необычайно острым. Ее слова показались ему криком.

— Что? Что? Ты считаешь, что я сойду с ума — ведь ты это сказала? — проорал он, вскочив на ноги. Фалойн отпрянула назад, заслоняя рукой лицо. В комнате стало очень тихо. Саламан навис над ней.

— Ужасная ночь. Ужасное время года. Ужасная ночь. Это ужасное время года. Ты утверждаешь, что снова вернулась Долгая Зима. Женщина, ты постоянно выражаешь недовольство. Ты вообще когда-нибудь можешь быть довольна тем, что имеешь? Мне следует выгнать тебя на холод, чтобы ты смогла убедиться, на что это похоже! — На него удивленно глядел Фа-Кимнибол. Король вцепился в край стола, чтобы сдержать себя. Ярость, подобно лаве, заполняла его разум. Еще мгновение, и он зарычит. Это было все, что он мог сделать, чтобы не швырнуть Фалойн через стол. Свою собственную жену, которую он так лелеял. Возможно, она права. Возможно, он уже сумасшедший. Этот проклятый ветер, это злополучное время года.