- Боец-молодец, - ерничает господин Фаст. - Перестрелял моих людей, как куропаток. Ай-яя, - сокрушается. - Только я приказал не бить по вам, засмеялся, - в интересах нашего общего дела. Нехорошо расстреливать...

- Короче, гнида, - не выдерживаю я, - где сестра?

- Ждет братца. С нетерпением и тетрадкой.

- Какой тетрадкой?

- Жигунов, - обижается сотрудник ГРУ. - Таки не понял, с кем дело имеешь?

Я мог ответить на этот вопрос, да решил не спешить со своим субъективным мнением. Иногда эмоции мешают, как бейцалы плохому танцору, и лучше их держать при себе; речь о чувствах, конечно.

Меж тем, мой собеседник посчитал нужным объясниться: когда ему отрапортовали, что академик за сутки до своей гибели вдруг сел в старенький "Москвич" внучки, вместо того, чтобы ехать на работу на казенно-удобном авто, то вывод напрашивался один...

- А зачем вы его ликвидировали?

- Уверен, что мы?

- Моторы фордовские здесь только на ваших машинах, товарищ разведчик.

- А ЦРУ?

- Хер гну, - выматерился.

Денис Васильевич посмеялся, мол, верить людям надо, однако признался, что, когда академик проблему решил, то дальнейшее его участие в научно-исследовательской проекте могло только помешать. Вредный был старикан, въедливый, мечтал о межгалактических полетах на отечественных "летающих блюдцах", а какие полеты, коль на земле дел невпроворот.

- Новая Энергия - новый порядок?

- Это не ко мне, - проговорил господин Фаст. - Мое дело: безопасность Проекта по элементу 115.

- Плохо 115-й защищали, - позволил съязвить.

- Виноват, не знал, что ты, поганец, такой резвый, как член, - сделал многозначительную паузу, - правительства. Но все возвращается на круги своя: ты нам расчеты, мы тебе сестру.

- А где гарантии?

- Никаких гарантий, - отрезал.

- На кого же ты, сука, работаешь? - позволил грубость с хозяином положения.

- Так я тебе и сказал, любимчик баб-с, - огрызнулся тот. - Смотри, без взбрыков, а то пустим по кругу Катеньку; худоба, правда, да целочка...

- Ты, - сказал я, - труп.

- Ты больше он, чем я, - рассмеялся. - Советую: не прыгай на веточке.

Я промолчал: что такое жизни миллионов неизвестных тебе двуногих тварей по сравнению с бытием одной души, тобой любимой?

- Играй по нашим правилам, жиголо, - продолжает разглагольствовать мой враг, - и ты победишь. - И требует, чтобы я оставил оружие, взял тетрадь и вышел на улицу, где у подъезда меня будет ждать автомобиль.

Не люблю, повторю, когда говорят со мной подобным тоном, да сдерживаю себя, требуя, впрочем, чтобы из квартиры убрали трупы и... стены покрыли новыми обоями.

- Ну, сукин сын, - восхищается полковник ГРУ, - может, тебе евроремонт заказать?

- Я согласный.

- Ну нет слов, - хохочет господин Фаст. - Жаль, что ты по ту сторону фронта...

- Это вы по ту сторону... - уточняю.

- Закончили треп, - и оборвав меня, сообщает, что соседи вызвали службу 02, а с лимитными ментами лучше не связываться: пристрелят, как собаку, и никакое ООН по правам человека не докажет обратное.

В словах агента элитных спецслужб был свой резон и я поспешил вон из квартиры, задержавшись на секунду в коридоре. В маленьком тайнике вешалки хранился дартс - так, на всякий случай. И, кажется, этот случай настал.

Итак, ситуация упростилась до элементарных частиц: обмен одной жизни на жизни миллионов. Имею я права так поступать? Не знаю. Хотя, признаюсь, у меня имеется ничтожный шанс на победу, которым я и должен воспользоваться.

Держись за родной воздух, салютовец! Возможно, воздушные потоки и вынесут тебя из западни подземной геенны. И с этим пожеланием вываливаюсь из подъезда. На улице уже собрались зеваки, глядящие на окна квартир. Краем уха успел услышать: в одной из них засели террористы, взявшие в заложники семью богатенького дантиста Розенфельда. Я лишь хныкнул, прознав о том, что в панелях нашего дома проживает такой уважаемый зубодер. Миновав ротозеев, увидел тяжелый внедорожник, похожий на самоходку времен Великой Отечественной. Тонированные окна джипа отражали окружающий неимущий мир без всяких прикрас. Рядом с авто находились два культуриста с квадратными челюстями и такими же челами, из которых уже удалили серое вещество. Смотрели авитаминозные недруги на меня хмуро, будто ждали увидеть прекрасную незнакомку, а возник недоумок в рваных джинсах и майке.

- Больше солнца, господа, - сказал я им, - больше улыбок!

Увы, призыв остается без ответа. Меня толкают в салон и там обыскивают. Я хихикаю и дрыгаю ногами. Разумеется, ничего не найдено, кроме пачки ароматных презервативов, завалявшихся ещё со школьных времен, когда нас пугали страшным и ужасным AIDS.

Я оказываюсь зажатым меж двух тел; впечатление такое, что нахожусь среди тренированных, но не умеющих говорить горилл. Если они имеют отношение к службе разведки, то я запишусь в общество сознания Кришны, чтобы всегда быть радостным, искрящимся, как пузырьки Советского шампанского, и счастливым.

Настроение у меня недурственное: ситуация пока развивается так, как и должна. Господин Фаст уверен: он ведет игру. Военизированный дурак не понимает: игру делает тот, кто держит на руках джокера. Джокер у меня тетрадь академика Сироты А.А. Значит, у меня преимущество. Впрочем, оно не в том, что у меня эта тетрадь, но об этом пока рано говорить.

Помимо спасения сестренки, меня занимает вопрос: кто находится за спиной службы разведки? Не может её полковник так нагло действовать в одиночку. Уверен, есть те, кто держит власть в стране, но этой власти им мало, она утекает сквозь пальцы, как песок, и её надо удержать во что бы то ни стало. Лучший и надежный способ: общая анемия тел, из которых после можно легко вытащить души. Многое я бы отдал, чтобы узнать, кто стоит во главе угла Проекта по элементу 115? Хотя догадаться нетрудно: или кремлевские мечтатели или правительственные чиновники, имеющие реальные политические и экономические рычаги власти.

Судя по городскому ландшафту, мы мчались в центр белокаменной, что умножало мои шансы на выживание. Покружив в переулочках, вымахали на гранитную набережную Москвы-реки. За стеклом мелькнула бурая кирпичная стена, знакомая со счастливого детства, и золотые кремлевские маковки церквей с крестами, устремленными в глубину неба.