- Я больше не буду играть, - сказал я. - Рву контракт.

- Вот как! - воскликнул Хозяин. - Почему, смею спросить?

- Не знаю.

- М-да, ответ артистический, - засмеялся.

- Ну, во-первых, я не хочу выступать после великого Гоу, во-вторых, я дирижер, а не тапер...

- Дирижером, голубчик, ты был т а м, - кивнул в сторону горизонта, размытого прошедшим дождем, - а здесь ты именно тапер, но без души. Душу ты заложил мне!

- Нет! - закричал я в ужасе.

- Да-да, - смеялся Хозяин моей жизни. - Ты есть пустое место, маэстро.

- Нет!!!

- Ты есть ноль!

Я попятился и побежал прочь от авто и Хозяина, прочь от сытой жирной бюргерской жизни, прочь от мира, где музыку держат за шлюху...

Я бежал, хватая влажный воздух ртом, и все равно задыхался. Было такое впечатление, что сердце не выдержит и лопнет, как детский воздушный шарик.

Потом я шел по чужому городу, а мне казалось, что иду по бесконечному туннелю, который никогда не закончится. Боковым зрением видел мелькающие картинки своего прошлого: вот я сижу на теплой крыше и вгрызаюсь зубами в яблочный шар, вот я первый раз дирижирую оркестром, вот я целуюсь с Анной в подъезде, вот моя волшебная палочка вонзается в глаз офицера...

Мы спасали себя, и не спасли свои души, вот в чем дело. Это я должен сказать Анне и она меня поймет.

Старый особняк, где находился роддом, освещался церковно-восковым светом. У его парадного подъезда горбилась карета "скорой помощи".

В готическом вестибюле никого не было. Потрескивали свечи в канделябрах. Я поднялся по мраморной лестнице. В сумрачном коридоре заметил маленького человечка:

- А где найти медсестру Анну? - закричал я.

Человечек испугался, метнулся по коридору прочь - бежал на коротеньких ножках. Я догнал его - это был уродец с огромной, дегенеративной головой.

- Эй! - и повторил свой вопрос.

Уродец не ответил, юркнув в одну из палат. Я последовал за ним.

Большая плата кишела детьми - они были дегенеративны от рождения. Среди них находилась Анна, пыталась ухаживать за ними.

- Что случилось? - спросила она.

- Почему их так много? - не ответил на её вопрос.

- Мир несовершенен, - улыбнулась мне. - Везде и всюду одно и то же. И повторила свой вопрос: что случилось?

- Нам надо уходить, - сказал, - уходить.

- А как же они? - показывала на уродцев.

- Они чужие! - закричал я. - Чужие! И ты им не нужна!

- А кому я нужна?

- Ты нужна мне! - и тянул её за руку.

И мы побежали - и бежали, не оглядываясь. Мы бежали по чужому городу, пытаясь спасти свои души. Мы не потеряли веры в чудо и надеялись на него, как уродцы надеялись стать полноценными гражданами и купить маленький домик с палисадником.

Мы приехали в аэропорт. Самолеты взлетали в небо, чистое после дождя. Я купил два билета в никуда и мы сели ждать, когда объявят посадку.

- Я тебя люблю, - сказал я Анне и поцеловал её висок, где кружил вензель вены.

Она спокойно посмотрела на меня:

- И куда мы теперь?

- Не знаю.

- Понятно, - грустно улыбнулась. - В никуда. - Повторила. - В никуда.

- Глупенькая, - обнял за плечи. - Мы - это мы, и мы вместе, а все остальное - это так, приложение к нам.

Потом мы вместе с галдящими пассажирами заполнили комфортабельный салон самолета, пропахший небом. Сели на указанные места. Смотрели в иллюминатор: поначалу сдвинулся и уплыл в сторону стеклопанельный аэропорт, затем замелькала сплошная полоса бетона, наконец шумное, напряженное тело лайнера, преодолев земное притяжение, зависло над полем, продолжая, однако, поступательное движение ввысь...

Я с облегчением откинулся в кресле и - мне показалось, что схожу с ума. Рядом сидел Хозяин, он смотрел на меня и усмешка искажала его лицо.

- Раз в году я даю себе право на скорбь, в этот день я небесные окна закрою, - продекламировал Хозяин подземного мира. - Изгоню синеву, и взойдет надо мной скорби черное солнце. - И взглянул на меня апокалипсическим взглядом.

- А-а-а! - закричал я и локтем ударил непобедимого врага.

Затем, вырвав за руку Анну из кресла, бросился бежать вместе с ней... Куда?.. Мы бежали и слышали господствующий над миром хохот. И казалось, спасения нет. Нет?

... Мы бежали по туннелю багажного отделения, он был сумрачен и бесконечен, как жизнь. Мы бежали по нему, пока не увидели: впереди приоткрывается люк и забытый, зыбкий свет покоя манит нас. Еще несколько шагов - и свежий воздух свободы овевает нас. Еще шаг - и порыв ветра швыряет нас в ослепительный небесный океан Мироздания...

Резкий свет слепит глаза, порывистый ветер рвет кустарники, рев моторов заглушает...

Не до конца осознавая, где нахожусь, нажимаю на педаль газа и рву ручку передач скоростей. Бензиновая вонь, холерические звуки старенькой машины, гул вертолетов, зависших над нами, испуганное лицо Анечки - все это возвращает меня в прекрасное настоящее.

Что за чертовщина?! Что за боевые действия в среднерусской равнине?!. Неужели я оказался прав: была предпринята попытка захвата НЛО? Если это так, то можно поздравить силовые, простите, структуры с бредовой идеей.

Потом вижу: в звездное небо уходят ракеты "воздух-воздух", выпущенные из металлических летающих болванок. Обстреливают неизвестный объект? Или мы угодили на плановые ночные учения военно-воздушных сил России?

Обретя второе дыхание, наш "Москвич" летел над невидимой стерней поля, подобно вышеупомянутому объекту. И все потому, что чувствовал угрозу собственной и Аничкиной безопасности.

Мы побывали ТАМ, в недалеком будущем, и теперь знали, что нас ждет, если в жизнь воплотится план тех, кто надеется силой Новой Энергии навести порядок на планете. (Порядок - это когда все покойники?)

Новая Энергия? Как понимаю, вокруг неё происходят настоящие события. Предположим, академик, закончив расчеты, сообщил об этом кому-то по телефону, который прослушивался службой разведки. Господин Фаст решил почему-то форсировать события и, не дожидавшись опытов на установке, приказал ликвидировать Алексея Алексеевича и взять его тетрадь. Но в эту историю вмешиваемся мы с Анечкой: пугаем ночных убийцы, так и не успевшим найти расчеты по реактору античастиц. Тогда ГРУ предпринимает попытку контакта с НЛО, чтобы то ли путем переговоров, то ли силовым методом завладеть элементом 115. Для этих целей задействуют меня - задействуют в качестве подопытного кролика. И все бы ничего, да "кролик" оказался слишком строптивым, не желая принимать участия в сомнительных акциях.