Но смотря на бывшего шефа, Трэз допускал, что парень все еще сидел на игле, образно выражаясь. Симпаты славились способностью залезать в чужие чувства, и никогда – во благо, в терапевтических, поддерживающих целях, скорее для того, чтобы пошатнуть твой фундамент. Некоторым подвидам не захочешь показать свою подноготную, хотя они и не всегда заслуживают предубеждение, с которым к ним относились.

Когда Рив проводил больше времени во внешнем мире, то принимал дофамин для самоконтроля, чтобы держать в узде симпатскую сторону и скрывать свою истинную сущность. Это единственный способ слиться с толпой. А после того, как он обрел шеллан? Очевидно, он продолжил использовать лекарства.

Трэз пожал плечами.

– Кажется, я удивлен, что ты все еще на препаратах. Ну, все же знают, кто ты. Все, кто должен знать.

И к тому же был еще политический альянс с Рофом. Рив в безопасности, более чем.

– Речь не только о подавлении моей сущности, – пробормотал Рив. – Сейчас я лучше контролирую свои инстинкты, это так. Все благодаря моей любви к Элене. И отношениям с Рофом и Братством. Но я – симпат, и если я хочу жить полной жизнью со своей шеллан и друзьями, то нужно концентрировать внимание не только на сдерживании своей плохой стороны.

– Ладно.

Тоже стиснул зубы. Он не понимал, куда Рив клонит, и тот факт, что ему было плевать, можно было добавить в длинный перечень его потерь. Они с Ривом пережили слишком много дерьма, чтобы он сейчас просто послал его, особенно потому что Трэз не мог вспомнить, когда они с Ривом в последний раз так сидели. Но горе меняет приоритеты.

Он вспомнил, как сидел в своем БМВ, который медленно заносило снегом.

– Поэтому я поговорил со своей Эленой, – продолжил Рив. – относительно медикаментозного метода для тебя.

Трэз подался вперед.

– Прошу прощения?!

– Я хотел узнать, чем могу помочь тебе. – Рив обратил на него свой аметистовый взгляд. – Узнать, есть ли некое облегчение для тебя, наподобие моего.

Внутри него вспыхнул иррациональный гнев.

– Я не симпат.

– Ты страдаешь.

– Твою мать, моя шеллан мертва. Считаешь, мне следует закатить вечеринку?

– Я знаю, где ты, – спокойно сказал Рив.

– Здесь, на работе. Каждую ночь. Так что…

– В своих мыслях. – Рив проснулся к центру своей груди. – Я же симпат, не забыл? Я вижу твою эмоциональную сетку. Тебе становится только хуже, никаких улучшений...

Трэз вскочил на ноги и, подойдя к выходу, распахнул дверь.

– Я должен вернуться к работе. Спасибо, что зашел. Передавай привет Элене...

Дверь закрылась перед его носом, ручку выбили из его рук, а над головой замигали лампы.

Рив осадил его низким, злым голосом:

– Усади свой зад на место. Это не диалог.

Трэз развернулся. Его бывший шеф, один из его лучших друзей нависал над столом, его фиолетовый взгляд сверкал, огромное тело, казалось, стало еще больше. Напоминание о том, что, хотя здоровяк и остепенился в счастливом браке, Рив все еще являлся силой, с которой придется считаться.

– Я знаю, куда ты ехал, – сказал Рив голосом симпата. – К реке. Я знаю, о чем ты думал, сидя за рулем своей тачки. Я видел, как рушится твоя эмоциональная сетка, я в курсе о твоей внезапной тяге к холодной воде.

М–да уж, подумал Трэз. Если ставить вопрос таким образом, то что он мог ответить? Что ехал в Диснейленд?

Рив направил трость в его сторону.

– Думаешь, мне хочется прожить всю жизнь с сожалением о том, что я знал об этом и ничего не сделал? Да? Считаешь, я заслужил таскать эту ношу до конца своих дней?

Выругавшись, Трэз прошелся по кабинету. На второй ходке до ванной он понял, что жалеет, что его офис не размером с футбольное поле.

– Наподобие того как я использую дофамин, – продолжил Рив, – Я пошел к Элене и спросил, может ли тебе что–то помочь. Антидепрессант. Дофамин, на котором я сижу. Не знаю. Не знаю, как это работает. Она сказала, что тебе стоит прийти к ней и Джейн...

– Нет! – Трэз накрыл руками голову, молясь, чтобы его не шарахнула жуткая мигрень. Сдерживая желание закричать. – Я не сяду на лекарства…

– ...чтобы рассмотреть возможные варианты. – Рив повысил голос, заглушая протесты. – На осмотр. Они в состоянии помочь тебе.

Трэз припарковал свой зад на диване, ведь в ином случае он мог вмазать Рива в стекло за его столом. С другой стороны, у него не было шанса на удар исподтишка. Гребаный симпат без сомнений понял, что Трэз переключился с суицидального режима на убийственный, а в этой комнате была всего лишь одна возможная жертва.

– Послушай, – сказал Рив мягче. – Все ночи, когда я должен был ездить в ту хижину, ты был рядом. Ты был со мной, защищал меня. Столько раз спас мне жизнь, что не счесть.

– Я был твоим должником, – парировал Трэз горько. – Я выплачивал долг.

– Дело было не только в этом. И не ври мне просто потому, что ты бесишься на меня, раз я лезу в твое дерьмо. Я вижу твою сетку.

– Прошу, перестань.

– Это правда.

– Я знаю, поэтому не хочу это слышать. – Трэз перевел взгляд. – Я понимаю, ты решил, что помогаешь, и спасибо за это. Но я хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Чтобы спокойно убить себя?

– Моя жизнь, что хочу, то и делаю, – сказал он хрипло. – У тебя своя жизнь, весьма хорошая. Ты переживешь.

Рив нахмурился.

– Как ты пережил смерть Селены? Вечеринку закатил, выражаясь твоими словами?

– Она была моей шеллан. Я же тебе был просто другом.

– Чушь. Ты моя семья. Ты родной брат айЭма. Ты родной для целой кучи людей, которые будут сильно страдать, если с тобой что–то случится. И завязывай с прошедшим временем, придурок. Ты все еще дышишь... пока я тебя не придушил, пытаясь вправить мозги.

Трэз выдержал фиолетовый взгляд, который был таким же злым, каким Трэз себя чувствовал, и, учитывая градус их разговора, он радовался тому, что они еще не достали оружие. Пока не достали.

Но потом он рассмеялся... или, Господи, точнее захихикал.

Чувство легкости пришло неизвестно откуда. Из более глубокого места, чем то, откуда происходило его горе. Но когда из напряженной глотки вырвался неподобающий звук, он не смог сдержать его.

– Умеешь ты построить разговор, – сказал Трэз, прокашлявшись и приняв серьезную мину. – В смысле, можно действовать жестко из лучших побуждений, а можно как ты по–симпатски. Ты назвал меня придурком, пытаясь отговорить от самоубийства?

Рив медленно улыбнулся.

– Я никогда не говорил, что я спец по межличностным отношениям.

– Позволь сказать – это совсем не твое. Ты только что угрожал мне тяжкими телесными.

– Я бы отправил Мэри, она профессионал, но ты бы просто обнял ее и выставил взашей.

– И то верно.

– Поэтому придется иметь дело со мной. Как жаль, что мне не жаль.

Трэз опустил взгляд на свои руки, легкое настроение унесло ветром. Но хотя бы он не вернулся к ослепляющей ярости.

– Значит, у меня хрень с эмоциональной сеткой. Зачем я вообще спрашиваю. Я живу с этим.

– Я не хочу, чтобы ты сотворил что–нибудь глупое. Вот и все.

– Знаешь, что безумное... во всем этом? Учитывая все, что со мной произошло после смерти Селены? Я не жалею о том, что был с ней. Даже несмотря на то, что она умерла и мне чертовски больно... и я не вижу света в конце туннеля? Я ни о чем не жалею.

Рив подошел к нему и сел на диван.

– Слушай, я не знаю, как тебе еще помочь. Поэтому я пришел. И не хочу, чтобы ты считал, что это постыдно – обратиться к медикаментам. Посмотри на меня. Я – ходячая реклама лучшей жизни, достигнутой благодаря химии.

Трэз покачал головой.

– Мне просто все равно. В принципе, на все.

Протянув руку, Рив положил тяжелую ладонь на его плечо.

– Мне не все равно. Поэтому я здесь.