— Скрипит? — усомнился Александр Петрович. — Смирнов — скрипит? Не верится что-то. Вы давно его видели?
— Давно, — на всякий случай соврал Сырцов.
— Значит, он не в курсе дел по поводу смерти Марии Елагиной? — неожиданно повернул разговор Александр Петрович.
Не стоит торопиться. Сырцов с видимым удовольствием хорошо отхлебнул из стакана. Спросил подчеркнуто раздраженно:
— А почему он должен быть в курсе?
— Потому что вы в курсе.
— Не ответ. Я же сказал, что давно его не видел, — покончив с вопросом об участии Смирнова в деле Елагиной, Сырцов перешел к контратаку. — Насколько я понимаю, вас серьезно беспокоит это дело. Замазаны, что ли?
Коляша не желал дожидаться тостов, чтобы пивка попить. Прикончив третью банку и виртуозно забросив ее в корзинку для бумаг, дал разъяснения вместо задумавшегося Александра Петровича Воробьева:
— Сегодня днем нас навестил твой бывший сослуживец и приятель подполковник Леонид Махов и трепал меня, как бульдог куклу, стараясь узнать, какие отношения связывали меня и Александра Петровича с убитой. Может, ты его навел, Жора, а?
— Руководитель детективного бюро?! — изумился Сырцов. — Коляша, подумать надо совсем немного, чтобы догадаться: и тебя и меня просекли на выпускном вечере вместе с Машей маховские пареньки.
— Он к тебе тоже приходил?
— А как же!
— Следовательно, вы со Смирновым смерть Елагиной не раскручиваете, — понял Воробьев.
— Я с МУРом не конкурирую, — подтвердил Сырцов.
— А с нами вы конкурируете? — быстро спросил Александр Петрович.
— Ого! — восхитился Сырцов и процитировал смирновское: — «И сказала донна Бьянка дону Педро Хуарец: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!»
— Я разрезал его, Георгий, — напомнил Воробьев.
— Ни хрена вы не разрезали! — грубо возразил Сырцов. — Вы его показали и спрятали.
— Нам стало известно, что вы работаете на семейство Логуновых... — начал было официальную часть Воробьев, но Сырцов не желал официоза:
— «Нам стало известно»! Таинственно и пышно. Прицепили хвоста к Светлане Дмитриевне, а она со мной возьми и встреться. «Нам стало известно», — повторил еще раз, утрированно передразнивая.
— Задираетесь, Георгий. Зачем? — спросил Александр Петрович.
— Не задираюсь. Раздражаюсь. — Сырцов, показывая, как он раздражен, без положенного ритуала налил одному себе. — Вы достаточно хорошо знаете меня, и я, надеюсь, вас. Давайте просто, без затей, до допустимого дна. И не будем корчить из себя интеллигентов. Тоже мне интеллигенты: один заштатный сыскной агент и два бывших уголовника.
Вот и губки у Александра Петровича подобрались, вот и ноздри дрогнули, вот и желваки заходили. Что и требовалось доказать: сейчас, сейчас сорвется! Но Воробьева простодушным возмущением, плавно перешедшим в привычную и понятную всем угрозу, выручил Коляша:
— Ты бы подумал, прежде чем такое говорить. Забыл, с кем имеешь дело, да? В пыль сотру и на ветру развею!
— Ты? Меня-то ? — Сырцов сидел, показывая зубы: то ли смеялся, то ли по-волчьи щерился.
Коляша устрашающе медленно поднялся.
— А ну, встань! — приказал он.
— Ты передо мной воровскую истерику не накачивай. Лопнешь. Или я проткну. Попей пивка и очухайся, — презрительно посоветовал Сырцов и, подавая пример, вальяжно отхлебнул из стакана.
Коляша оказался в идиотском положении. Хватать Сырцова за грудки, поднимать — смешно и глупо, ударить ногой по рылу — не для этого заведения и не для него, достойного гражданина. В смущении чувств Коляша еще раз проорал — разъяренно и очень громко:
— Встать!
За время стычки Коляши с Сырцовым Александр Петрович пришел к себя от умышленно нанесенного оскорбления, остыл и быстренько все понял. Неглупый был.
— Перестань орать, Коляша, сядь и выпей пива, как тебе очень верно посоветовал Георгий. Георгий вообще всегда поступает верно: В связи с этим я хотел бы знать: зачем вы нас заводите, Георгий?
— Как — зачем? От бешенства глаза закатятся, ум за разум зайдет, и тут вы во гневе ляпнете такое, что мне полезно знать, а вам никак нельзя разглашать, — издевательски открыто поведал Сырцов.
— Ох, и непросты вы, Георгий, — оценил Сырцова Александр Петрович. — Ничего себе помощника Смирнов подобрал. И уже как следует натаскал.
— Натаскивают караульных псов. Меня Александр Иванович кое-чему научил и продолжает учить.
— Как со мной себя вести? — попытался отгадать, чему учил Смирнов Сырцова, совсем успокоившийся Воробьев.
— Много чести, — опять грубо сказал Сырцов и допил из стакана. — У Александра Ивановича дела поважнее.
Но Воробьева раскачать уже было нельзя. Улыбаясь, он полюбопытствовал:
— Значит, Смирнов меня и не вспомнил ни разу?
— Почему же. Разок вспомнил. Мимоходом. И добавил, что с таким человеком на одном поле срать не сядет.
— Хватит, Георгий, — не потребовал, попросил Воробьев. — Покуражились надо мной и Коляшей, и хватит. Будем о деле говорить?
— Будем, — охотно согласился Сырцов. — Но все же последний вопрос: очень боитесь Смирнова?
— Смирнов узнает о нашем с вами разговоре? — не захотел услышать глупого вопроса Воробьев.
— В зависимости от смысла и итогов. Разговора, насколько я понимаю, еще не было.
— Я готов платить, Георгий. И платить хорошо. Очень хорошо.
— Это за то, чтобы я не сообщал Смирнову о нашей беседе? — удивился Сырцов. — Значительно проще и дешевле было эту беседу вообще не затевать.
— Вы не совсем точно меня поняли. Я буду платить вам сразу за все: за конфиденциальность, за согласие работать на меня, за собственно работу и за гарантированное молчание после этой работы.
Как ему хотелось после покорно снесенных унижений отыграться и купить Сырцова с потрохами! Ведь никаких денег не пожалеет, чтобы опять смотреться победителем и Коньком-Горбунком. Озолотиться можно.
— Крепко, — оценил комплексное предложение Воробьева Сырцов и продолжил в перспективной перечислительной манере Александра Петровича: — Следовательно, я, ничего не сообщая ни клиенту, ни Смирнову, должен отыскать Ксению Логунову, передать ее вам и объединенными с вашими усилиями выбить из нее информацию, которой вы с Василием Федоровичем воспользуетесь для того, чтобы повалить конкурирующий, а потому и мерзопакостный «Домус-банк», за что вы меня и отблагодарите по-царски. Я все правильно понял?
— Поняли-то вы правильно, но специально представили все в таком отвратительном свете, что мы на этой картинке — вы, я, Коляша — выглядим циничными и подлыми мерзавцами, за копейку готовыми на все.
— Ну уж и за копейку! — не согласился с суммой Сырцов.
— Ты долго еще над нами издеваться будешь?! — не выдержал и возмутился Коляша.
— Пока вы предоставляете мне такую возможность, — резонно ответил Сырцов.
— Рано или поздно мы ее сами найдем... — начал Воробьев, но Сырцов прервал его:
— Поздно.
— Не понял?.
— Поздно найдете.
— То есть позднее вас, — догадался Воробьев. — Или вы ее уже нашли?
— Так или эдак — не имеет принципиального значения. В любом случае я — впереди вас. И в связи с этим вопрос: вы уверены, что она обладает информацией, необходимой вам?
— Вы разговаривали с ней? — вскинулся Александр Петрович.
— Я этого не говорил, я, совсем наоборот, спрашивал вас об этом.
— Мы уверены на девяносто процентов, — сказал Воробьев.
— Источники вашей уверенности?
— Будете работать с нами, и вам станут известны эти источники.
— Тогда посошок на дорожку! — переводя веселый взгляд с Коляши на Александра Петровича, предложил Сырцов и, не дожидаясь общего согласия, налил себе джина, а Александру Петровичу — виски. — Мило посидели, душевно поговорили, старое вспомнили. Пора и честь знать.
— Следовательно, на нас работать отказываетесь, — подвел итог Воробьев.
— Давайте выпьем, — предложил Сырцов. Молчаливо согласясь, выпили. Сырцов поставил стакан и сказал: — Только не делайте вид, Александр Петрович, что мой отказ стал для вас огорчительной неожиданностью. Приглашая меня, вы уже знали, что я откажусь.