Надо было бить по голове. Увесистым дрыном.
— А Ксения?
— Так, — сказал Логунов и указательным и большим пальцами правой руки помял־ через прикрытые веки глазные яблоки. Повторил: — Так.
— Вы знали, что Светлана Дмитриевна пригласила меня, чтобы я разыскал Ксению? — задал вопрос Сырцов и сам же быстренько на него ответил: — Конечно, знали. Иначе вы не приняли бы меня сегодня.
— Недавно узнал от Светланы, — признался Логунов.
— Недавно.— это сразу после убийства Марии Елагиной?
Неожиданно у стола возникла Эля с большим подносом. Ах, как ты не вовремя, курочка! За это Сырцов, пока она сервировала стол, незаметно и ласково погладил ее по упругой заднице. Сдержанная была девица: никак не отреагировала. Тогда он погладил во второй раз. Она разобралась с чайниками, чашками, тарелками и прочей посудой, опустив поднос, повернулась и глянула на Сырцова. Без возмущения, без тени раздражения, без смущения. С оценивающим любопытством. Следовало, следовало бы вплотную заняться дамочкой. Но эго занятие на потом.
— Вы не ответили на мой вопрос, Валентин Константинович.
— Ах да. Скорее всего, именно так.
— Как вы думаете, почему Светлана Дмитриевна сначала скрыла от вас этот факт, а потом вот так, вдруг, решила рассказать все?
— Скорее всего, Светлана сильно перепугалась и каким-то странным, я бы сказал, истерическим образом связала бегство Ксении со смертью Маши. Мне не хотелось говорить, но я вынужден сказать: Светлана — крайне возбудимый человек, каждую минуту находящийся на грани срыва.
— Это почему она сказала. А почему сначала не говорила, скрывала?
— Потому что я не одобрил бы этого ее поступка.
— Вея так спокойно относитесь к судьбе дочери?
— Я слишком уважаю свою дочь, чтобы с помощью сыщика искать ее.
— А без помощи сыщика?
— И без помощи сыщика тоже. Ксения — умный, твердый, сложившийся человек, способный самостоятельно решать, как ей жить.
— Светлана Дмитриевна страстно любит свою дочь, вы ее безмерно уважаете. Так все же почему она ушла из дома?
— Надеюсь, Светлана подробно изложила вам возможные причины. А мне, извините, не хочется строить догадки.
— Допустим, я нахожу Ксению, а она отказывается возвращаться домой. Ваши действия.
— Никаких действий.
— Так безразличны к судьбе дочери?
— Совсем наоборот: она с абсолютным безразличием относится ко мне, — с горечью признался Логунов и не удержался от откровенности: — Я для нее — пустое место. Иногда мне, впрочем, кажется, что я пустое место для всех в моем доме.
— Не считая горничной Эли, — внес уточнение Сырцов.
— Что вы хотите этим сказать? — с холодной враждебностью осведомился Логунов.
— Насколько мне известно, она — ваша любовница, — мимоходом, как о само собой разумеющемся, ответил Сырцов.
Не было вопросов типа: «Откуда вы знаете?», «Кто сказал вам эту глупость?», наконец, «Да как вы смеете?». Логунов помотал ложечкой в чашке (ни он, ни Сырцов не сделали ни глотка), усмехнулся и заметил:
— Можно быть пустым местом и для любовницы. А может, все-таки выпьем, Георгий Петрович? Чай-то, как видно, не особо в нас лезет.
Если виски со льдом, да в дозах, принятых у новых аристократов, — ни один гаишник не учует. И, может, из Логунова еще что-нибудь выскочит. Сырцов сделал лихое лицо и по-гусарски отчаянно решился:
— А что ж!
И снова звонок, и снова молчаливо вопрошающая Эля.
— Бутылку виски, лед и соленых орешков, Эля! — распорядился Логунов.
— Много пьете? — нахально спросил Сырцов, когда Эля ушла выполнять задание.
— Приходится, Георгий, — опустив сырцовское отчество, признался Логунов. — Презентации, официальные визиты, длительные переговоры, приемы — все под звон бокалов, стаканов и рюмок.
— Тяжелая работа.
— А вы не смейтесь. Действительно тяжелая. — Подумав, добавил: — И грязная.
Отрешенная (где там любезная улыбка?) Эля поставила на стол миску с цилиндрическими кусочками льда, блюдо с миндалем и бутылку «Джим-Бима».
— Бурбон! — обрадовался Сырцов. — Что мне доктор прописал!
— Ценитель? — осведомился Логунов.
— Дружу с ценителями.
Разлили по первой, разбросали по стаканам лед, сделали по глотку и одновременно взглянули друг на друга: а дальше что? Так и не решив, глотнули еще раз. Вроде бы пришло нежное тепло.
— «Джим-Бим» — и виски,и как бы не виски, — сказал Логунов. — Когда пьешь, забываешь о его крепости. Это весьма приятно, но и весьма рискованно.
— Пьянство вообще — зона рискованного земледелия, — охотно вступил в умственный разговор Сырцов.
— Лучше не пить?
— Лучше не рисковать.
— Ишь, какой вы осторожный. Тогда зачем выбрали себе профессию, безусловно напрямую связанную с постоянным риском?
— Так уж получилось. Но на мой сугубо дилетантский взгляд — профессия банкира тоже из разряда тех, где риск не на последнем месте.
— Если бы только риск, — мечтательно заметил Логунов и вторично наполнил хрустальные стаканы. — Вы мне понравились, Георгий. Но цель вашего визита мне до сих пор непонятна. Зачем вы пришли?
— А сам не знаю! — беспечно признался Сырцов. — Познакомиться с вами, решить, что вы такое, почувствовать атмосферу здешнего бытия, обнюхать, как ищейка, все углы... Так, наверное...
Надо полагать, прямо из стены, как граф Монте-Кристо, явилась Светлана Дмитриевна. Сырцов поспешно возвратил стакан на стол. А Логунов, лишь на мгновение скосив левый глаз на жену, допил до дна и четко поставил пустую посуду. Ледышка звякнула о стекло.
— Здравствуйте, Георгий Петрович, — почти пропела Светлана Дмитриевна. — Простите меня, что заставила вас ждать, — и без перерыва — не звонком, а криком в неведомое — приказала: — Эля, будьте добры, третий стакан! — уселась за стол и обратила к Сырцову вежливо-внимательное лицо: — Так как же наши общие дела, Георгий Петрович?
— Идут, идут помаленьку, Светлана Дмитриевна.
Светлана Дмитриевна, не глядя, приняла от Эли стакан, бросила щипчиками в него цилиндрик льда, плеснула виски, отхлебнула и, дождавшись, когда Эля скроется с ее глаз, холодно возразила Сырцову
— Почему же помаленьку? Судя по всему, вы развили бурную деятельность. Вот и Валентина в курс дела ввели.
— Валентин Константинович, насколько мне известно, был в достаточной мере информирован и до встречи со мной, — небрежно не согласился с ней Сырцов.
Светлана глянула на мужа (без улыбки) и перевела взгляд (со светской улыбкой) на Сырцова. Что ж, оба сделали по выпаду, но укола не нанесли. Настало время трепа.
— Выпивку вам, Георгий Петрович, естественно, предложили немедленно. А вот не голодны ли вы, наверное, никто не поинтересовался, ибо только настоящая хозяйка может помнить об этом. Я — настоящая хозяйка, ей-богу! Давайте легонько перекусим, а, Георгий Петрович?
— Спасибо за предложение, но я сыт, право, сыт. Да и труба зовет. Дела, дела, Светлана Дмитриевна.
— Те, которые помаленьку? — не удержалась-таки настоящая хозяйка.
— Угу. Те, которые помаленьку завершаются.
— Значит, нашли Ксению, — осевшим голосом сказала Светлана.
— Я же сказал, что найду! — бодро и туманно заявил Сырцов.
— Так нашли или найдете? — попросил уточнений Логунов.
— Георгий Петрович нашел Ксению уже давно, — прояснила ситуацию Светлана. — Но по каким-то только ему ведомым причинам не хочет, чтобы мы встретились с ней.
— А может быть, Ксения не хочет встречаться с нами? — тихо спросил у нее Логунов.
Куда? В блюдо с миндалем? Ненадежно, могут наткнуться, могут просто унести. Под стол прилепить, к ножке, к стулу? Есть риск, что будут проверяться после такого разговора. Мягкий шарик нейтрального цвета размером с мелкую горошину Сырцов уронил на пол и стал вслепую, а потому с величайшей осторожностью носком ботинка тихонько подталкивать к щели меж двумя красивыми напольными плитами. Плиты — они, конечно, импортные, но мастера-то наши, российские. Сырцов заранее приглядел эту щель.