Курочкин заерзал на сиденье машины, искоса глянул в окно, пытаясь понять, по каким московским улицам они сейчас проезжают. Острое желание поскорее просветить своих новых знакомцев насчет происшедшего досадного недоразумения, после слов про оптический прицел как-то сразу испарилось. Фармацевту в его положении, мягко говоря, не поздоровилось бы. Дмитрий Олегович сообразил, Что пока правильнее будет еще некоторое время побыть наемным убийцей, а там видно будет. Раз уж он сам по глупости опять угодил в какую-то заварушку, то не худо бы сначала выяснить, что к чему.

О методике политических покушений Курочкин знал очень немного - по преимуществу, в скромных пределах сюжета детективной книжки под названием "Мишень" некоего Георгия Черника. Книжку эту Курочкину притащил однажды его институтский приятель Сережа Солопов, который, даже став солидным Сергеем Александровичем и заведующим кафедрой гангрены, не перестал увлекаться подобной макулатурой и усердно пичкал ею друзей. На обложке опуса Г. Черника багровела Кремлевская башня, превращенная художником в мишень, а в самой книжке речь шла о том, как одна ужасно тайная организация вознамерилась устроить покушение на президента США, не больше и не меньше. Для убийства был нанят за большие деньги крупный международный террорист Карлос Кугель, который вплоть до середины романа все подбирался да подкрадывался к американскому президенту и только ближе к концу произведения решил его угробить не в Америке, а в Москве, куда беспечный президент хотел приехать на важную встречу во имя мира и прогресса. В Москве же Кугелю оставалось лишь изготовиться для стрельбы, зарядить винтовку - и прости-прощай мир и прогресс... По роковому стечению обстоятельств, Курочкин так и не узнал, чем же закончилась охота террориста за президентом: буквально страниц за двадцать до конца романа, когда злодей Кугель только-только пристроился взять американца на мушку, книжку отобрала Валентина. Мужу она ехидно напомнила об обязанностях кандидата медицинских наук читать книжки в первую очередь по медицинским наукам, а уж если Дмитрию Олеговичу совсем нечем заняться, то пусть он, например, сходит в магазин, спустится в подвал за картошкой или, на худой конец, вынесет мусор. Сама же Валентина преспокойно прочла роман писателя Черника от начала до конца и затем отнесла его к себе на работу, кому-то из подруг в бухгалтерии, где книжка, к тихой досаде Курочкина, так и сгинула.

Тем не менее даже прочитанных страниц с лихвой хватило Дмитрию Олеговичу, чтобы понять: от него ждут удачного покушения на какую-то крупную политическую фигуру. Интересно только, на какую именно? Президент США, вопреки прогнозам автора романа "Мишень", не собирался в ближайшие дни покидать свой Белый дом и отправляться в Москву. Зато как раз сегодня в утренних новостях по радио Дмитрий Олегович очень кстати услышал о визите в нашу столицу пестрой компании из американских сенаторов, деятелей культуры и бизнесменов во главе с госсекретарем США мистером Ламбертом. Как понял Курочкин, госсекретарь мистер Ламберт собирался встречаться на высшем уровне с господином премьером-министром России Мироновым и подписывать какие-то новые совместные документы в пользу мира и прогресса. "Знаем мы эти совместные документы! - хмуро заметила супруга Валентина, которая тоже слушала радио. - У нас в издательстве Сашка Маков тоже мотается то в Самару, то в Тверь, то аж в Сыктывкар, и тоже потом привозит оттуда полный портфель всяких бумажек. Это у него называется - оправдать командировочные. Но мы-то в бухгалтерии понимаем, какого черта ему на месте не сидится! Дома - жена и дети, а в командировках - пьянкигулянки, танцульки-девочки. Как же: гость из Москвы прибыл!" Сказав это, супруга ожесточенно зазвякала посудой. Дмитрий Олегович однажды видел развеселого Макова, и ему сразу стало обидно за американца. Он уже собирался осторожно возразить в том смысле, что госсекретарь США наверняка человек серьезный и деловой, и в Москве ему будет не до танцулек с девочками. Однако через секунду он быстро утопил в глотке кефира повисшее на кончике языка возражение. Поскольку репродуктор сей же момент жизнерадостно объявил, что по случаю высокой встречи сегодня днем в центре столицы намечены народные гулянья с участием премьера, важного американского гостя и всех прочих подваливших в Москву членов заокеанской делегации...

Голубой "БМВ" тряхнуло на внезапной колдобине. Курочкин, подпрыгнув на сиденье, невольно чертыхнулся. Господин серебристый хек с переднего сиденья, который за неимением лучших тем вновь завел унылую бодягу про скорость ветра и влажность воздуха, тотчас же предупредительно повернул свою голову к Курочкину и поинтересовался:

- У вас какие-то вопросы, уважаемый Сорок Восьмой?

Дмитрий Олегович отрицательно помотал головой, хотя вопросы были. Курочкину, ставшему Сорок Восьмым, очень хотелось, к примеру, узнать: кого же он подрядился сегодня укокошить - госсекретаря Соединенных Штатов, нашего премьер-министра или их обоих вместе?

4

Квартира в доме номер девятнадцать по улице Тверской имела множество неоспоримых достоинств и всего один недостаток - ее размер. Она показалась Курочкину какой-то непропорционально, вызывающе большой. Слишком огромной для киллера, привыкшего к спартанской обстановке. По крайней мере, из книжки Черника Дмитрий Олегович почерпнул, что квартира, снимаемая наемным убийцей для подготовки к теракту, бывает обычно гораздо компактнее. Тот же Карлос Кугель, намереваясь застрелить президента, ютился в чердачной каморке на самой верхотуре дома-башни на Котельнической набережной и ничуть не жаловался на тесноту. То есть, может, он и жаловался на последних двадцати недочитанных страницах романа на приступы клаустрофобии, зато не рисковал заблудиться в собственных апартаментах. Здесь же, на Тверской, при желании нетрудно было бы расквартировать со всеми удобствами не меньше взвода опытных террористов, а не одного лишь Курочкина, только-только начинающего карьеру киллера.

Сперва Дмитрию Олеговичу показали ванную и туалет, общая площадь которых несомненно превышала весь скромный метраж квартиры Курочкиных на Автозаводской. В одном лишь туалете, облицованном нежным голубоватым кафелем, разместилось бы не менее четырех курочкинских домашних лабораторий, вместе взятых, - и притом безо всякого ущемления прав царственного унитаза. Особенно понравились Дмитрию Олеговичу мощные глухие двери и дверные задвижки, вполне подходящие и для банковских сейфов. Здесь можно было бы запросто запираться от Валентины и, прикрываясь желудочными хворями, проводить свои опыты. Как с применением термостата, так и без. Хотя, вдруг сообразил Курочкин, и Валентина во время ссор могла бы сколько угодно запирать его снаружи, превращая место общего пользования в комфортабельную тюремную камеру. Ей это ничего не стоит сделать, уж Курочкин-то прекрасно знает... Дмитрий Олегович с видом заправского ревизора спустил воду в унитазе, постоял, послушал, а затем так же внимательно проинспектировал обширную ванную комнату. Здесь тоже было все в полном порядке. Горячая и холодная вода лилась, соответственно повинуясь кранам с красной и синей отметинами; полотенце на вид было свежим, дверные задвижки исправно функционировали внутри и снаружи (Курочкин щелкнул, проверил) и даже резиновый коврик у подножия ванны радовал глаз прихотливым многоцветным орнаментом.