Глеб открыл глаза.

- Я спал? - спросил он.

- Не думаю. - У Дюринга было измученное, мокрое от пота лицо. - Как самочувствие?

- Не знаю… - Глеб подвигал плечами. - Наверное, все в порядке.

- Плохо ощущаете пластику мышц? Это ненадолго, пройдет. - Врач выхватил из кармана салфетку, промокнул лицо. - Сделайте несколько легких гимнастических движений. Любых, какие вам больше нравятся. Та-ак… Теперь хорошо?

- Хорошо, - ответил Глеб. - Легко и приятно… Будто гора с плеч. Как вам это удается?

- Я ведь не спрашиваю, как вы за десять секунд ухитряетесь… фюйть… на орбиту Сатурна!

Глеб рассмеялся:

- Понятно!.. Гипностатический психомассаж?

- Я рад, что ваше самочувствие улучшилось. - Дюринг вежливо улыбался.

- Но все равно мне нужен отпуск, - сказал Глеб.

- Море?

- Да, в частности, море. Земля.

- Понимаю. Запахи леса, ветры, шорох листвы…

- Нет. Берег тихой лагуны и много песка. Безлюдье и дюны. И чтобы теплая звездная ночь…

- И жалобный вой за этими дюнами…

Глеб вздрогнул.

- Да… Или звуки фортепиано.

- В миноре, - добавил Дюринг, засовывая салфетку в карман. - Между прочим, меня наградили прозвищем Фортепиано только за это… - Он поднял руку и шевельнул пальцами. Глебу снова показалось, будто пальцев больше пяти.

- Вы обиделись?

- Ну что вы, как можно! И потом, в отношении прозвищ я убежденный фаталист. - Дюринг заторопился: - Приятно было побеседовать… К сожалению, мне пора.

- Спасибо… - пробормотал Глеб. Он посмотрел Дюрингу вслед. И увидел шефа.

Калантаров посторонился, пропуская Дюринга в дверь, внимательно взглянул на Глеба и тихо спросил:

- Как дела, оператор?

- Дела, как у бабушки, шеф, которая села в экспресс-вертолет, да не тот.

Шеф растерянно поморгал. Нервически дернул щекой и медленно пошел навстречу.

- Притчами заговорил, мальчишка…

Глеб устало сказал:

- Шеф, давайте в открытую?

- Давно пора! То, что ты разобрался в теоретических выкладках Топаллера, весьма похвально. А вот то, что ты раскис по этому поводу…

- Нет, шеф, не по этому… Дело в другом. Я теряю веру в вашу гениальность.

- Гм… Ты отстал от жизни на тридцать веков. Ибо чуть позже мир изобрел для себя отличную заповедь: не создавать кумира.

Глеб покачал головой.

- Моим кумиром были не вы, простите. Моим кумиром были идеи, которые вы умели выращивать в наших преданных вам головах. А после трех-четырех уравнений Топаллера вы растерялись.

- Очень заметно?

- Не надо, шеф. Ведь мы договорились в открытую.

Калантаров задумался.

- Ладно, - сказал он. - Какие у тебя ко мне претензии?

- Претензии?.. Да никаких. Просто я хотел вам напомнить, что с некоторых пор вы, мягко выражаясь, отдаете предпочтение Меркурию.

- Чушь. Меркурианские базы располагают более мощной вычислительной техникой, только и всего.

- Топаллер неуязвим. И никакая техника здесь не поможет.

- Ну хорошо, - Калантаров вздохнул. - Давай закончим этот разговор на языке тебе и мне любезной ТР-физики… Что такое гиперпространство?

- Я не знаю, что такое гиперпространство. И вы не знаете.

- И Топаллер не знает. Вся его теория построена на результатах наших экспериментов.

- Да? А я до сих пор полагал, что это надежный фундамент.

- В пределах Солнечной системы - конечно.

- Гиперпространственные свойства Вселенной представлялись мне одинаковыми во всех ее точках. Впрочем, это второй постулат теории Калантарова. Вашей теории, шеф. Скажите откровенно, что вы собираетесь делать?

- Работать. Разве не ясно?

- Ясно. Но как?

- Головой, разумеется.

«Ему зачем-то очень нужно вывести меня из равновесия», - подумал Глеб. Спросил:

- Что имеете вы предложить нам в качестве выхода из теперешней ситуации?

- Есть предложение закругляться.

- То есть… как закругляться?

- Согласно Топаллеру, - Калантаров пожал плечами. - Других возможностей его теорема просто не предусматривает. Сегодня мы проведем последний ТР-запуск по программе «Сатурн». Впрочем, этот запуск правильнее будет понимать как демонстрирование наших достижений - ведь ничего принципиально нового мы от него не ожидаем. Один человек или два - какая разница?

- Понятно… - Глеб похолодел. - Так этот, с бородкой…

- Да. Представитель техбюро. Уполномочен дать официальный отзыв об эксплуатационных качествах нашей установки. И, надо ожидать, недельки через две сюда нагрянет армия экспертов и проектантов. Первую установку типа «Зенит» - правда, повышенной мощности - предполагают строить на Луне. А затем… Я точно не помню измененной очередности строительства, но, кажется, в таком порядке: Марс, Нереида, Титания, Феба, Плутон, Диона и Ганимед. Тем самым, видимо, будет подписан смертный приговор ракетным кораблям. Не всем, наверное, но дальнорейсовым трампам и лайнерам непременно…

- Простите, шеф! - перебил Глеб. - Миллион извинений, но я не спрашивал вас о перспективах транспортного перевооружения системы. Я, грешным делом, спрашивал вас о перспективах нашей с вами дальнейшей работы.

- Сначала нам предстоит поработать в качестве консультантов, - деловито стал объяснять Калантаров. - Ну и затем, с пуском новых ТР-установок, естественно, возникнет острая нужда в специалистах нашего профиля. Транспозитация грузов и…

Калантаров умолк. Продолжать не было смысла. То, чего он намеренно добивался, свершилось: зеленоватые глаза лучшего оператора экспериментальной станции «Зенит» помутнели от бешенства.

- Вот что, - задыхаясь, произнес Глеб. - Я пришел сюда работать ради звезд. И мне, в конце концов, наплевать, кто там будет у вас транспозитировать грузы!.. Кстати, кто сейчас командир «Миража»? Мсье Антуан-Рене Бессон? Я полагаю, мой бывший шеф не забудет дать Антуану-Рене соответствующие распоряжения. В связи с моим намерением покинуть «Зенит». Орэвуар!

Отчаянно взмахнув рукой, Глеб зашагал вдоль туннеля.

- Что ж, дело твое, - сказал ему вслед Калантаров. И вдруг, словно вспомнив о чем-то, воскликнул: - Да, кстати!..

Глеб повернулся к шефу вполоборота. Спросил:

- Ну?

- Понимаешь ли… - Калантаров взглянул на часы. - Твой знаменитый эр-эффект кажется мне весьма любопытным. И пока не поздно, хотелось бы выяснить, что по этому поводу думает сам открыватель эффекта - Глеб Неделин. Если, конечно, он думал.

- Думал, - глухо ответил Глеб.

- И каков результат?

- Потрясающий. Но вряд ли покажется вам интересным.

- К примеру?

- Стала сниться всякая белиберда. К примеру: безлюдный «Зенит», монополярные выверты. Часы такие… с гирями, стрелками и кукушками.

- Гм, действительно…

Помолчали, Калантаров еще раз взглянул на часы и сказал:

- На Меркурии я в основном занимался твоим эр-эффектом. Точнее, эр-феноменом - впредь так и будем его называть.

Глеб понимающе кивнул:

- Странное явление, верно? Три очень заметные полосы размыва пульсации поля… А затем, будто бы эхо, девять более узких полос. Трижды аукнется, трижды откликнется. Пока аукается и откликается, куда-то лавинообразно уходит энергия, словно в бездонную пропасть. В результате я получаю пинок от начальства и репутацию скверного оператора. Знать бы за что?

- Страдалец, - посочувствовал Калантаров. - Ты искал причину перерасхода энергии только поэтому?

- Нет, скорее из спортивного интереса. Таким уж, простите, мама меня родила. До неприличия любопытным.

Калантаров приблизился к Глебу и взял его под руку.

- Нетерпелив ты до неприличия, вот что… - Он оглядел потолок. - Где-то здесь должны быть вентиляционные отверстия.

- Это немного дальше. Но там сквозняк.

- Ничего, - возразил Калантаров, увлекая Глеба за собой. - Нам вовсе не мешает проветриться.

Идти куда-то принимать воздушные ванны - такой потребности Глеб вовсене ощущал, но сопротивляться было бы еще глупее.Тем более что Калантаровявно спешил и вид имел весьма озабоченный.