• Без добродетели нет ни славы, ни чести.

• Будь чистосердечен с друзьями твоими, умерен в своих нуждах и бескорыстен в своих поступках.

• В бою смены нет, есть только поддержка. Одолеешь врага, тогда и служба кончится.

• Всякий воин должен понимать свой маневр.

• Где пройдет олень, там пройдет и солдат.

• Гляжу на предметы только в целом.

• Горжусь, что я – россиянин.

• Грех – напрасно убить.

• Дисциплина – мать победы.

• За ученого трех неученых дают.

• И в нижнем звании бывают герои.

• Искренность отношений, правда в общении – вот дружба.

• Как бы плохо ни приходилось, никогда не отчаивайся, держись, пока силы есть.

• Кто напуган – наполовину побит.

• Легко в учении – тяжело в походе, тяжело в учении – легко в походе.

• Мы – русские, и потому победим.

• Не бойся смерти, тогда наверное побьешь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

• Негоден тот солдат, что отвечает: «Не могу знать».

• Непреодолимого на свете нет ничего.

• Пока идет бой – выручай здоровых, а раненых без тебя подберут. Побьешь врага – всем сразу легче станет: и раненым, и здоровым.

• Праздность – корень всему злу, особливо военному человеку.

• Расположение к человеку – желать ему счастья.

• Сам погибай – товарища выручай.

• Скорость нужна, а поспешность вредна.

• Служба и дружба – две параллельные линии: не сходятся.

• С юных лет приучайся прощать проступки ближнего и никогда не прощай своих собственных.

• Только не отнимайте у меня при конце дней пещись (заботиться. – В. Б.) о пользе Отечества.

• Трудолюбивая душа должна всегда быть занята своим ремеслом, и частые упражнения для нее столь же живительны, как обычные упражнения для тела.

• Я люблю правду без украшений.

Пока Павел торжествовал победу над Суворовым, изгонял и возвращал в полки и канцелярии сотни чиновников и офицеров, преподавал солдатам фрунт и экзерцицию, тратил время на множество мелочей, от дворцового этикета до составления программ и сценариев свадеб и приема послов, – окружавшие его придворные ловили себя на мысли, что так долго продолжаться не может. Многие вельможи и сановники, испытывавшие чувство ответственности за судьбу России, задавались вопросом: «Доколе коронованный безумец будет безнаказанно играть судьбами многомиллионного народа? И что же следует предпринять, чтобы сей губительный порядок вещей переиначить и спасти Россию от тирана?»

Вывод был один: дворцовый переворот и насильственное устранение императора от власти.

Во главе заговора оказался вице-канцлер Российской империи, генерал-майор и камергер граф Никита Петрович Панин, племянник графа Никиты Ивановича Панина – ближайшего сподвижника Екатерины II и главного воспитателя Павла Петровича в бытность его цесаревичем.

Никита Петрович в юности был другом цесаревича Павла и его камер-юнкером. Однако их отношения расстроились из-за неодобрительного отношения Панина к роману Павла с Нелидовой. Он защищал интересы Марии Федоровны, с которой его тоже связывали добрые отношения. В конфликт вмешалась Екатерина, взяв Панина под свое покровительство, назначив камергером своего двора и присвоив звание генерал-майора.

Как только Екатерина II умерла, Павел уволил Панина из армии, отправив послом в Берлин.

В 1799 году его вернули в Петербург и назначили вице-канцлером Коллегии иностранных дел. Панин был убежденным сторонником ограниченной монархии, которая опиралась бы не на народное представительство, а на просвещенную родовую аристократию. Наблюдая развитие событий, Панин опасался как за судьбу династии, так и за судьбу дворянства, которое для него ассоциировалось с судьбой России. Панин считал, что если Павел останется у власти, то можно ожидать революции или народного бунта, подобного пугачевскому, и тогда погибнет не только правящая династия, но и все российское дворянство.

Итак, перед холодным, рассудочным вице-канцлером встал вопрос: можно ли, рискуя судьбой Отечества, терпеть на троне «умалишенного» или же следует отстранить его от власти? Но он не мог исповедовать другой религии, кроме легитимности и верности монархии.

Панин был против Павла, но не был против династии. Более того, переворот для него был крайней мерой именно для спасения династии, ибо законных путей выхода из кризиса он не видел. Поэтому вице-канцлер сразу же решил вовлечь в заговор Александра, чье согласие на отстранение Павла могло развязать руки заговорщикам. Зная мягкий характер наследника и его нелюбовь к крайним мерам, Панин отбросил возможность убийства Павла, а решил, что достаточно будет объявить императора умалишенным, требующим опеки, и назначить над ним регента – Александра. Однако на это потребовалось бы согласие Сената, получить которое было нереально.

Ближайшим сподвижником Панина по заговору стал уже упоминавшийся в книге адмирал Иосиф де Рибас, который, находясь в Новороссии, сошелся в местным генерал-губернатором Платоном Александровичем Зубовым. Адмирал и бывший фаворит Екатерины II стали искренними друзьями.

После смерти Екатерины де Рибаса обвинили в служебных злоупотреблениях, ему грозила ссылка в Сибирь. Его спас честный и неподкупный адмирал Н. С. Мордвинов, присланный во главе комиссии по расследованию. Комиссия не нашла никаких злоупотреблений, и вместо Сибири де Рибас оказался в Петербурге, в должности члена Адмиралтейств-коллегий. Там-то он и сошелся благодаря братьям Зубовым с Н. П. Паниным. Третьим организатором заговора стал П. А. фон дер Пален, о котором уже шла речь.

Князь Адам Чарторыйский, лучше других знавший подоплеку заговора, писал в своих воспоминаниях, что летом 1800 года Н. П. Панин тайно встретился с Александром в купальне и нарисовал перед ним картину бедствий России и ее печальное будущее, если Павел и дальше будет править страной.

Панин сказал, что для Александра судьба России должна быть важнее судьбы его сумасшедшего отца, подчеркнул, что жизнь и свобода самого Александра, его матери и всей семьи находятся под угрозой. Избежать этой угрозы можно простым низложением Павла с престола, предоставив ему затем возможность наслаждаться спокойной и безопасной жизнью в одном из загородных дворцов Петербурга.

«Эта первая беседа, – утверждал Чарторыйский, – внесла смятение в душу Александра, но не привела его к какому-нибудь решению».

Заговор развивался, в его орбиту втягивались новые люди, но они, разумеется, не знали имен руководителей. Дело продвигалось, как вдруг в ноябре 1800 года де Рибас тяжело заболел, а накануне смерти несколько суток находился в полном беспамятстве. Боясь, что в бреду он скажет что-нибудь опасное для заговорщиков, Н. П. Панин несколько суток не отходил от кровати больного, до самой его кончины 2 декабря. Смерть де Рибаса совпала с отстранением от службы и ссылкой опального вице-канцлера в его смоленское имение Дугино. Правда, Панин вскоре добился разрешения жить в Москве и оттуда продолжал плести нити заговора. А в Петербурге с Александром часто встречался Пален, настойчиво убеждая его в необходимости низложения отца.

К этому времени активными участниками заговора стали братья Платон и Николай Зубовы, английский посол Уитворт, многие офицеры и генералы гвардии.

О Платоне Александровиче Зубове следует рассказать подробнее. Когда Екатерина II умерла, ему было двадцать девять лет. Светлейшим князем Платон Александрович стал за полгода до ее смерти, успев основательно испортить отношения с Павлом из-за своей позиции в вопросе о престолонаследии. Всегда и во всем соглашавшийся с императрицей и ни в чем ей не перечивший, он решительно поддержал ее в том, что престол следует передать Александру, минуя отца. Павел, конечно же, узнал об этом, но подавил в себе чувство неприязни, оставаясь великодушным и даже расположенным к Зубову. Последний же, напротив, затаил злобу и страх. Именно страх за судьбы свою и братьев заставил его послать в Гатчину Николая Зубова, как только его благодетельница потеряла сознание: тем самым Платон хотел показать Павлу свою лояльность и приязнь.