— Самодовольные олухи слишком полагаются на свои дурацкие глифы, — пробормотал Старший, думая, видимо, о том же самом. — Да вот только сточные воды не умеют ими пользоваться, и для канализации пришлось делать настоящие, обычные проходы. Никогда нельзя уповать на уникальные способности, парень. Никогда. Они подведут в самый ответственный момент.

Тупик оказался впереди неожиданно — просто слепая кирпичная кишка, расширяющаяся в конце. С боков в нее вливались тонкие каменные желоба. А над головой виднелась массивная металлическая плита с частыми отверстиями.

— Ага, — оценил ситуацию Старший. — Приехали. Это, надо полагать, душевая. Удачно мы зашли, уборная уровнем ниже. Спрячь свою отвертку, молодой. Здесь работали парни не глупее тебя, эта плита укладывалась под собственным весом. Все винты бы один черт проржавели.

Он вытащил из-за пояса фомку, ловко вогнал ее в стык и повис всем телом.

— Тянем-потянем… что там про рычаги и точки опоры говорили древние мудрецы?

— Что-нибудь мудрое? — предположил Младший. Металлическая крышка с надрывным всхлипом приподнялась. Вор подскочил, распрямился во весь свой тощий рост и подставил спину. Гаррет удовлетворенно крякнул.

— Будем надеяться, что на этот раз Каррас и его бдительные парни не испортят нам праздник… — он подпрыгнул, подтянулся и в следующее мгновение уже оказался наверху. Придержал дырчатую плиту, помог Младшему выбраться. Снова воспользовавшись ломом, как рычагом, без единого звука опустил плиту на место. Выдохнул и утер пот со лба.

— Ну что, пока все идет нормально… как сказал выпавший из окна Механист, пролетая мимо второго этажа. Пошли осматриваться, парень. С картами нынче беда, так что будем очень, очень осторожны.

На полусогнутых, как у кузнечиков, ногах, они выползли из душевой в длинный и широкий коридор. Вокруг было пусто и сумрачно, лишь в отдалении горел бесцветным пламенем одинокий факел. Но расслабляться не стоило: ходьба в полуприседе визуально делала из хорошо узнаваемой человеческой фигуры пугающий приземистый силуэт. При неожиданной встрече с неподготовленным противником у них будет секунда-другая преимущества.

Вот только где он, противник?

Это напоминало библиотеку, в которую Младшего когда-то, по большой молодецкой глупости и бахвальству, занесло. Каменный пол, тускло отражающий далекое пламя, высокие, тающие в синеватой дымке потолки, массивные шкафы с книгами, отдаленное бормотание занятых безнадежной учебой студиозусов…

Бормотание!

Они вжались в стену, укрылись в кстати обнаруженной рядом нише, где пахло стылым камнем и сгоревшим воском. Мимо с книгой в руках прошел жужжащий что-то силуэт. Младшему он не показался особенно пугающим — его глаза не светились мертвенным гнилушечьим сиянием, вокруг не роились полчища огненных светляков, а за спиной недоставало черных хлопающих крыльев. Честное слово, он мог бы вырубить этого Хранителя одним ударом!

— А я мог бы вырубить тебя, пока ты так влажно мечтал об этом подвиге, — флегматично сообщил ему на это Старший. — И знаешь, что меня удержало? Целесообразность. Живым ты существенно полезнее. А бессознательный Хранитель нам и даром не нужен.

— Источник информации?

— Да, конечно. «Извините, что к вам обращаемся, не подскажете, как нам лучше слямзить Прималь?» Ты серьезно думаешь, что рядовой книжник или писец знаком со всеми тайнами Убежища? Нет, это следовало бы спрашивать у Орланда или Артемуса… Да, Артемус, пожалуй, знает…

Он слегка погрустнел. А может, Младшему это показалось.

Воры, притворяясь тонкими паутинчатыми тенями, перебрались в соседний коридор. Здесь было еще темнее — Хранители, видимо, не считали зрение определяющим человеческим даром — но тоже пусто и тихо.

— Если бы я был Хранителем, где бы я спрятал Прималь? — рассуждал Гаррет на ходу. — С одной стороны, это довольно скучные ребята, поэтому вряд ли стоит ожидать, что они расположат ее в центре главного зала и станут водить вокруг развеселые хороводы. Это было бы слишком просто. С другой стороны, и в здравомыслии им не откажешь, а голубой светящийся камень с непонятными свойствами — это не совсем то, что следует запихнуть в дальний угол местной кладовки. Что из этого выходит?

— Не на виду и не на задворках…

Гаррет остановился. На лице его проступило довольное выражение, словно у охотника, напавшего на след крупной, вкусной и уже подраненной дичи. Охотник знал, что впереди еще много часов погони с неясным результатом, но это уже не было бесполезное блуждание в потемках. И он готов был рискнуть.

— Думаю, Хранители изучают ее. Изучают долго, занудно и, по всей вероятности, безуспешно. И в этом я вижу хорошую для нас новость.

— Почему?

— Да потому, парень, что где у Хранителей нынче кладовые — я абсолютно без понятия. А вот местонахождение местных лабораторий мне отлично известно. За мной!

Хранитель Рэндальф стоит неподвижно. Его сердце исправно бьется, кровь разносится по организму молодыми артериями, мозг передает и обрабатывает слабые электрические сигналы, дыхание ровно и глубоко.

Комната, где он находится, почти полностью погружена во мрак. Угрюмые книжные полки, заросшие паутиной и пылью, высятся вокруг темными башнями. Стеллажи с колбами и ретортами, печи, перегонные кубы и прочее алхимическое разнообразие подобны бастионам и контрфорсам. Заваленные фолиантами и инкунабулами столы походят на койки с безнадежно больными и умирающими.

Вокруг витает запах тисненой кожи, чернил и химикатов, растекаясь в синей тьме подобно аромату странных духов. Темнота и тишина. Но в свете нет необходимости. Хранитель работал в этой лаборатории много лет, он мог бы перечислить все, что здесь находится, и с закрытыми глазами.

Хранитель Рэндальф стоит неподвижно. Его глаза широко раскрыты. Из приоткрытого рта стекает тонкая паутинка слюны.

Свет не нужен. Посреди лаборатории горит неживым голубоватым сиянием Прималь. Хранитель не знает этого слова. Он не встречал его в многочисленных старых книгах, так же, как и его коллеги, которые годами бились над загадкой Примали, с тех самых пор, как извлекли ее из руин Карат-дина. Хранители не питают алчности и не страдают пороком стяжательства. Они одержимы балансом. Забрать ценность, чтобы ей не воспользовались во вред другие.

Прималь горит ровным холодным светом.

Они не сумели найти ее описания в древних манускриптах и потому принялись составлять свои. Внешний вид Примали представляет собой правильный икосаэдр, двадцатигранник. Материал, из которого она изготовлена, неизвестен. Происхождение также не установлено. Предыдущее местоположение — Затерянный Город Карат-дин. Свойства…

Здесь все оказывается сложнее. Кристалл неизвестного вещества обладает свойствами люминесценции, не горит, не испаряется, тонет в воде, не подвержен действию известных кислот и щелочей. При механическом воздействии показывает прочность, превышающую прочность каменного угля, но значительно уступающую алмазу. Обладает повышенной тепловой хрупкостью.

Вы спросите: если в древних манускриптах не фигурировало название «Прималь», откуда оно взялось у самих Хранителей? Здесь начинается сложное. Но если не усложнять сверх меры, можно сказать коротко: чертовщина.

У кристалла имеются свойства, не связанные, по всей вероятности, ни с физикой, ни с химией. Те, в которые сложно поверить, но легко ощутить, стоит лишь остаться с ней рядом в одиночку. В этом случае отважный экспериментатор со стопроцентной вероятностью услышит призрачные голоса и увидит фантастические картины. Содержание этих картин и смысл голосов с точностью установить не удалось, обычно они не несут значения, но слышатся и показываются находящемуся они отчетливо и ясно.

Прималь также имеет довольно легкомысленные отношения с временем — рядом с ней останавливаются, начинают спешить или отставать хронометры, а впавшие в транс Хранители напрочь теряют понятие о проведенных рядом с камнем часах.