О королях гниющих, королевах

Заплаканных? Как можешь думать ты

О том, чего не чувствуешь? Кто может

Вновь пробудить воинственного Марса,

Чтоб он ударил в барабан войны?

О, если с нею проведешь ты сладко

Одну лишь ночь, - то час один той ночи

Залогом будет ста таких ночей!

И с той поры ты будешь думать только

О новых наслаждениях!

Ипполита

Нет, о, нет!

(Преклоняет колени.)

О государь! Быть может, прогневлю я

Тебя печальной просьбою своей;

Но если б я отсрочить отказалась

Тот сладкий час, к которому всем сердцем

Стремлюсь я, чтобы тем уврачевать

Скорбь этих вдов несчастных, - навлекла бы

Я на себя проклятия всех женщин.

Итак, теперь решаюсь испытать,

Имеют ли немного силы просьбы

Мои перед тобой, иль, может быть,

От просьб должна навек я отказаться.

Отложим наше дело! Подыми

Свой щит, надень сверкающие латы

На плечи, дорогие мне! Охотно

Готова я их одолжить для дела

Несчастных этих королев.

Все королевы

(Эмилии)

Проси,

Проси за нас! Обида наша просит

Коленопреклоненья твоего!

Эмилия

(преклоняя колени)

О повелитель, если не исполнишь

Того, о чем сестра моя просила,

С готовностью и смелой быстротой,

То никогда и ни о чем не буду

Тебя просить я; даже не отважусь

Себе супруга выбрать.

Тезей

Встаньте, встаньте!

Я сам решил исполнить то, о чем

Вы просите так слезно. Пиритой!

Сопровождай невесту! Помолитесь

Богам прилежно о победе нашей

И скором возвращенье. Торжества

Свершить все без изъятья! Королевы,

Идите вслед за воином своим!

Артезий, как тебе велел я раньше,

Сбирай войска; у берегов Авлиды

Меня ты встретишь с половиной рати,

Достаточной и для труднейших дел.

Итак, спешу! Дозволь же, дорогая,

Запечатлеть мне на устах румяных

Прощальный поцелуй!

(Целует Ипполиту.)

Храни его,

Как мой завет. Скорее же в дорогу,

Скорей!

Артезий уходит.

Прощай, красавица сестра!

Ты ж, Пиритой, заботься, чтобы праздник

Своим порядком шел и ни на час

Не сократился б.

Пиритой

Государь, дозволь мне

Идти с тобой; не в праздник будет праздник,

Пока ты не вернешься.

Тезей

Нет, кузен!

Прошу не делать из Афин ни шагу.

Надеюсь я, что мы вернемся раньше,

Чем кончится ваш пир; прошу его

Не сокращать. Еще раз, все прощайте!

Первая королева

Весь мир тебя восславит!

Вторая королева

Равным Марсу

Ты станешь божеством!

Третья королева

Быть может, выше:

Затем, что ты, хоть смертный, но смиряешь

Любовь перед божественною честью.

Как говорят, такое испытанье

Едва выносят даже боги.

Тезей

Мы же,

Как люди, это выдержать должны.

Когда своим страстям мы уступаем,

Мы недостойны имени людей.

Прощайте же; иду за вас на битву.

Трубы.

Все уходят.

Сцена 2

Фивы. Двор перед дворцом.

Входят Паламон и Аркит.

Аркит

О Паламон, друг милый, мне родной

По сердцу даже больше, чем по крови,

С невинной, неиспорченной душой!

Кузен, покинем этот город - Фивы

Со всеми их соблазнами, пока

Еще чиста, без пятен наша юность!

Оставшись здесь, обречены мы оба

На стыд, когда останемся воздержны,

И также - если бросимся в разврат.

Не плыть с течением - значит погрузиться

И потонуть в борьбе бесплодной с ним;

А если мы теченью подчинимся,

Оно нас унесет в водоворот,

В котором мы погибнем иль насилу

Лишь выбьемся, ослаблены навек.

Паламон

Ты прав; примеры привести не трудно.

С тех пор, как мы с тобой учились в школе,

Как изменился город наш родной,

Какое всюду видно разоренье!

Везде вокруг - лишь камни да трава;

Вот все, что приобрел завоеватель,

Поставивший своею гордой целью

Почет и слитки золота; и вот

Того уж нет, за что борьба кипела!

И кто же смеет Марсу предложить

Такой алтарь позорный? Право, кровью

Все сердце обливается, когда

Я вижу это. О, как я хотел бы,

Чтобы опять великая Юнона

Прониклась прежней ревностью своей,

Чтоб воин снова получил работу,

Очистил бы презренный этот мир

От гнусного обжорства, чтобы снова

Его смягчилось сердце, в эти годы

Сильнее загрубевшее, чем было

Среди войны и тяжких битв.

Аркит

И только?

Не видишь ты иного разоренья,

Как лишь паденье в Фивах духа войн?

Когда ты начал говорить, казалось,

Что и в другом упадок видишь ты.

Ужель жалеть нам не о чем, как только

О том, что дух военный здесь в упадке?

Паламон

Мне жаль всего, что здесь в пренебреженье,

Но более всего жаль тех, кому,

За жаркий пыл труда их ради чести,

Здесь платят льдом, чтоб пыл тот охладить.

Аркит

Я не об этом говорил, а только

О том, что добродетель в наших Фивах

Не ценится; я говорил о том,

Как было б нам опасно здесь остаться,

Когда хотим мы честность сохранить.

Здесь зло имеет вид добра, добро же

Считается за зло; не быть мерзавцем

Здесь значит быть чужим, а быть таким,

Как все другие - значит быть уродом.

Паламон

Все это так; но, право, в нашей власти

Вести себя, как надо; стоит только

Не брать примера с обезьян. Кто может

Меня принудить, чтобы я пошел

Чужим путем, идущим мимо чести?

Кто б мог меня заставить перенять

Чужой язык, когда своею речью

Могу я все, что нужно, изъяснить?

Чем связан я, чтоб следовать безумцу,

Следящему прилежно за портным,

Пока портной за ним следить не станет?

Чем худ мой брадобрей, а вместе с ним

Мой бедный подбородок, если бреюсь

Я не пред модным зеркалом? Какой

Закон меня заставит, снявши шпагу

С бедра, к руке ее привесить? Я

Хочу быть первой лошадью в упряжке,

Иль вовсе не везти. Все эти вещи

Так вздорны, так ничтожны, маловажны,

Что стоит ли заботиться о них?

Другая мысль меня терзает, мучит

Мне сердце; это...

Аркит

Дядя наш Креон.

Паламон

Да, он, тиран, забывший честь и меру!

Его успехи повели к тому,

Что гнев небес стал никому не страшен;

Все негодяи думают, что нет