здесь популярность. Если вам придется потратиться, я возмещу расходы.

Ничего, если вы сперва немножко раскиснете; это только привлечет к вам

их симпатии. Ходсон. Благодарю вас, сэр, вы очень великодушны. Но, по правде сказать, мне

это ни к чему - их симпатии. Я не собираюсь тут выставлять свою

кандидатуру в парламент. Бродбент. Ну, а я собираюсь. Теперь вам понятно? Ходсон (тотчас встрепенувшись). Ах, так! Простите, сэр. Понимаю, сэр. Корнелий (выходит из дома вместе с Мэтью). Патси вечером отвезет свинью к

тебе домой, Матт. Ну, прощай. (Возвращается в дом.)

Мэтью идет к калитке. Бродбент останавливает его.

Ходсон, не в силах более выносить зрелища валяющейся

среди сада пустой корзинки, подбирает ее и уносит в дом.

Бродбент (сияя любезностью, как подобает кандидату в парламент). Позвольте

выразить вам, мистер Хаффиган, мою горячую благодарность за поддержку,

которую вы мне сегодня оказали. Она мне особенно дорога, потому что я

считаю, что истинным сердцем нации является именно тот класс, к

которому вы принадлежите, - класс иоменов. Мэтью (в ужасе). Иоменов! Ларри (поднимая глаза от газеты). Осторожней, Том! В Роскулене иомен - это

нечто вроде оранжистского башибузука. Матт! В Англии иоменами называют

фермеров, мелких землевладельцев. Мэтью (брюзгливо). Не учите меня, Ларри Дойл, сделайте милость. Иные господа

думают, что, кроме них, никто уж ничего не знает. (Бродбенту,

почтительно.) Я сам понимаю, что джентльмен вроде вас, сэр, не стал бы

обзывать меня иоменом. Эти собаки избили палками моего родного деда на

улице в Этенмюллете, после того как сами запрятали ружье в соломенной

крыше его дома, а потом будто бы его нашли, будь они прокляты! Бродбент (с живым сочувствием). Так вы не первый мученик в вашей семье,

мистер Хаффиган? Мэтью. У меня отняли пашню, которую я сам своими руками от камней расчистил,

вон там на косогоре. Бродбент. Я уже слышал об этом, и кровь моя кипит при одной мысли. (Зовет.)

Ходсон! Ходсон (появляется из-за угла дома). Да, сэр? (Поспешно подходит.) Бродбент. Ходсон! Страдания, перенесенные этим джентльменом, должны бы

заставить призадуматься каждого англичанина. Косность мысли, скорей чем

недостаток чувства, делает возможной подобную несправедливость,

ложащуюся на наше общество позорным пятном. Ходсон (прозаически). Да, сэр. Мэтью. Ну, мне пора домой. Покорно благодарим, сэр. Бродбент. Ведь вам, кажется, довольно далеко идти, мистер Хаффиган?

Разрешите, я вас подвезу? Мэтью. Ну, что вам беспокоиться, сэр. Бродбент. Никакого беспокойства; для меня это только удовольствие. Мой

экипаж в сарае. Сейчас мы его выведем, каких-нибудь пять минут, и

готово. Мэтью. Ну что ж, сэр... А коли будет ваша милость, так, может, мы и свинью

прихватим, что я сегодня купил у Корни? Бродбент (с восторженной готовностью). Конечно, конечно, мистер Хаффиган!

Мне будет очень приятно ехать вместе со свиньей, я буду чувствовать

себя заправским ирландцем. Ходсон, останьтесь с мистером Хаффиганом и

подержите свинью, если понадобится. Ларри, пойдемте со мной, вы мне

поможете. (Устремляется куда-то через боскет.) Ларри (раздраженно швыряет газету на стул). Стойте! Том! Подождите! А, черт!

(Бежит за ним.) Мэтью (окидывает Ходсона взглядом, полным презрения, и усаживается на стул

Корнелия, подчеркивая этим свое социальное превосходство). Вы его

лакей, что ли? Ходсон. Да. Я лакей мистера Бродбента. Мэтью. Неплохо, видно, живется вашему брату. Ишь какой гладкий. (Со

сдержанной яростью.) А посмотри на меня! Можно про меня сказать, что я

гладкий? Ходсон (меланхолично). Хотел бы я иметь ваше здоровье; вид у вас такой,

словно вы из железа. Сам я страдаю избытком мочевой кислоты. Мэтью. То-оже болезнь - моченая кислота какая-то! А ты страдал от голода и

несправедливости? Это вот ирландская болезнь! Легко вам растабарывать о

болезнях когда живете себе припеваючи на те денежки, что выдрали у нас

из глотки. Ходсон (хладнокровно). Чего тебя разбирает, старичок? Кто тебя обидел? Мэтью. Кто меня обидел? А ты слышал, что сказал твой хозяин? Он ведь сам

англичанин! Что у него кровь кипит, когда он только подумает, как с

меня потребовали аренду за пашню, которую я сам своими руками разделал,

да отняли ее у меня и отдали Билли Байрну? Ходсон. Ну, у Тома Бродбента кровь очень легко кипит, стоит только

чему-нибудь случиться не у него на родине. Ты, Пэдди, не позволяй ему

втирать тебе очки. Мэтью (возмущенно). Сам ты Пэдди! Как ты смеешь звать меня Пэдди! Ходсон (невозмутимо). Не кипятись. Лучше послушай, что я тебе скажу. Вам,

ирландцам, чересчур хорошо живется, вот в чем несчастье. (С неожиданной

страстностью.) Болтаешь тут насчет своей пашни! Подумаешь, выковырнул

из земли два камешка да спустил их под гору! А что же тогда сказать о

моем дедушке? Шестьдесят лет бился старик, работал, открыл наконец в

Лондоне свое заведение - обойную мастерскую, отличное дело, по всей

форме. А его взяли да и выгнали. Поди, говорят, вон, и ни одного пенни

тебе не причитается. А вы еще тут орете насчет выселения, когда вас с

места стронуть нельзя, пока не задолжаете за восемнадцать месяцев. Я

как-то раз месяц задолжал за квартиру - этой зимой было, в Ламбете, я

тогда был без работы, - так они поснимали двери с петель и рамы с окон,

и у моей жены сделалось воспаление легких. Я теперь вдовец. (Сквозь

зубы.) Как подумаешь, что мы только терпим, мы, англичане, да

послушаешь, как вы, ирландцы, горло дерете насчет ваших дурацких обид,

а потом являетесь к нам и еще портите тем, что соглашаетесь работать за

гроши и спать в любой грязной дыре, - так, кажется, взял бы наш

разлюбезный остров - Англию эту самую, да и преподнес вам: живите!

Попробуйте на своей шкуре! Мэтью (не верит своим ушам; мысль эта так нова для него, что он не может

даже рассердиться). То есть как это? Ты смеешь Англию с нами равнять, с

Ирландией?. Будто вы столько же терпите несправедливости, и насилия, и

бедствий, и страданий?.. Ходсон (с острым отвращением). Брось кудахтать, Пэдди! Заткни глотку! Где