- Триста франков и деньги вперед.

- У меня сейчас нет трехсот франков. Только сто восемьдесят. Возьмите их. Я вам отдам остальные. Я пошлю телеграмму в Москву. Мне вышлют, обязательно вышлют. Только скорее!.. У нее сильный жар.

- Чтоб я поверил какому-то проходимцу!.. Я не повезу вас. Вы слышите, я не повезу вас, даже за все триста франков. Вы - мошенник или цыган.

Он закрыл дверь И угрюмо прикрикнул на меня защелкой.

- Я прошу вас!.. Скорее!..

- Идите! Идите! Не попрошайничайте.

Я обошел всех крестьян. У них были лошади, тележки, седла, ослы. Они блаженно глядели на меня фарфоровыми глазами, как кукла слюнявого идиота, они качали головой, переступали с ноги на ногу и отрыгивали. Одни рекламировали милосердие Бога, другие просто советовали подождать до утра. Но никто не повез меня.

Тогда я пошел, вернее я побежал, окруженный невыразимой темнотой южной ночи и злорадным подмигиванием приземистых ферм. Сентябрьское небо как слезами обливалось звездами. Сострадательно скрипела теплая пыль. Может быть, кусты и запертые в конюшнях лошади жалели меня. Я щупал воздух руками и оступаясь падал канавы. Я знал одно: впереди медная дощечка "Доктор медицины", звонок, чье-то лицо и спасение.

Еще не было полночи, когда я пришел в город. Что же, я нашел медную дощечку, даже несколько дощечек. Были и лица, трубки для выслушивания, блоки для рецептов. Но спасения не было. "Завтра с первым поездом", отвечали мне. А первый поезд отходил в девять двадцать. Глаза, прикрытые стеклышками, казались осмысленными - они ведь ставили диагноз и читали передовицы. Но час спустя я снова бежал по черной долине. Я протягивал руки вперед, но в них не было спасения. Я задыхался, я падал все чаще и чаще силы изменяли мне. Но я все же бежал, я бежал к Эдди, которая мечется в темной хижине одна с деревянным бараном. Уже не было в домах огней и спали лошади. Только пахла лаванда и билось сердце.

Эдди не узнала меня. Она металась в бреду. Ее закидывали камнями и ей дарили пылающую крапиву. Когда она приходила в себя, страх и недоумение сводили ее лицо в жалкую улыбку общипанного ангела переводной картинки.

- Ты здесь? Ты пришел? Ты опять уйдешь? Я хотел утешить ее. Я ложился на пол.

- Да, Эдди, я здесь. Твоя старая собака с тобой. Она больше никогда не уйдет. Погляди - она умеет служить и хлопать ушами.

Я старался как мог подражать движениями собаки. Я махал руками, а сердце билось и не было силы сдержать слезы.

- Собака!.. Пойди сюда, собака!..

Он приехал с первым поездом, как обещал. Он принес трубочку для выслушивания и пресловутую свежесть осеннего утра.

- Спасибо, но больше не нужно...

Тогда он снял шляпу и церемонно произнес:

- Примите, сударь, уверение в моем искреннем соболезновании.

Я заплатил ему за визит и пожал его руку в перчатке. Он ушел. Потом он вернулся - это был на редкость добросовестный врач.

- Простите меня, но вы очень странно выглядите. Разрешите мне выслушать вас. Может быть, у вас жар?

- У меня, доктор, ничего нет. Неужели вы не знаете, как должен выглядеть человек, у которого больше ничего нет? Вы слышите меня - ничего?

19

ЭПИЛОГ

Долог и черен вечер на этом острове, долог ветер и черна судьба. Не только прожито все, все и записано. Самое страшное начинается, когда я задумываюсь - да полно, было ли это? Может быть, я только поддался тяжелым снам? "Все призрачно, все условно" - так говорят мне звезды и скрип половиц. "Призрачны восковые тени. Призрачны глаза Эдди. Призрачна и твоя боль".

Тогда я пытаюсь найти точку опоры. В сотый раз я перечитываю случайно дошедший до меня номер марсельской газеты с подробным описанием судебного разбирательства. Свидетельница госпожа Паули Шаубе показала, что убитый был большевистским шпионом. Да, да, я помню, как уныло наливался кровью подбитый глаз полицейского комиссара. Далее - адвокат, мэтр Валуа, в блестящей речи подчеркнул, что Юр был "врагом общества и морали". В Луиджи заговорил герой войны и добрый патриот. О, фантаст, его губы все еще дрожат на столбцах газеты! Разве могут дойти до площади Пигалль слезы курносой Тани и плебейский снег далеких равнин? Луиджи, разумеется, оправдан. Они поженятся. Я так и думал. Они снимут квартиру в три комнаты, они купят зеркальный шкап, и никто не заподозрит их, никто не догадается, что это только вымысел, подлый и розовый, как поэтическая заря.

Нет, газета не спасает меня. Ее бумажный тенорок лишь подтверждает все неправдоподобие окружающего меня мира. Есть один залог подлинности существования, вздорный и прекрасный, - это деревянный барашек. Я ставлю его перед собой. Я ложусь на пол и вою по-собачьи. Тогда, превозмогая ночь и безверие, доходит до меня живая жизнь. Это умирает Эдди и, умирая, говорит мне: "Собака, где же ты?..".

Жалкое и слабое сердце никогда не отказывается от надежды, это не его вина - так оно сделано. Так сделаны и ваши сердца. Не осуждайте же меня! Когда я говорю "отчаяние", я не лгу, но невольно ассоциация не звуков чувств подсказывает мне другое слово - "отчалить". Тогда я вижу только море и ночь. Я и впрямь отчалил от прежней жизни. Это лето было штормом и горем. Я не вижу земли. Но, как каждый человек, испытавший крушение и полумертвыми руками еще перебирающий весла шлюпки, я хочу ее увидеть - зеленую, чужую и бесконечно родную землю.

Сегодня я получил телеграмму от жены. Она приедет сюда грустная и ласковая, чтобы увезти меня - в Париж или в Москву. Я боюсь, что она меня не узнает. Столько прошло с того дня, когда белела в окне вагона ее шляпа, а кругом, а во мне уже начиналось это сумасшедшее лето. Что я скажу ей? Она прочтет эти страницы, услышит ветер, увидит деревянного барашка. Она положит мне руку на лоб.

- Ты видишь - мы отчалили. Позади остались слова из букв и сердца из воска. Страшен пустой мир, населенный только идеями и одеждой. Но вот оно, спасение, вот он, почти незримый абрис далекой земли - твоя рука, малое тепло, простая любовь. С ней мы попробуем доплыть до того берега.

- Да, мы попробуем...

Август - ноябрь 1925 г. Le Lavandou - Paris.

Примечания

Лето 1925 года

Печатается по изданию издательства "Круг" (М., 1926), исправленному с учетом последнего прижизненного издания 1964 г.

Эпиграф - из стихотворения Лермонтова "Свиданье" (1841).

1 Андрей - Жанну - герои романа И. Эренбурга "Любовь Жанны Ней".

2 Равашоль (Франсуа Клодиус Кенигштейн; 1859-1892) - французский анархист, гильо-тинирован.

3 Бузу - пес Эренбургов.

4 Баррес Морис (1862-1923) - французский писатель.

5 Толлер Эрнст (1893-1939) - немецкий драматург и прозаик, поэт.

6 Терещенко Н. А. - критик, автор книги "Современный нигилист И. Эренбург" (Л.,1925).

7 левретка - декоративная карликовая порода борзых собак.

8 кузен Понс - герой одноименного романа Бальзака.

9 выставка "Штурма" - выставки немецких художников-экспрессионистов.

10 Ядвига Иосифовна Соммер (1900-1983) - друг Эренбурга.

11 "Кол-Нидре" - еврейское религиозное песнопение в Судный день.

12 "Месс-Менд" - авантюрный роман М. Шагинян.

13 Боголепов Николай Павлович (1846-1901) - см. с. 1137.

14 Пьер Амп (1876-1945) - французский писатель, работавший в жанре производствен-ного романа.

15 Штейнах Эйген (1861-1944) - австрийский физиолог, занимавшийся проблемой изме-нения пола.

16 "Esprit Nouveau" - "Новый дух" (франц.), художественно-теоретический журнал, посвященный новому искусству; под редакцией Ле Корбюзье.

17 мистер Куль... мистер Твайвт - персонажи романов Эренбурга "Хулио Хуренито" и "Трест Д.Е.".

18 Актер Ильинский играл - в спектакле Вс. Мейерхольда по роману "Трест Д.Б.".

19 несчастный Фома - апостол.

20 Моссул - город в Месопотамии на берегу Тигра.

21 Пенлеве Поль (1863-1931) - премьер-министр Франции в 1917-1925 г.

22 "Курбов" - роман Эренбурга "Жизнь и гибель Николая Курбова" (1923).