Да, молодой король не любит вас.

Верховный судья

Я знаю и порядки новых дней

Во всеоружии хочу я встретить.

Действительность не может быть ужасней

Того, что мне фантазия рисует.

Входят принц Джон Ланкастерский, Глостер, Кларенс,

Уэстморленд и другие.

Уорик

Вот Генриха умершего потомство

Скорбящее. Будь у живого Гарри

Характер худшего из младших братьев,

Как много бы осталось здесь дворян.

Что спустят парус перед грубым сбродом!

Верховный судья

Увы, боюсь, что все пойдет вверх дном.

Принц Джон

Привет, кузен мой Уорик! С добрым утром.

Глостер и Кларенс

Привет, кузен!

Принц Джон

Мы словно разучились говорить.

Уорик

Владеем речью мы, но так печален

Ее предмет, что нас лишает слов.

Принц Джон

Так мир тому, кто вызвал нашу скорбь!

Верховный судья

Мир нам! Спаси нас бог от горшей скорби.

Глостер

Добрейший лорд, вы потеряли друга.

Готов поклясться, на лице у вас

Не маска грусти - истинная скорбь.

Принц Джон

Хоть не уверен в милости никто,

Но вам прием холодный обеспечен.

Как грустно! Если б все иначе было!

Кларенс

Да, вам придется угождать Фальстафу,

Идя наперекор своей природе.

Верховный судья

Все, что я делал, принцы, делал честно,

Руководимый беспристрастным духом.

Я милости выпрашивать не стану

У короля по-нищенски, с позором.

Коль не помогут правота и честь,

К усопшему отправлюсь государю

И расскажу, кем прислан я к нему.

Уорик

Вот принц идет.

Входит король Генрих Пятый со свитой.

Верховный судья

Да сохранит вас бог, мой государь!

Король Генрих

В наряде новом, пышном, что зовется

Величеством, не так удобно мне,

Как думаете вы. Я вижу, братья,

К печали вашей примешался страх.

Здесь английский, а не турецкий двор.

Не Амурат - преемник Амурата,

А Генрих - Генриха. Но все ж печальтесь.

О братья добрые, вам грусть пристала.

Так царственно являете вы горе.

Что вас возьму за образец, и траур

Носить я стану в сердце. Да, печальтесь,

Но в меру, помня, что должны мы бремя

Все сообща нести. Что до меня,

Клянусь, я буду вам отцом и братом.

Вы лишь отдайте мне свою любовь,

А я уж сам возьму заботы ваши.

Вы плачете о Генриха кончине.

И плачу я. Но Гарри жив, который

В дни счастья эти слезы превратит.

Принц Джон и другие

Мы, государь, не ждем от вас другого.

Король Генрих

Все как-то странно смотрят на меня.

(Верховному судье.)

В особенности вы: ведь вы, конечно,

Уверены, что вам я враг.

Верховный судья

Уверен,

Что если взвесить здраво, то у вас

Нет оснований для вражды ко мне.

Король Генрих

Нет?

Иль может принц с призваньем столь высоким

Забыть, как оскорбляли вы его?

Как! Отчитать, бранить, в темницу бросить

Наследника? Иль этого вам мало?

Иль это можно в Лете утопить?

Верховный судья

Я действовал от имени монарха,

Власть вашего отца являл собою.

И вот, когда я исполнял закон,

Радея лишь о благе всех сограждан,

Угодно было вам забыть свой сан,

Закона мощь, величье правосудья,

Монарха образ, воплощенный мной

В судейском кресле, - и меня ударить;

И вас за оскорбленье короля

Я, смело пользуясь мне данной властью,

Под стражу взял. Коль поступил я дурно,

Теперь, когда надели вы корону,

Не возражайте, если ваш наследник

Нарушит приговор ваш, правосудье

Прогонит со скамьи его священной,

Прервет закона ход, притупит меч,

Что ваш покой блюдет и безопасность,

Нет, больше: если образ ваш растопчет,

Над вашим представителем глумясь.

Вы царственный свой разум вопросите,

Представьте, что случилось это с вами,

Что вы отец и что у вас есть сын,

Который так попрал величье ваше,

Так все законы грозные презрел,

Так надругался дерзостно над вами;

Потом представьте, что, за вас вступившись,

Я вашей властью принца усмирил.

Обдумав это, обо мне судите.

Как государь, скажите беспристрастно,

В чем я свои нарушил полномочья

Иль верность властелину моему.

Король Генрих

Милорд, вы правы: взвешено прекрасно;

Так сохраняйте же весы и меч.

Желал бы я, чтоб, возрастая в славе,

Вы дожили до дня, когда мой сын,

Вас оскорбив, подобно мне смирится.

Тогда я повторю слова отца:

"- Я счастлив, что есть подданный бесстрашный

Который принца осудить дерзнул;

И счастлив я, что у меня есть сын,

Который отдал в руки правосудья

Свое величье". Вы меня к тюрьме

Приговорили, - я приговорю вас

Носить и впредь тот меч, который с честью

Вы до сих пор носили. Обращайтесь

С ним так же смело, честно, как в тот раз,

Когда он был направлен на меня.

Вот вам рука моя. Отцом мне будьте:

Что вы шепнете мне, я вслух скажу

И волю подчиню свою смиренно

Советам вашим мудрым и благим.

И я прошу вас всех поверить, принцы,

Что в гроб с отцом сошло мое беспутство,

С ним страсти все мои погребены,

И строгий дух отца воскрес во мне,

Чтоб ожиданья обмануть людские,

Всех посрамить пророков, истребить

Дурное мненье, что меня клеймит

За внешние былые проявленья.

Кровь гордая, что до сих пор ко мне

Текла разгульно, свой изменит ход

И устремится в океан, где, слившись

С волнами царственными, заструится

Спокойно, величаво. Мы теперь же

Парламент наш высокий созовем

И изберем советников надежных,

Чтоб Англия ни и чем не уступала

Тем странам, где правленье совершенно;

Чтоб и война и мир иль оба вместе

Привычны и знакомы были нам.

Во всем, отец, вам будет первый голос.

Короновавшись, тотчас созовем,

Как я упомянул, весь наш Совет.

Когда ж по воле неба стану править,

Ни принц, ни пэр не пожелает ввек.

Чтоб сократился мой счастливый век.

Уходят.

СЦЕНА 3

Глостершир. Сад при доме Шеллоу.

Входят Фальстаф, Шеллоу, Сайленс, Бардольф,

паж и Деви.

Шеллоу

Нет, вы непременно должны осмотреть мой сад, и там в беседке мы с вами отведаем прошлогодних яблок моей собственной прививки; съедим тарелочку варенья с тмином и еще что-нибудь. - Идемте, кузен Сайленс. - А потом в постель.