Только… Как ему отыскать Аполлона или край здешнего мира, если Ахилл не понимает ни слова из того, что бубнит ему старик, а земля за стенами лачуги выстужена таким холодом, который, как он думал, не дано испытать смертному при жизни?

Старик услышал, как Ахилл завозился. Торопливо подковылял к нему, принялся хлопотать, щупал лоб, пытался напоить какой-то гадостью. Не привыкший к чужой заботе, Ахилл нетерпимо отталкивал дрожащую руку, расплескивая тёплую жидкость на пол и пытался заговорить со стариком. Тот смотрел на него со слабоумной улыбкой, внимательно слушал, порой кивал в ответ, будто и впрямь его понимал, да только толку? Что бы он ни лопотал, Ахилл не разбирал ни слова. Он раздражался и порывался встать; старик квохтал и силился уложить его обратно.

Болезненная слабость еще давала о себе знать, и Ахилл всё же позволил бессильным трясущимся рукам старика уложить себя на постель. Проглотил тёплое питьё и, погружаясь в полудрему, успокаивал себя, говоря, что перед дальним странствием по неведомым землям, перед поисками чертога вероломного Аполлона ему не помешает восстановить силы.

Старик стоял рядом, с блаженной улыбкой наблюдая, как грек засыпает, и шептал:

— Спи, Санька, спи.

После красочного трехчасового шоу МММ Арагорн решил прогуляться пешком, и Василий, пожав плечами, попросил шофера выделенного им «СталЛКомом» лимузина подобрать их у станции метро Китай-город. Вышколенный шофер ни взглядом, ни намеком не выдал своего удивления — он привык к богатым пассажирам и их эксцентричным выходкам.

На улице царил легкий, приятный морозец, легко падал мелкий искристый снежок, и братья не отказали себе в удовольствии не спеша прогуляться по нарядной, переливающейся новогодними огнями Варварке, похожей на ожившую рождественскую открытку. Сыпавшееся под ноги холодное крошево тонко скрипело под ногами, воздух казался чистым, будто крепенький морозец напрочь выстудил горючие автомобильные выхлопы, пропитавшие улицы города. Заиндевелые останки древнего Зарядья казались помолодевшими. Сверкали словно первозданной белизной Английский двор и церковь зачатия святой Анны, нежным розоватым цветом отливали стены строгой святой Варвары, купались в потоках искристого снега купола густо-бордового Знаменского монастыря и гордо тянулись ввысь остроконечные зеленые крыши палат бояр Романовых.

Арагорн всю дорогу хранил непривычное для него молчание, и только уже на подходе к станции метро задумчиво спросил брата, отстраненно вглядываясь в тускло поблескивающие в переливах новогодних огней цветные купола пятиглавого храма святого Георгия:

— Ты по-португальски хорошо говоришь?

Василий пожал плечами, заменив этим жестом несказанное «Зачем спрашиваешь — сам же знаешь».

— Натаскаешь меня?

И снова Василий пожал плечами — разумеется. И даже причиной не поинтересовался. А зачем спрашивать — у брата и так по лицу всё ясно. Едва только на сцене появилась черноволосая красавица из Бразилии, Алессандра Кабреро, Арагорн с неё глаз не сводил, и прочие участницы конкурса для него словно пропали. И теперь, похоже, брат прикидывал, сможет ли он улучить момент и познакомиться с понравившейся ему девушкой поближе.

— Уверен, она английский знает.

— Но это же не то! Одно дело — общаться на чужом нам обоим языке, чтобы просто понять речь друг друга, и совсем другое — заговорить на её родном языке, это сразу её ко мне расположит. И желательно при этом владеть языком не на уровне Попки-дурака, зазубрившего пару фраз.

Василий никак не прокомментировал пылкую речь брата. Будучи поразительно схожими во многих других вещах, в своих отношениях с женщинами и способах завоевания их благосклонности близнецы разительно отличались. Арагорн понравившуюся девушку обычно брал напором — очаровывал, поражал, удивлял, обольщал; Василий же, казалось, не предпринимал никаких усилий, и тем не менее понравившаяся ему девушка обычно всё равно становилась его.

— А ты не помнишь, есть в правилах что-нибудь насчет общения членов жюри с конкурсантками?

— Не помню, но уверен, что есть.

— Плохо.

— Пообщаешься после конкурса.

— После конкурса поздно будет.

Василий вопросительно приподнял брови.

— На неё свалится куча разных обязательств, и в течение года встретиться с ней можно будет, только предварительно записавшись на приём.

— Ты так уверен, что она выиграет?

— Она не может не выиграть! Ты что, не рассмотрел её?

Василий усмехнулся и с ощутимой долей иронии протянул:

— Когда женщину любишь, это нормально, что она кажется самой красивой. Но это — когда любишь. А с ней ты даже не говорил ни разу. И не говори мне, что веришь в любовь с первого взгляда. Ты, конечно, человек импульсивный, но не настолько же глупый!

Арагорн неопределённо пожал плечами и вернулся к интересующей его теме:

— У меня есть план. В финале участницы, помимо демонстрации своих прелестей, будут представлять индивидуально разработанные благотворительные программы. Что-то вроде заготовки на тему «Как я распоряжусь полученным выигрышем».

— И?

— Я помогу Алессандре с презентацией. Так, чтобы наши члены жюри просто не смогли её не выбрать.

— И как именно ты собираешься это сделать?

— Я ещё не придумал, — с достоинством ответил Арагорн. — А пока я думаю над этим, ты можешь придумать, как бы мне с ней встретиться, и так, чтобы это не засекли организаторы конкурса.

Ян сам предложил составить Илье компанию в плавании, на что тот с радостью согласился. Зато Одиссей, узнав, что Илья берёт с собой спутника, кажется, не обрадовался. Однако не рискнул спорить со славящимся скверным характером Ахиллом.

Не посмела Илье ничего сказать и Брисейда, но провожала его таким несчастным, таким молящим, таким затравленным взглядом, что тот не выдержал:

— Я приказал — никто тебя не тронет.

Ахиллову пленницу это заявление, похоже, не очень успокоило. Илья встряхивал головой и хмурился. Что он ещё может сделать? Он приказал её не трогать, значит, печалиться ей не о чем… Ну, разве что — о погибшей семье. Может, ещё немного — о разрушенном доме. И, пожалуй, о неизвестности в будущем… Эх, переправить бы её к троянцам! Только вот Ян эту идею зарубил на корню и потребовал не подрывать образ Ахилла. Но, может, всё-таки отослать её к своим? И неважно, что обычным ходом истории Брисейда была обречена на плен. Что с того, что всё это, как не устаёт напоминать ему Ян, уже свершилось больше трех тысяч лет назад? История ведь не линейна и однонаправлена. Да, она «нанизана» на ось ключевых событий, но в остальном история многовариантна. И здесь и сейчас рядом с Ильёй находилась испуганная, несчастная девушка, а вовсе не давно отживший своё безликий исторический персонаж. И здесь и сейчас он мог изменить её судьбу…

Пентеконтор оказался именно тем, что Илья и ожидал — простым узким судном метров тридцати длиной и не более четырех метров шириной.

Субтильный Одиссей не чинясь скинул кожаные доспехи и, оставшись в одной лишь тонкой тунике, уселся грести. Илья последовал его примеру. Ян устроился позади, практически затылок в затылок — расстояние между гребцами не превышало метра.

Бросив короткий взгляд через плечо, Илья в который раз подумал о том, как обманчива внешность. В привычной, современной одежде Ян казался не просто плотным, а даже немного упитанным — наверное, из-за среднего роста и, в особенности, круглого лица, только подчеркнутого очень короткой стрижкой. А под одеждой, как оказалось, был вовсе не жирок, а очень прилично развитые мышцы.

Солдаты переговаривались и шутили, и в общем гомоне на корабле почти потерялся голос Яна, который, размеренно, без видимых усилий налегая на весло, потихоньку рассказывал Илье:

— Видишь, наш хитрец Одиссей владеет одними из наиболее прогрессивных кораблей греческого флота. Обрати внимание, все его суда оборудованы мачтой с парусом, тогда как большинство греческих кораблей ими пока не оснащены.