М и с с и с  К э н д э р. Да я никогда не соглашусь высмеивать моих друзей! Я это всегда говорю моей кузине Огл, а вы знаете ее притязания на роль судьи в вопросах красоты.

К р э б т р и. А у самой при этом внешность, нелепее которой трудно встретить, - это какая-то коллекция составных частей, собранных со всего земного шара.

С э р  Б е н д ж а м е н  Б э к б а й т. Так, например, у нее ирландский лоб...

К р э б т р и. Шотландские кудри...

С э р  Б е н д ж а м е н  Б э к б а й т. Голландский нос...

К р э б т р и. Австрийские губы...

С э р  Б е н д ж а м е н  Б э к б а й т. Кожа испанки...

К р э б т р и. И зубы китаянки...

С э р  Б е н д ж а м е н  Б э к б а й т. Словом, ее лицо похоже на табльдот в Спа, где все обедающие принадлежат к разным национальностям...

К р э б т р и. Или на мирный конгресс после всеобщей войны, где все участники, даже оба глаза, тянут каждый в свою сторону, и только нос и подбородок подают надежду на сближение.

М и с с и с  К э н д э р. Ха-ха-ха!

С э р  П и т е р  Т и з л (в сторону). Боже милосердный! Особа, с которой они обедают по два раза в неделю!

Л е д и  С н и р у э л. Фи, какие вы оба противные злюки!

М и с с и с  К э н д э р. Нет, я вам не позволю так смеяться, потому что разрешите вам сказать, что миссис Огл...

С э р  П и т е р  Т и з л. Простите, сударыня, но языки этих добрых джентльменов все равно ничем не остановить. И все же, миссис Кэндэр, если я вам скажу, что дама, которую они обижают, близкий мой друг, вы, надеюсь, не станете ее защищать.

Л е д и  С н и р у э л. Ха-ха-ха! Хорошо сказано, сэр Питер! Но вы жестокий человек - вы слишком флегматичны, чтобы язвить самому, и слишком раздражительны, чтобы терпеть чужое остроумие.

С э р  П и т е р  Т и з л. Ах, сударыня, истинное остроумие всегда сродни добродушию. Они ближе, чем это вам кажется.

Л е д и  Т и з л. Вы правы, сэр Питер. По-моему, они в таком близком родстве, что никогда не могут соединиться.

С э р  Б е н д ж а м е н  Б э к б а й т. Не лучше ли предположить, сударыня, что это муж и жена: их редко видишь вместе.

Л е д и  Т и з л. Сэр Питер такой враг злословия, что готов был бы его запретить парламентским актом.

С э р  П и т е р  Т и з л. Что ж, сударыня, если бы парламент признал, что игра чужой репутацией не менее предосудительна, чем потрава чужого луга, и принял закон о защите доброго имени, я уверен, что многие были бы благодарны ему за такой билль.

Л е д и  С н и р у э л. О боже мой! Сэр Питер! Вы хотите нас лишить наших привилегий?

С э р  П и т е р  Т и з л. Да, сударыня, и тогда никто не имел бы права убивать честь и топить репутации, кроме присяжных старых дев и разочарованных вдов.

Л е д и  С н и р у э л. Вы просто изверг!

М и с с и с  К э н д э р. Но, я надеюсь, вы не были бы так суровы к тем, кто только передает то, что слышал?

С э р  П и т е р  Т и з л. Я бы и к ним применил коммерческий закон; и во всех тех случаях, когда по рукам ходит клевета и пустивший ее в оборот не разыскан, пострадавший получал бы право взыскания с любого передатчика.

К р э б т р и. Я, во всяком случае, убежден, что не бывает сплетен, ни на чем не основанных.

С э р  П и т е р  Т и з л. Ах, девять десятых злостных выдумок основаны на каком-нибудь комическом преувеличении.

Л е д и  С н и р у э л. Mesdames*, не перейти ли нам в соседнюю комнату за карточный стол?

______________

* Мадам, сударыня (франц.).

Входит слуга и говорит на ухо сэру Питеру Тизлу.

С э р  П и т е р  Т и з л. Я сейчас к ним приду. (В сторону.) Скроюсь потихоньку.

Л е д и  С н и р у э л. Сэр Питер, вы же не собираетесь нас покинуть?

С э р  П и т е р  Т и з л. Пусть ваша милость меня извинит: меня вызывают по неотложному делу. Но здесь остается моя репутация. (Уходит.)

С э р  Б е н д ж а м е н  Б э к б а й т. Надо сознаться, леди Тизл, что ваш супруг и повелитель презабавное существо. Если бы он не был вашим мужем, я бы рассказал про него такие вещи, что вы посмеялись бы от души.

Л е д и  Т и з л. О, вы этим не стесняйтесь! Расскажите, что вы знаете. (Уходит к остальным в соседнюю комнату.)

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Мария, я вижу, вам тягостно это общество.

М а р и я. Еще бы не тягостно! Если высмеивать немощи или несчастия людей, которые нас ничем не обидели, значит, быть остроумным или веселым, то да пошлет мне небо двойную долю скудоумия!

Д ж о з е ф  С э р ф е с. В сущности, это не такие уж дурные люди, как может показаться, - злобы в душе у них нет.

М а р и я. Тем недостойнее их поведение; единственное, что, по-моему, могло бы извинить необузданность их языков, это врожденная и неудержимая озлобленность ума.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Несомненно, сударыня. И я всегда считал, что говорить про других злую правду ради простой забавы гораздо предосудительнее, чем искажать истину из чувства злобы. Но почему, Мария, вы так добры к другим и только со мной суровы? Неужели самой нежной страсти должно быть отказано в надежде?

М а р и я. Зачем вы снова меня мучите такими разговорами?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Ах, Мария, я знаю, вы не обращались бы так со мной и не противились бы воле вашего опекуна, сэра Питера, если бы этот беспутный Чарлз не был по-прежнему моим счастливым соперником.

М а р и я. Неблагородный выпад! Но, каковы бы ни были мои чувства к этому несчастному молодому человеку, знайте, что если его невзгоды ожесточили против него даже родного брата, то для меня это еще не основание отвернуться от него.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Нет, послушайте, Мария, не уходите от меня с таким гневным лицом! (Падает на колени.) Всем, что есть благородного, клянусь вам... (В сторону.) Ах, черт! Леди Тизл!.. (Марии.) Вы не должны... нет, вы не смеете... конечно, я питаю к леди Тизл глубочайшее уважение...

М а р и я. К леди Тизл?..

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Но если сэр Питер заподозрит...

Входит леди Тизл и приближается к ним.

Л е д и  Т и з л. Что это значит, скажите, пожалуйста? Вы приняли ее за меня? Дитя мое, вас просят в ту комнату.

Мария уходит.

Что все это значит, позвольте вас спросить?