Джек Шарки

Вот и поговори с ними

- На помощь! На помощь!

Генри едва не подскочил от изумления, услышав писклявый, отчаянно взывавший голосок. Он только что вернулся из соседнего кино, где снова показывали фантастический фильм "Муха", и все еще был под впечатлением заключительной жуткой сцены гибели героини в тенетах паука.

- Почудилось, - сказал он самому себе, но на всякий случай огляделся и спросил: - Ты где?

- В левом углу под потолком. Скорее! - пропищал голосок. В нем слышался ужас.

В указанном месте Генри ничего не увидел, и не удивительно, потому что его комнатушку освещала одна слабенькая пятнадцатисвечовая лампочка. Только взобравшись на стул с прямой спинкой и внимательно приглядевшись, он обнаружил в углу паутину, в которой билась маленькая оса: ее трепещущие крылья пытались разорвать предательскую сеть, но липкие нити, словно серые морские водоросли, опутывали ее все больше. За паутиной на стене притаился паук; все восемь глаз его горели жарче рубинов.

- Это ты зовешь? - недоверчиво спросил осу Генри.

- Я, конечно, - плаксиво отозвался тоненький голосок. - Скорее спаси меня, пока это чудище в хитиновой броне меня не прикончило!

Генри потянулся было к паутине, но приостановился.

- А что я получу за это? - осторожно спросил он.

- Сжалься! - взмолился голосок. - Сначала спаси, потом договоримся о награде.

- Ничего не выйдет, - сказал Генри. - Ты потом забьешься в какой-нибудь темный уголок, а я останусь ни с чем, только вывожусь в паутине.

- Ты жестокий человек, - жалобно пропищал голосок.

- Совсем нет, - возразил Генри. - Я мягче воска. В том-то вся и беда. Я ни в чем не уверен - ни в завтрашнем дне, ни в своих силах, ни в своей внешности. Всю жизнь я читал книги о том, как стать сильным и как завоевывать симпатии, а посмотри, что из этого вышло!

Помолчав, голосок неуверенно произнес:

- Да, пожалуй, ты не Геркулес.

- Знаю, - грустно согласился Генри. - Во мне всего сто фунтов веса, рост - пять футов три дюйма, у меня прыщи, больные глаза и редкие волосы. Вряд ли это в твоей власти, но, если ты хоть что-нибудь можешь, помоги мне стать другим.

- Честно говоря, как раз это в моей власти, - признался голосок. - Я вовсе не то, чем кажусь, поэтому я и могу с тобой разговаривать. Злой дух, мой соперник, превратил меня в насекомое, а я - добрый дух.

- Добрый дух? - Генри чуть не поперхнулся. - Вроде джинна из "Тысячи и одной ночи"? Волшебное существо, - которое исполняет желания и все такое?

- Вот и-и-именно! - пропищал тоненький-тоненький голосок. - А теперь раздави скорее это отвратительное создание, пока оно до меня не добралось, и я исполню твое желание!

- Но если ты обладаешь такой властью, почему бы тебе просто не испепелить это создание или как там его еще? - подозрительно спросил Генри.

- Духи, - ответил голосок, - никогда не пользуются своим могуществом ради самих себя: они могут служить только своему господину.

Это прозвучало как цитата из священной книги.

- Вы что, даете такую клятву или как? - спросил Генри.

- Разумеется! Иначе нельзя стать могущественным духом. Для этого надо отказаться от власти над миром.

- А если нарушить клятву?

- Вся твоя волшебная сила улетучится, и ты станешь бесплотным духом, который только наблюдает за событиями, но ничего не может изменить. А это поистине ужасно!

- Могу себе представить, - сочувственно пробормотал Генри. - Но постой, почему только одно желание? Я вроде слышал, вы исполняете три.

Маленькая оса еще отчаяннее забилась в паутине. Паук перебежал на другой край своей сети и оттуда продолжал за ней следить.

- Люди стали слишком жадными и загадывают слишком хитрые желания, объяснил голосок. - Поэтому теперь мы сократили норму до одного.

- Неужели нельзя исполнить три желания? - настаивал Генри. - Даже ради спасения жизни?

- Нельзя. Если я попробую исполнить больше одного желания, я нарушу клятву и вся моя волшебная сила пропадет.

- Вот беда, - вздохнул Генри. - Просто не знаю, чего и пожелать.

- Прежде спаси меня, придумаешь потом!

- Ну нет, - сказал Генри. - Все духи коварны. Я хочу, чтобы мое желание было исполнено до того, как я тебя вызволю, - так будет вернее.

- Вернее не вернее, пусть будет по-твоему, - заверещал голосок. Только думай скорее!

Генри думал изо всех сил, тревожно поглядывая на паутину: а ну как его добрый дух погибнет, пока он раздумывает! Но в такой спешке решиться на что-либо было страшно трудно.

- Я, наверное, мог бы пожелать богатства, - медленно проговорил он. Богатому человеку все доступно, как бы он ни выглядел...

- Ты хочешь денег? - спросил голосок. - По рукам!

Устрашающе сверкнула желто-лимонная молния, пронесся порыв горячего ветра, и всю комнату вдруг затопил водопад порхающих зеленых банкнотов, среди которых сверкающими каплями падали изумруды. На кухонном столике появилось множество драгоценных колец с рубинами и сердоликами, ониксами и топазами, а раковина умывальника на глазах Генри наполнилась до краев золотыми дублонами.

- Теперь спаси меня! - крикнул голосок.

- По-по-погоди, - пробормотал Генри, ошеломленный всеми этими сокровищами; сердце его так колотилось, что он едва мог говорить. Погоди... Но ведь богатство - это еще не все!

- Что такое?! - взвыл голосок почти в отчаянии. - Ты получил царский выкуп и еще сомневаешься?

Генри провел ладонью по своим реденьким волосишкам, взглянул на свою цыплячью грудь и выступающий животик, - кругленький, словно дынька, но как он портил фигуру! - поморгал близорукими глазками и буркнул:

- Я хотел сказать, что даже со всеми этими деньгами и властью, которую они дают, даже в компании всяких приживальщиков, друзей до первого черного дня, мне придется всю жизнь видеть свое уродство, жить с ним, и я...

- Будь по-твоему! - всхлипнул голосок. - Да свершится!

Снова пронесся горячий ветер, сверкнула лимонная молния, и среди вихря, уносящего все его сокровища, Генри вдруг стукнулся головой о потолок, потому что сразу стал ростом в шесть футов четыре дюйма, с плечами в косую сажень и плоским, как щит, животом. Подняв руку к голове, он ощупал густые волнистые волосы, а когда оттянул вниз одну прядь, то обнаружил, что превратился в восхитительного брюнета. Он чувствовал, как дупла в его зубах исчезают, а на месте выпавших зубов вырастают новые, крепкие, он чувствовал, как прыщи его сглаживаются и лицо обтягивает тугая загорелая кожа.

- Как я выгляжу? - спросил он, весь дрожа.

- Как Тарзан! - взвизгнул голосок. - А теперь быстрее избавь меня от этого... О тысяча чертей, чем ты еще недоволен?!

- Мне... мне не хватает теперь этих денег, - сказал Генри. - Нельзя ли как-нибудь скомбинировать оба желания? Я хочу сказать: не можешь ли ты превратить меня в красавца миллионера, чтобы было и то и это?

- Невозможно! - простонал голосок. - Деньги - это одно, а красота другое. Пластическая операция, парик, десятинедельный курс массажа и ботинки на толстой подошве сделают тебя...

- Но я все равно уже не буду похож на Тарзана, - проговорил Генри, качая головой. - Это будет уже не то.

- А как насчет славы? - нетерпеливо спросил голосок. - Если к тебе придет слава, настоящая слава, внешность уже не будет иметь значения: людям ты будешь нравиться такой, как есть. А что касается денег, то, пользуясь своей репутацией, ты сможешь занимать сколько угодно или же...

- Ладно, - сказал Генри, прельщенный такой перспективой. - Я полагаю, даже Тарзан не способен привлечь любую женщину, в то время как слава...

- Да будет так! - оборвал его тоненький голос.

И снова подул ветер, и снова сверкнула молния, и Генри, как проколотый воздушный шарик, сморщился до своих прежних размеров. Но ничего особенного при этом не почувствовал.