— А для того, — запищал Михей Егорыч, — чтобы вы не остались с его женой! Вот для чего! Он ревнует к вам, доктор. Не езжайте, голубчик! Назло не езжайте! Ревнует, ей-богу ревнует!
Егор Егорыч густо покраснел и сжал кулаки.
— Эй, вы! — крикнули с другого тарантаса. — Михей Егорыч, будет вам ерундить! Идите сюда, нашлось место!
Михей Егорыч ехидно улыбнулся.
— А что, акула? — сказал он. — Чья взяла? Слышал? Нашлось место! Назло поеду! Поеду и буду мешать! Честное слово, буду мешать! Ни черта не убьешь! А вы, доктор, не езжайте. Пусть лопнет от ревности.
Егор Егорыч поднялся и потряс кулаками. Глаза его налились кровью.
— Негодяй! — сказал он, обращаясь к брату. — Ты не брат мне! Недаром прокляла тебя матушка покойница! Батюшка скончался во цвете лет чрез твое безнравственное поведение!
— Господа… — вмешался генерал. — Я полагаю… достаточно. Братья, рродные братья!
— Он родной осел, ваше превосходительство, а не брат! Не езжайте, доктор! Не езжайте!
— Трогай, чтобы чёрт побрал вас… А-а-а… Чёрт знает, что такое! Трогай! — крикнул генерал и ударил кулаком в спину Аввакума. — Тррогай!
Аввакум ударил по лошадям, и тройка тронулась с места. Во втором тарантасе писатель, капитан Кардамонов, взял себе на колени двух собак, а на их место усадил ретивого Михея Егорыча.
— Счастье его, что нашлось место! — сказал Михей Егорыч, усаживаясь в тарантасе, — а то бы я его… Опишите-ка этого разбойника, Кардамонов!
Кардамонов послал в прошлом году в «Ниву» статью под заглавием: «Интересный случай многоплодия среди крестьянского народонаселения», прочел в почтовом ящике неприятный для авторского самолюбия ответ, пожаловался соседям и прослыл писателем.
Согласно предначертанному плану действий, решено было ехать прежде всего на крестьянский сенокос, находящийся в семи верстах от имения Егора Егорыча, — ехать на перепелов. Приехавши на сенокос, охотники вылезли из тарантасов и разделились на две группы. Одна группа, имея во главе генерала и Егора Егорыча, направилась направо; другая, с Кардамоновым во главе, пошла налево. Больва отстал и пошел сам по себе. На охоте он любил тишину и молчание. Музыкант с лаем побежал вперед и через минуту согнал перепела. Ваня выстрелил и не попал.
— Высоко взял, чёрт возьми! — проворчал он.
Щенок Тщетный, взятый «приучаться», услышав первый раз в жизни выстрел, залаял и, поджав хвост, побежал к тарантасам. Манже выстрелил в жаворонка и попал.
— Нравится мне эта птичка! — сказал он, показывая доктору жаворонка.
— Проваливайте… — сказал тот. — Вообще я просил бы вас не беседовать со мною… Я сегодня не в духе. Отойдите от меня!
— Вы скептик, доктор!
— Я-то? Гм… А что значит скептик?
Манже задумался.
— Скептик значит человеко… человеко… нелюбец, — сказал он.
— Врете. Не употребляйте тех слов, которых вы не понимаете. Отойдите от меня! Я могу наделать неприятностей, сам того не желая… Я не в духе…
Музыкант сделал стойку. Генерал и Егор Егорыч побледнели и притаили дыхание.
— Я выстрелю! — прошептал генерал. — Я… я… позвольте! Вы во второй раз уж того…
Но не удалась стойка. Доктор от нечего делать пустил камешком в Музыканта и попал между ушей… Музыкант взвизгнул и подскочил. Генерал и Егор Его-рыч оглянулись. В траве послышался шорох и взлетел крупный стрепет. Во второй группе зашумели и указали на стрепета. Генерал, Манже и Ваня прицелились. Ваня выстрелил, у Манже осеклось… Поздно было! Стрепет полетел за курган и опустился в рожь.
— Полагаю, доктор, что… не время теперь шутить! — обратился генерал к доктору. — Не время-с!
— А?
— Не время теперь шутить.
— Я не шучу.
— Неловко, доктор! — заметил Егор Егорыч.
— Не брали бы… Кто вас просил брать меня? Впрочем… не желаю объясняться… Я не в духе сегодня…
Манже убил другого жаворонка. Ваня согнал молодого грача, выстрелил и не попал.
— Высоко взял, чёрт возьми! — проворчал он.
Послышались два подряд выстрела: Больва уложил за курганом своей тяжелой двустволкой двух перепелов и положил их в карман. Егор Егорыч согнал перепела и выстрелил. Подстреленная перепелка упала в траву. Торжествующий Егор Егорыч поднял ее и поднес генералу:
— В крылышко, ваше превосходительство! Жива еще-с!
— Н-да… Жива… Надо предать скорой смерти.
Сказавши это, генерал поднес перепелку ко рту и клыками перегрыз ей горло. Манже убил третьего жаворонка. Музыкант сделал другую стойку. Генерал сбросил с головы фуражку, навел ружье… «Пиль!» Взлетел крупный перепел, но… мерзавец доктор торчал как раз в области выстрела, почти перед дулом!
— Прочь! — крикнул генерал.
Доктор отскочил, генерал выстрелил, и, разумеется, дробь опоздала.
— Это низко, молодой человек! — крикнул генерал.
— Что такое? — спросил доктор.
— Вы мешаете! Чёрт вас просит мешать! По вашей милости я промахнулся! Чёрт знает что такое — из рук вон!
— Да вы-то чего кричите? Пфф… не боюсь! Я генералов не боюсь, ваше превосходительство, а в особенности отставных. Потише, пожалуйста!
— Удивительный человек! Ходит и мешает, ходит и мешает, — ангел выйдет из терпения!
— Не кричите, пожалуйста, генерал! Кричите вот на Манже! Он, кстати, боится генералов. Хорошему охотнику никто не помешает. Скажите лучше, что стрелять не умеете!
— Довольно-с! Вам слово — вы десять… Ваничка, дай-ка сюда пороховницу! — обратился генерал к Ване.
— Для чего ты пригласил на охоту этого бурбона? — спросил доктор Егора Егорыча.
— Нельзя, брат! — ответил Егор Егорыч. — Нельзя было не взять. Ведь я ему того… восемь тысяч… Э-хе-хе, братец! Не будь этих проклятых долгов…
Егор Егорыч не договорил и махнул рукою.
— Правда, что ты ревнуешь?
Егор Егорыч отвернулся и прицелился в высоко летевшего коршуна.
— Ты его потерял, молокосос! — раздался громовый голос генерала. — Ты потерял его! Он сто рублей стоит, поросенок!
Егор Егорыч подошел к генералу и осведомился, в чем дело. Оказалось, что Ваня потерял генеральский патронташ. Начались поиски за патронташем, и охота была прервана. Поиски продолжались час с четвертью и увенчались успехом. Нашедши патронташ, охотники сели отдохнуть.