- Спасибо, - сказал я. - Вы не откажетесь сообщить, зачем вы велели Эдди звонить мне и пугать меня?

Морни опустил глаза и побарабанил пальцами по столу.

- Линда - мой старый друг. Молодой Мердок был здесь сегодня и виделся с ней. Он сообщил ей, что вы работаете на старую леди Мердок. Линда передала это мне. Я не знал, что это за работа. Вы не занимаетесь разводами - значит, старуха наняла вас не для таких дел. - На последних словах он поднял глаза и пристально взглянул на меня.

Я также пристально смотрел на него и ждал.

- Наверное, я просто из тех, кто любит своих друзей, - сказал он. - И не хочет, чтобы их беспокоили всякие сыщики.

- Мердок что-то должен вам, да?

Морни нахмурился:

- Подобные вопросы я не обсуждаю.

Он осушил стакан, кивнул и поднялся.

- Я пришлю к вам Линду. Возьмите ваши деньги.

Он вышел. Эдди Пру распутал свое длинное тело, выпрямился, одарил меня туманной серой улыбкой, которая не означала ровным счетом ничего, и неторопливо вышел вслед за хозяином.

Я закурил следующую сигарету и еще раз взглянул на счет компании по поставкам стоматологических материалов. Что-то слабо забрезжило в глубине моего сознания. Я подошел к окну. На другой стороне долины по склону холма по направлению к дому с освещенной изнутри башней из стеклоблоков поднимался автомобиль с зажженными фарами. Потом он завернул в гараж, фары потухли, и в долине стало как будто темней.

Было очень тихо и прохладно. Оркестр играл где-то под ногами. Музыка звучала приглушенно, и мелодию нельзя было разобрать.

В открытую дверь за моей спиной вошла Линда Конкист и остановилась, глядя на меня холодными ясными глазами.

19

Она была похожа на свою фотографию - и не похожа. Я увидел широкий холодный рот, широко расставленные прохладные глаза, темные волосы, разделенные посередине на прямой пробор. На ней был белый плащ с поднятым воротником; руки она держала в карманах плаща, во рту у нее была сигарета.

Она казалась старше, чем на фотографии; взгляд жестче, и губы давно разучились улыбаться. То есть они, вероятно, улыбались заученно, когда она выходила на сцену, но в другое время были плотно сжаты.

Она прошла к столу и некоторое время стояла неподвижно с опущенными глазами, словно пересчитывая медные безделушки на нем. Потом увидела стеклянный графин, плеснула из него в стакан и опрокинула его содержимое в рот быстрым коротким движением кисти.

- Вы некто по имени Марлоу? - Она присела на краешек стола и скрестила ноги.

Я ответил, что я - некто по имени Марлоу.

- Вообще-то я уверена, что вы ни на грамм не будете мне симпатичны. Давайте выкладывайте, что там у вас, - и отваливайте.

- Что мне нравится в этом заведении, - сказал я, - так это то, что здесь все абсолютно точно соответствует некоему стереотипу: полицейские у ворот, блеск и роскошь вестибюля, шикарные девицы, торгующие сигаретами; жирный сальный еврей с царственно скучающей танцовщицей; великолепно одетый, пьяный и безобразно грубый джентльмен, оскорбляющий бармена; молчаливый субъект с пистолетом; владелец ночного клуба с мягкими седыми волосами и манерами героя второсортных фильмов и теперь вы - высокая темноволосая певичка с небрежной усмешкой и уличным жаргоном.

- Вот как? - Она поднесла сигарету к губам и медленно затянулась. - А как насчет остроумного сыщика с прошлогодними шутками и манящей улыбкой?

- А какие у меня вообще основания разговаривать с вами?

- И какие же?

- Она хочет это вернуть назад. Срочно. Надо поторопиться, иначе будут неприятности.

- Я думала... - начала она и осеклась. Я наблюдал, как она борется с внезапным выражением заинтересованности на лице, вертя в пальцах сигарету и низко наклоня к ней голову. - Что она хочет вернуть, мистер Марлоу?

- Дублон Брэшера.

Она подняла на меня глаза и покивала, что-то припоминая и показывая мне, что припоминает.

- О, дублон Брэшера.

- Дежу пари, вы о нем совершенно забыли.

- Почему? Нет. Я видела его несколько раз, - сказала она. - Вы сказали, она хочет вернуть его назад. Вы имеете в виду, она думает, что это я его взяла?

- Да. Именно так.

- Грязная стаая врунья, - сказала Линда Конкист.

- Подозрения еще не делают человека вруном. Она может просто ошибаться. Значит, она неправа?

- Зачем мне ее дурацкая старая монета?

- Ну как... она стоит больших денег. Вы же можете нуждаться в деньгах. Насколько я понял, ваша свекровь не особенно щедра.

Линда резко хохотнула.

- Да, миссис Элизабет Брайт Мердок нельзя назвать очень щедрой.

- Может, вы говорите так просто со зла, - предположил я.

- А может, вам просто дать пощечину? - Она с отсутствующим видом затушила сигарету в медной пепельнице, проткнула окурок ножом для разрезания бумаги и потом стряхнула его с острия в мусорную корзину.

- Переходя к вероятно более серьезным вопросам, позвольте поинтересоваться: вы дадите ему развод?

- За двадцать пять сотен всегда буду рада, - ответила она, не глядя на меня.

- Вы не любите мужа?

- Вы разбиваете мне сердце, Марлоу.

- Он вас любит, - сказал я. - И, в конце концов, вы сами вышли за него.

Она лениво взглянула на меня.

- Мистер, не думайте, что я не заплатила за зту ошибку. - Она закурила следующую сигарету. - Но девушка должна как-то жить. А это не всегда так просто, как кажется. И девушка может ошибиться, выйти эамуж не за того человека и не в ту семью, ища того, чего там нет. Безопасности, что ли.

- Но не видя при этом необходимости любить, - добавил я.

- Я не хочу быть слишком циничной, Марлоу. Но вы бы удивились, если бы узнали, как много девушек выходит замуж только для того, чтобы обрести дом, - особенно девушек, у которых устали руки отбиваться от жизнерадостных посетителей подобных заведений.

- У вас был дом, и вы покинули его?

- Мне это дороговато встало. Старая накачанная винищем врунья сделала сделку невыгодной. Как она вам понравилась в качестве клиента?

- У меня бывали и хуже.

Она сняла крошку табака с губы.

- Вы заметили, что она делает с этой девушкой?

- Мерле? Я заметил, что она ее запугивает.

- Не просто. Девочка у нее живет с малолетства. Она пережила какое-то потрясение, и старая карга воспользовалась этим, чтобы полностью подчинить ее себе.