- О`кей, - сказал Кенни. - Джерти говорит, что Морни не так давно женился на твоей шикарной блондинке. Луис Мэджик. Ваньера он не знает. Говорит, что Морни купил себе белый дом на шоссе Стилвуд-Кресцент в пяти кварталах к северу от Сансета. Этот дом достался Морни от Артура Блейка Попхэма, погоревшего на каком-то мошенничестве. На воротах еще остались инициалы прежнего владельца. И на туалетной бумаге тоже, если верить Джерти. Попхэм был основательный парень. Кажется, это все, что мы знаем.

- Этого более чем достаточно. Огромное спасибо, Кенни.

Я вышел из будки и наткнулся взглядом на черные очки между коричневым костюмом и бурой шляпой и пронаблюдал, как они поспешно отвернулись в другую сторону.

Я повернулся, прошел через вращающуюся дверь в кухню, оттуда вышел на боковую улицу и отправился к автомобильной стоянке, где была припаркована моя машина.

5

Шоссе Стилвуд-Кресцент плавным виражом уходило на север от Сансета за полем для игры в гольф клуба "Бел-Эйр". Вдоль дороги тянулись ограды частных владений - высокие и низкие каменные стены, и железные узорные решетки, и просто живые изгороди. Тротуара не было: здесь никто не ходил пешком - даже почтальоны.

Вечер был жаркий - но не настолько, как в Пасадене. Воздух наполнял наводящий дремоту аромат цветов и солнца, за огородами нежно журчали струйки фонтанчиков.

Я неспешно поднимался по склону холма, разглядывая монограммы на воротах; Артур Блейк Попхэм - значит, А.Б.П. Эти буквы - золотом по черному - я увидел на самом верху холма; к воротам вела мощенная плитами дорога.

За воротами находился сияющий белый дом, который казался совсем новым; участок вокруг был тщательно ухожен. Дом был довольно скромен для этого района: не более четырнадцати комнат и, вероятно, всего один бассейн. Окружавшая участок стена была выложена из кирпича, вытекший из швов кладки цемент застыл и был замазан белой краской. Сверху стена завершалась железной решеткой, окрашенной в черный цвет. На большом почтовом ящике у служебного входа было написано: "А.Р.Морни".

Я оставил машину на шоссе и поднялся по мощеной дорожке к белой боковой двери, на которой играли яркие блики от разноцветного стеклянного навеса над ней. Я брякнул медным дверным кольцом. В стороне от дома шофер мыл "кадиллак".

Дверь открылась, и надменный филиппинец в белоснежном костюме скорчил мне презрительную гримасу. Я протянул визитку.

- К миссис Морни, - сказал я.

Он открыл дверь. Шло время - как обычно, когда я прошу доложить о себе. Плеск льющейся на "кадиллак" воды действовал умиротворяюще. Шофер, коротенький человечек в бриджах и крагах, в мокрой от пота рубашке, был похож на переростка-жокея, и, поливая машину, он тихонько присвистывал, как скребущий лошадь конюх.

Красногрудая колибри влетела в алеющий у двери куст, сотрясла длинные трубчатые цветы и выпорхнула оттуда так стремительно, что, казалось, просто растворилась в воздухе.

Дверь открылась, и филиппинец протянул мне визитку. Я не взял ее.

- Что вы хотите? - У него был жестко потрескивающий голос - словно кто-то ходит на цыпочках по яичной скорлупе.

- Видеть миссис Морни.

- Ее нет дома.

- Вы не знали об этом, когда брали визитную карточку?

Он разжал пальцы, и визитка спланировала на землю. Он ухмыльнулся, демонстрируя плоды трудов дешевого дантиста.

- Узнал, когда она мне это сказала.

И закрыл дверь перед моим носом - совсем не тихо.

Я поднял карточку и пошел вдоль дома туда, где шофер поливал из шланга "кадиллак" и смывал с него грязь большой губкой. У шофера были глаза с воспаленными веками и пшеничная челка. К нижней губе прилипла потухшая сигарета.

Он быстро покосился на меня, как человек, которому с трудом удается заниматься своим делом и не соваться в чужие. Я спросил:

- Где хозяин?

Сигарета подпрыгнула в уголке его рта. Нежно журчала текущая из шланга вода.

- Спроси в доме, Джек.

- Уже. Они хлопнули дверью перед моим носом.

- Ты разбиваешь мое сердце, Джек.

- А как насчет миссис Морни?

- Тот же ответ. Я просто мою здесь машину. Продаешь что-нибудь?

Я протянул визитку так, чтобы он смог прочитать ее. На сей раз это была рабочая визитка. Он положил губку на подножку, шланг на землю, обошел лужу воды, чтобы вытереть руки о висевшее на двери гаража полотенце. Затем выудил спички из кармана штанов и, откинув голову назад, зажег прилипший к губе окурок.

Потом он повел по сторонам плутоватыми глазками и направился за машину, кивком головы приглашая меня следовать за ним. Я последовал.

- Как насчет небольших денежных расходов? - осторожно поинтересовался он.

- Что-то я стал туповат в последнее время.

- За пять долларов я могу начать думать.

- Неловко заставлять тебя так напрягаться.

- За десять могу спеть, как четыре канарейки и гавайская гитара.

- Я не поклонник столь изысканных оркестровок.

Он наклонил голову в сторону.

- Говори яснее, Джек.

- Я не хочу, чтобы ты потерял работу, сынок. Я всего лишь хочу знать, дома ли миссис Морни. Это стоит не больше доллара.

- Не волнуйся за меня, Джек. Я тут в милости.

- У мистера Морни или еще у кого-то?

- Ты хочешь это за тот же доллар?

- Два.

Он смерил меня взглядом.

- Ты ведь на него работаешь?

- Естественно.

- Врешь.

- Давай два, - деловито сказал он.

Я дал ему два доллара.

- Она в саду за домом со своим дружком. Милым дружком. Если у вас есть дружок, который не работает, и муж, который работает, - значит вы, хорошо устроились, - он хитро покосился на меня.

- Твое бездыханное тело когда-нибудь хорошо устроится в сточной канаве.

- Только не мое, Джек. Я умный. Я верчусь возле этих людей всю жизнь.

Он потер банкноты между ладонями, подул на них и, сложив их в несколько раз, сунул в карманчик для часов на бриджах.

- Это был пробный шар, - сказал он. - Теперь еще за пять долларов...

Из-за машины вылетел белый коккер-спаниель, чуть поскользнулся на мокром бетоне, высоко подпрыгнув, лизнул меня в лицо и свалился на землю. Затем, вскочив, обежал меня и уселся у моих ног, высунув язык и тяжело дыша.