— А когда ты в последний раз виделась с сестрой? — невинно спросила Элейн.

Таша знала, что следует ответить: «У кровати Чейза, совсем недавно», — но язык не слушался ее.

— Не думаю, что Таша хочет говорить об этом, — пришел Чейз ей на помощь.

Таша трусливо ухватилась за спасительную соломинку.

— Мы расстались не при лучших обстоятельствах, — смущенно призналась она.

Поглаживая ее руку, Чейз сменил тему, и она содрогнулась оттого, что снова упустила возможность честно открыться во всем. Они поболтали еще немного, затем Калдеры удалились, оставив их вдвоем за ресторанным столиком. Чейз виновато взглянул на нее.

— Не сердись на маму. Ей интересны люди, и порой она ведет себя не слишком тактично.

Таша оперлась локтями на стол и опустила подбородок на сцепленные в замок пальцы. Чувство вины мучило ее.

— Я не против. Твои родители так добры ко мне!

— Ты им понравилась, что совсем неудивительно. — Он мягко улыбнулся.

— Хотела бы я иметь таких родителей, — заметила она.

Чейз потянулся через стол и взял ее за руку:

— Бедная маленькая Таша. Она вдруг вспыхнула гневом:

— Не жалей меня, Чейз… — и попыталась высвободиться, но он крепко держал ее за руку. Она понимала, что зря вспылила, что виной тому — нечистая совесть, но ничего не могла с собой поделать. Ее эмоциональные реакции в последние дни для нее самой бывали неожиданностью.

— Ты вызываешь у меня вовсе не жалость, — возразил Чейз. — Да, мне жаль маленькую девочку, которой было так одиноко, хотя у нее была сестра. Но когда я смотрю на женщину, сидящую передо мной, то испытываю вовсе не жалость, — добавил он, и, мельком взглянув ему в глаза, она поняла, что он имеет в виду. Румянец залил ее щеки. Ее чувства к нему тоже не напоминали жалость.

Таша помолчала, пытаясь собраться с мыслями.

— Пойду-ка я, пожалуй, домой, пора в постель, — нарушила она наконец тишину и закусила губу, когда Чейз хрипло рассмеялся.

— Любое упоминание о постели вызывает у меня жар.

Его ответ был таким неожиданным и таким пылким, что ей показалось, будто ее собственная кровь кипит.

— Ничем не могу помочь.

— Здесь точно нет. — Он оглядел ресторан. Таша рассмеялась, хотя в горле пересохло.

— Может…

— Да? Может? — подбодрил он ее, и девушка прикрыла глаза.

— Может, ты расскажешь мне о своем детстве, — предложила она внезапно. — Начни с самого рождения.

— Хочешь переключить меня на другую тему? — Его брови поползли вверх, и в глазах Таши блеснули озорные огоньки:

— Нет, саму себя переключить. Чейз прислонился к спинке стула и прикрыл глаза, прежде чем приступить к рассказу.

— Значит, так, родился я в четверг… — начал он, и, нежно улыбаясь, она тоже откинулась назад и стала слушать зачаровывающий звук его голоса.

Господи, разве странно, что она так боится потерять его? Это самый удивительный мужчина, о каком она даже и не мечтала. Как признаться ему? Как набраться сил?

Этот вопрос не давал ей покоя весь четверг, ее последний день в офисе. Неожиданностью оказалось маленькое сборище в ее честь в обеденный перерыв и красиво упакованный подарок. Все это напомнило ей счастливые дни, проведенные в фирме, и уезжать было грустно.

Реальность происходящего она поняла, лишь собираясь на ужин с Чейзом несколько часов спустя. Уже натянула черное вечернее платье и с удовольствием отметила, как красиво юбка струится по бедрам и смотрятся кружевные рукава. И тут ее вдруг осенило.

Бросив работу, приняв поздравления и подарки от коллег и согласившись выйти замуж за Чейза завтра, она прочно, неразрывно связывала с ним свое будущее. Значит, жребий брошен.

Она пристально всматривалась в свое отражение в зеркале.

— Ты не скажешь ему? — искушало оно, и она прочла ответ в своих же глазах.

Нет, не скажет. Не может. Вся жизнь ее была ожиданием. Ожиданием чего-то такого, что она не в состоянии описать. И она обрела это в любви к Чейзу Калдеру. Так неужели позволит себе лишиться его?

Она справится с чем угодно, только не с этим. Не переживет разрыва с ним, а именно это может произойти, если рассказать ему о Наталье. Не рассказать — тоже плохо, но ведь он никогда не узнает о ее сестре-близняшке. Наталья за тысячи миль отсюда. Чейз не узнает о подмене. Как говорится, святое неведение.

Она играет ва-банк, что ей совершенно несвойственно. Да, это нечестно, но иного выхода нет. Да, она рискует, но любовь Чейза стоит любого риска, кроме риска лишиться его.

Звонок в дверь вырвал ее из оцепенения и до смерти перепугал. Она нервно вздохнула и лихорадочно поправила юбку. Обратной дороги нет. В последний раз взглянув в зеркало, она взяла сумочку, набросила шелковую шаль и подошла к двери.

Чейз уже ждал ее в черном смокинге и белой рубашке. Он взглянул на нее, и его губы изогнулись в улыбке.

— Похоже, мы подумали об одном и том же, — прошептал он, заставив ее вздрогнуть.

— О чем? — спросила она задыхаясь.

— Поужинать в тишине моего номера. Если у тебя нет возражений.

Он знал, что нет, но хотел услышать это от нее.

— Ничего не приходит в голову, — подтвердила она, не отводя глаз, хотя огонь его взгляда пронзал ее насквозь.

Он предложил ей руку.

— Такси ждет.

Дверь квартиры закрылась за их спинами. Таша оперлась на него. Оба знали, что сегодня вечером они предадутся любви.

Что она ела этим вечером, сидя за освещенным свечами столиком у окна под звуки медленной музыки, Таша не помнила. Как не могла бы восстановить, что говорил ей Чейз. Но никогда ей не забыть, как он выглядел. Даже разорвавшаяся рядом бомба не смогла бы отвлечь ее внимание от него.

Ей нравилось, как лучились его глаза, как изгибались в улыбке губы, нравился звук его смеха, щекотавший нервы. Завороженная, она смотрела, как свет от свечей играл на его лице во время разговора. Он был так дорог ей, что сердце сжималось. Чувства переполняли ее, и казалось, сердце разорвется.

Таша не заметила, когда он замолчал и стал просто смотреть на нее, слегка улыбаясь.

— Ты слышала хоть слово из того, что я сказал? — спросил он, едва сдерживая смех, и она, вздрогнув, сосредоточилась.

— Что?

— Я спросил, слышала ли ты хоть слово, — повторил он.

— Каждое слово, — подтвердила Таша, и Чейз удивленно поднял брови.

— Так что я сказал?

— Понятия не имею. — Она улыбнулась, заставив его рассмеяться.

— Так я и думал, — заметил он ехидно. — Рыба понравилась?

Таша смотрела на него отсутствующим взглядом.

— Рыба? Что? — Опустив взгляд на тарелку, она поняла, что он имеет в виду. — Ах, рыба! Очень вкусно.

Чейз укоризненно покачал головой.

— Это была отбивная, — пояснил он и, заметив ее удивление, прибавил:

— С таким же успехом я мог бы угощать тебя гамбургерами.

Ташу вовсе не задевало, что он смеется над ней. В этот вечер она не сводила с него глаз. Ничто не имело значения, только он один.

— Чейз, пообещай, что никогда не забудешь, как сильно я тебя люблю, — торопливо произнесла она, и он нахмурился.

— Ты куда-то собираешься? — спросил он насмешливо, и она затаила дыхание.

— Откуда ты взял?

— Ты говоришь так, будто собираешься бросить меня, — произнес Чейз спокойно.

Ей такое и в голову не могло прийти; она потянулась и взяла его за руку.

— Никогда! Я никогда тебя не оставлю. Ты избавишься от меня, только выставив за дверь. Он сжал ее пальцы.

— Это равносильно отказу от лучшего, что во мне есть, от лучшего в моей жизни. Я знаю, ты меня любишь. Ничто не заставит меня забыть об этом.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Услышав это, она тихо вздохнула.

— Ты считаешь меня ненормальной?

— Я считаю тебя самой удивительной женщиной из тех, что мне приходилось встречать. Надевая тебе завтра кольцо на палец, я буду самым счастливым мужчиной на земле. — В голосе Чейза звучала такая глубина чувств, что ее сердце задрожало.