Караван шел по дороге без особых предосторожностей. Притаившемуся среди гущи тропического леса Дрейку и его восемнадцати матросам, которых он взял с собой, не стоило большого труда овладеть богатствами. Охрана бежала при первых же выстрелах. Серебра было столько, что захватить его они не могли и должны были закопать, взяв с собой только золото и драгоценные камни. Оставалось донести эти сокровища через горы до берега и успеть удрать, пока не начались погоня и розыски. Перед отправлением он еще раз навестил город и сжег склад, где, против ожидания, не нашел золота, а только разных товаров на большую сумму. Через полчаса прибыла сотня испанских стрелков, присланная поймать Дрейка, но им оставалось только смотреть с берега на новенькие испанские фрегаты, которые тоже были похищены Дрейком и которые теперь увозили его на его далекую родину. В августе 1573 года он высадился в Плимуте, и никто из непосвященных не узнал про судьбу и про размеры привезенных сокровищ.

С этого путешествия в голову Дрейка запала мысль, что перед настойчивой и смелой инициативой английского капитана открываются запретные испанские порты, в трюм английского корабля течет испанское золото и что в этом мире контрабанды, пиратства и необъявленной войны возможны неограниченные возможности и самая бесшабашная фантазия может быть легко превращена в действительность. Если восточные побережья вест-индских владений Испании оказались почти незащищенными против смелых, молниеносных ударов, то как легко уязвить гордую Империю со стороны Великого океана, где испанцы привыкли к своему полному одиночеству и владычеству. И вот путешествия Дрейка, наносимые на карту, все больше начинают «походить на узловатую веревку, накинутую на шею испанской монархии».

Но не одно золото и способы добыть его для себя или для других побуждали Дрейка к путешествиям, а и самая возможность видеть новые страны, пройти там, где никто не бывал. Исследователь уживался в нем с пиратом. Он внимательно изучал географические карты. Карта Индейского архипелага, найденная на одном из захваченных кораблей, была ему дороже всякого другого груза. И, наконец, третье глубокое убеждение не покидало Дрейка, а именно: что своими путешествиями, своими грабежами испанских городов и кораблей он служит своей родине в ее споре за морское могущество и политическую и религиозную свободу.

Прошло несколько лет, и только в 1577 году Дрейк смог приступить к самому важному и славному из своих путешествий. Едва ли с самого начала оно было задумано как кругосветное. Целью были Тихий океан и берега Перу и Чили. Вернуться назад предполагалось, по-видимому, обогнув Америку с севера: англичане тогда усиленно искали так называемый северо-западный проход к Китаю из Атлантики в Тихий океан. Между тем испанцы, наученные опытом последних лет, ожидали его, как прежде, в Карибском море, и туда были посланы и строгие приказы, и сильный флот.

Королева и некоторые вельможи и на этот раз поддержали предприятие своими средствами, лишь требуя тайны для своих имен, чтобы не быть скомпрометированными в разбойном деле в случае его неудачи. В случае же успеха — другое дело: победителей не судят. Как и прежде, партия, стоявшая за сохранение мира с Испанией, во что бы то ни стало старалась помешать Дрейку, и, может быть, тот Даути, которого Дрейк убил и о котором речь будет впереди, был выставлен этой партией одергивать смелого адмирала и даже мешать ему.

Во всяком случае, планы путешествия соблюдались в строжайшей тайне. Экипажу было сказано, что его нанимают для службы в Средиземном море; портом назначения была названа Александрия.

Передадим описание этого путешествия словами, к сожалению, не самого Дрейка (он не оставил никаких описаний), а других, рядовых его участников. Если эти рассказы оставляют в тени быт самого корабля, то, с другой стороны, довольно рельефно изображают интересы, руководившие путешественниками, в их приключениях.

Дойдя в своих прежних путешествиях 1572-1573 годов до южной Атлантики, капитан Дрейк затаил в себе мечту заглянуть в глубь ее. В течение нескольких лет исполнению ее мешала отчасти чужая зависть, отчасти служба в Ирландии под начальством графа Эссекса. Но к 1577 году благодаря милостивому соизволению королевы и помощи нескольких друзей ему удалось снарядить пять кораблей:

1. «Пеликан» — адмиральское судно, вместимость 100 тонн, генерал-капитан Фрэнсис Дрейк.

2. «Елизавета» — вице-адмиральское судно, вместимость 80 тонн, капитан Джон Винтер.

3. «Златоцвет» — барка3 в 30 тонн, капитан Джон Томас.

4. «Лебедь» — легкий корабль в 50 тонн, капитан Джон Честер.

5. «Христофор» — галера в 15 тонн, капитан Томас Мун.

Набрав для этих кораблей умелую команду в 164 человека и изобильный провиант, потребный на столь долгое и опасное плавание, Дрейк не забыл позаботиться и о красоте, и об удовольствиях. Он захватил с собой опытных музыкантов и богатую обстановку. Вся утварь для его стола и часть кухонной посуды были из чистого серебра. Многие предметы были выставлены с тем, чтобы своей искусной, тонкой работой производить тем более сильное впечатление на чужие народы, к славе родной Англии.

15 ноября 1577 года, около 5 часов дня, корабли снялись с якоря и вышли из Плимута, взяв курс на юго-запад. К вечеру 17 ноября началась буря, которая свирепствовала и весь следующий день с такой силой, что хотя эскадра укрылась в хорошей гавани Фалмута, тем не менее адмиральский корабль и «Златоцвет» вынуждены были срубить грот-мачту, и 28 ноября, на тринадцатый день плавания, мы снова вернулись в Плимут для исправления причиненных бурей повреждений.

13 декабря мы снова подняли на этот раз более счастливые паруса. Как только земля скрылась из глаз, наш генерал дал нам повод строить втихомолку предположения о нашем назначении тем, что объявил остров Могадор местом встречи на случай, если бы один из кораблей отделился от остального флота. Этот остров, к которому мы подошли 25 декабря, в день рождества, находится под властью султана Фецкого и лежит под 31° 40″, в одной миле от берега, образуя таким образом хорошую гавань. Наше прибытие скоро было замечено туземцами, которые, стоя на берегу, криками и знаками выражали свое желание попасть к нам. Генерал послал за ними лодку, в которую тотчас же сели два знатнейших мавра, а один из наших остался на материке в качестве заложника их возвращения.

Гостей встретили на корабле маленьким пиршеством и подарками в знак наших мирных намерений вступить с ними в торговый обмен. Казалось, они были искренне довольны и обещали на следующий день привезти товары. Вернувшись на берег, они отпустили заложника и в назначенный час действительно появились снова, ведя с собой около тридцати верблюдов, нагруженных всякой всячиной. С берега они знаками требовали себе лодку. Лодка тотчас была спущена с корабля, и один из наших матросов, Джон Фрай, раньше бывавший по торговым делам в этих местах и несколько знавший язык, первый соскочил на берег, не подозревая опасности. Варвары тотчас схватили его и приставили кинжал к груди, предлагая на выбор или умереть, или идти с ними. Из-за скал выскочили другие, по-видимому, заранее там засевшие. Фрая посадили на лошадь и повезли. Мы ничего не могли сделать и принуждены были с грустью видеть, как нашего товарища уводили в плен.

Это насилие было вызвано желанием султана узнать, что за флот появился у его берегов и не следует ли ожидать за ним остального португальского флота. Поэтому, когда Фрай сообщил, что мы англичане и направляемся в Магелланов пролив под командой генерала Дрейка, его тотчас освободили и снабдили подарком для генерала со всевозможными уверениями в дружбе. Тем временем Дрейк предпринял попытку освободить матроса и углубился с небольшим отрядом внутрь страны, не встречая никакого сопротивления. Но он не довел своей попытки до конца, и 31 декабря эскадра продолжала свой путь. Когда Фрай вернулся к берегу, нас уже не было. Потом мы узнали, что султан принял в нем участие и отправил вскоре в Англию с британским торговым судном.