— Да. Точно. Она заглянула ко мне и сказала, что чай готов. Я и понятия не имела, что уже так поздно. Я писала письма.

Инспектор Нил бросил мимолетный взгляд на письменный стол.

— Понятно, — сказал он. — А мне показалось, что вы были на прогулке.

— Это она вам сказала? Знаете, а ведь верно. Я и вправду писала письма, но потом мне стало как-то душно, заболела голова, и я вышла.., прогуляться. Так, пройтись по саду.

— Понятно. Никого не встретили?

— Встретила? — Она уставилась на него. — Кого я могла встретить?

— Я просто хочу знать: пока гуляли по саду, никого не видели? Может, кто-то видел вас?

— Ну, видела издалека садовника. Вот и все. — Она смотрела на него с подозрением.

— Потом вы вернулись, поднялись к себе в комнату и как раз снимали пальто, когда к вам зашла мисс Доув и пригласила к чаю?

— Да. Да, и я пошла вниз.

— Кого вы там застали?

— Адель и Элейн, еще через несколько Минут появился Ланс. Мой деверь. Он вернулся из Кении.

— И вам всем подали чай.

— Да. Потом Ланс поднялся к тетушке Эффи, а я вернулась сюда, закончить письма. С Адель осталась Элейн.

Нил кивнул, как бы подбадривая собеседницу.

— Правильно. Видимо, мисс Фортескью посидела с миссис Фортескью еще минут пять — десять после вашего ухода. А ваш муж к тому времени не вернулся?

— О нет. Перси… Валь.., вернулся где-то в половине седьмого, а то и в семь. Задержался в городе.

— Он приехал поездом?

— Да. А на станции взял такси.

— Он часто возвращается поездом?

— Иногда. Не сказала бы, что часто. Наверное, он был в таких точках города, где трудно запарковать машину. Проще сесть на Кэннон-стрит в поезд и приехать домой.

— Понятно, — сказал инспектор Нил. — Я спрашивал вашего мужа, оставила ли миссис Фортескью завещание. Он полагает, что нет. Вам ничего про это не известно?

К его удивлению, Дженнифер Фортескью энергично закивала головой.

— Известно, — подтвердила она. — Адель написала завещание. Она сама мне сказала.

— В самом деле? Когда же это было?

— Не очень давно. С месяц назад.

— Весьма любопытно, — заметил инспектор Нил. Миссис Персиваль всем телом подалась вперед. Лицо ее ожило. Ей явно нравилось быть владелицей каких-то уникальных сведений.

— Валь об этом ничего не знает, — сообщила она. — Никто не знает. Да и мне это стало известно по чистой случайности. Я была на улице, только что вышла из магазина письменных принадлежностей. И вдруг вижу — Адель, выходит из адвокатской конторы. «Энселл и Уоррелл», есть такая на Хай-стрит.

— Ага, — сказал Нил. — Местная адвокатская фирма?

— Да. Ну, я и спрашиваю Адель: «Что это тебя сюда занесло?» Она засмеялась и говорит: «Тебе что, очень хочется знать?» Дальше мы пошли вместе, тут она и говорит:

«Так и быть, Дженнифер, тебе скажу. Я составила завещание». — «Чего это тебе взбрело в голову? — спрашиваю. — Вроде бы ты здорова, на тот свет не собираешься». «Нет, — отвечает, — пока не собираюсь. В жизни себя лучше не чувствовала. Но завещание должно быть у каждого. А к семейному лондонскому адвокату, этому прилипале мистеру Бингсли, нипочем не поеду». Этот старый проныра, мол, обязательно разболтает всей семье. «Нет, — сказала она, — мое завещание, Дженнифер, это мое личное дело, я составила его по-своему, и никто о нем знать не будет». — «Раз так, Адель, — говорю я, — никому не скажу». — «А хоть и скажешь, — отвечает она. — Ты же и сама не знаешь, что в нем». Но я так никому и не сказала. Даже Перси. Я считаю, женщины должны помогать друг дружке, верно, инспектор Нил?

— Безусловно, это очень мило с вашей стороны, миссис Фортескью, — дипломатично вывернулся инспектор Нил.

— Я знаю, что я по натуре не зловредная, — призналась Дженнифер. — К Адель я никогда особенной любовью не пылала, но поймите меня правильно. Я всегда считала: она из тех, кто ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. А теперь вот она в могиле, бедняжка. Может, я была к ней несправедлива…

— Что ж, большое вам спасибо, миссис Фортескью, вы мне очень помогли.

— Ну, за что меня благодарить. Если чем-то смогу помочь, буду только рада. Ведь все это так ужасно. А что за пожилая дама приехала сегодня утром?

— Некая мисс Марпл. Она была настолько любезна, что приехала рассказать нам все, что ей известно о Глэдис. Оказывается, Глэдис Мартин когда-то была у нее в услужении.

— В самом деле? Как интересно.

— Еще один вопрос, миссис Персиваль. Вам что-нибудь известно насчет дроздов?

Дженнифер Фортескью заметно вздрогнула, выронила на пол сумочку и наклонилась, чтобы ее поднять.

— Насчет дроздов, инспектор? Дроздов? Каких именно? — У нее даже перехватило дыхание.

Чуть улыбнувшись, инспектор Нил пояснил:

— Речь идет просто о дроздах. Живых, мертвых или, скажем, символических.

Дженнифер Фортескью резко бросила:

— Не понимаю, о чем вы. Не понимаю, что вы имеете в виду.

— То есть, миссис Фортескью, насчет дроздов вам ничего не известно?

Помедлив, она сказала:

— Наверное, вы про тех, что прошлым летом оказались в пироге. Дурацкая шутка.

— Но несколько дроздов оказались еще и на столе в библиотеке, верно?

— Это была очень глупая выходка. Не знаю, кто вам о ней рассказал. Мистер Фортескью, мой свекор, был очень рассержен.

— Просто рассержен? Ничего более?

— Как сказать. Пожалуй, было еще кое-что. Он спрашивал, не появлялись ли в доме посторонние.

— Посторонние? — Брови инспектора Нила приподнялись.

— Да, именно это он спросил, — с вызовом ответила миссис Персиваль.

— Посторонние, — задумчиво повторил инспектор Нил. Потом спросил:

— А вид у него был не испуганный?

— Испуганный? Я вас не понимаю.

— Ну, может быть, он нервничал. Из-за посторонних.

— Да. Да, это было. Я, конечно, уже не очень помню. Все-таки несколько месяцев прошло. По-моему, это была глупая шутка, не более того. Может, Крамп. Ведь Крамп — человек очень неуравновешенный, и я точно знаю, что он попивает. А иногда ведет себя просто нагло. Мне даже иногда казалось, что у него зуб на мистера Фортескью. Как считаете, инспектор, это возможно?

— В этом мире возможно все, — изрек инспектор Нил и вышел из комнаты.

Персиваль Фортескью был в Лондоне, зато Ланселота с женой инспектор Нил нашел в библиотеке. Они играли в шахматы.

— Не хотелось бы вам мешать, — извинился Нил.

— Ничего страшного, инспектор, мы просто пытаемся убить время. Верно, Пэт? Пэт кивнула.

— Наверное, этот вопрос вам покажется глупым, — не стал ходить вокруг да около Нил. — Вам что-нибудь известно насчет дроздов, мистер Фортескью?

— Дроздов? — На лице Ланса было недоумение. — Каких именно? Вы имеете в виду птиц как таковых или нечто в переносном смысле?

Внезапно лицо инспектора Нила расплылось в улыбке, эта улыбка обезоруживала. Он сказал:

— Я сам толком не знаю, о чем спрашиваю, мистер Фортескью. Просто упомянуты дрозды, — а в какой связи — не известно.

— Господи. — Ланселот вдруг подобрался, сосредоточился. — Уж не в связи ли с шахтой «Дрозды»?

Инспектор Нил быстро спросил:

— Шахта «Дрозды»? А что это?

Ланс с озадаченным видом нахмурился.

— Беда в том, инспектор, что я и сам толком не помню. Была такая темная страница в папином прошлом, какая-то сомнительная сделка.., помню довольно смутно. Эта шахта — на западном побережье Африки. Однажды тетушка Эффи швырнула ему в лицо обвинение по поводу этой шахты, а какое именно — не помню.

— Тетушка Эффи? Мисс Рэмсботтом?

— Она самая.

— Попробую что-нибудь выведать у нее, — сказал инспектор Нил. И с тоской в голосе добавил:

— Старушка, кстати говоря — не приведи Господь. Я, мистер Фортескью, в ее присутствии здорово нервничаю.

Ланс засмеялся.

— Верно. Тетушка Эффи — особа с норовом, но вам, инспектор, она может рассказать много интересного, если найдете к ней подход. У вас есть все шансы — вы же собираетесь покопаться в прошлом. У нее прекрасная память; она любит предаваться воспоминаниям, любит истории с плохим концом. — Задумавшись, он добавил: