Миссис Маккензи сидела, вперившись в книгу. Она сказала:

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Мистер Фортескью, мадам. Мистер Рекс Фортескью.

— Нет, — ответила миссис Маккензи. — Нет. Не знаю такого.

Такое начало слегка обескуражило инспектора Нила. Это доктор Кросби называет совершенно нормальным?

— Я полагаю, миссис Маккензи, что вы знали этого человека много лет тому назад.

— Не совсем, — возразила миссис Маккензи. — Это было вчера.

— Понятно, — сказал инспектор Нил, прибегая к своей испытанной формуле, но на сей раз безо всякой уверенности. — Я знаю, — продолжал он, — что много лет назад вы навестили этого человека в его жилище, его дом называется «Тисовая хижина».

— Не дом, а сплошная показуха, — заметила миссис Маккензи.

— Да, да, можно сказать и так. Этот человек был связан с вашим мужем, насколько мне известно, у них была шахта где-то в Африке. Она называлась «Дрозды».

— Мне нужно почитать книгу, — сказала миссис Маккензи. — Времени не так много, и мне нужно почитать книгу.

— Конечно, мадам. Я вполне вас понимаю. — После паузы инспектор Нил продолжал:

— Мистер Маккензи и мистер Фортескью вместе отправились в Африку, чтобы разрабатывать эту шахту.

— Это была шахта моего мужа, — вдруг прорвало миссис Маккензи. — Он ее нашел и застолбил за собой. Ему нужно было вложить в нее деньги. Он пошел к Рексу Фортескью. Будь я умнее да знай больше, ни в жизнь бы ему этого не позволила.

— Конечно, я понимаю. Но в итоге в Африку они поехали вместе, и там ваш муж умер от лихорадки.

— Мне нужно читать книгу, — сказала миссис Маккензи.

— Как вы считаете, миссис Маккензи, мистер Фортескью одурачил вашего мужа с этой шахтой?

Не поднимая глаз от книги, миссис Маккензи сказала:

— До чего вы глупы, право.

— Да, да, наверное… Но, видите ли, дело это давнее, и трудно расспрашивать о том, что давно быльем поросло.

— Кто сказал, что поросло быльем?

— Понятно. А вы так не считаете?

— «Вопрос считается решенным, лишь если верно он решен». Это Киплинг сказал. Киплинга теперь никто не читает, а это был великий человек.

— Вы считаете, что в ближайшее время этот вопрос будет решен верно?

— Ведь Рекс Фортескью умер, да? Вы сами сказали.

— Его отравили, — уточнил инспектор Нил.

К смущению инспектора, миссис Маккензи засмеялась.

— Какая чушь, — сказала она. — Он умер от лихорадки.

— Я говорю о мистере Рексе Фортескью.

— Я тоже. — Она внезапно вскинула голову, и ее поблекшие голубые глаза впились в его лицо. — Бросьте, — сказала она. — Ведь он умер в своей постели, разве нет? Он умер в своей постели?

— Он умер в больнице Сент-Джудс, — поправил ее инспектор Нил.

— Никто не знает, где умер мой муж, — сказала миссис Маккензи. — Никто не знает, как он умер, где похоронен… Все знают только то, что сказал Рекс Фортескью. А Рекс Фортескью — лжец!

— Вы считаете, он совершил подлость?

— Все кричат: «Подлость, подлость»… Говорят, что кур доят, а коровы яйца несут.

— Думаете, в смерти вашего мужа повинен Рекс Фортескью?

— Мне сегодня на завтрак подали яйцо, — сообщила миссис Маккензи. — Вполне свежее. Но неужели все это было тридцать лет назад?

Нил сделал глубокий вдох. Похоже, такими темпами он до финиша не доберется. Но сдаваться он не намерен.

— За месяц или два до смерти Рекса Фортескью кто-то положил ему на стол мертвых дроздов.

— Интересно. Очень даже интересно.

— Как вы думаете, мадам, кто бы это мог быть?

— От дум еще никому легче не становилось. Надо действовать. Я так их и воспитала, чтобы они действовали.

— Вы имеете в виду ваших детей?

Она быстро кивнула.

— Да. Дональд и Руби. Когда они остались без отца, им было семь и девять лет. Я сказала им. Говорила каждый день. Заставляла их давать клятву каждый вечер.

Инспектор Нил подался вперед.

— Давать клятву в чем?

— В том, что они убьют его, ясное дело.

— Понятно.

Инспектор Нил произнес свою реплику так, будто миссис Маккензи сказала сейчас нечто вполне естественное.

— И они это сделали?

— Дональд уехал в Дюнкерк. И не вернулся оттуда. Я получила телеграмму. «С прискорбием сообщаем, погиб в бою». Да только не тот это был бой, к какому я его готовила.

— Мне очень жаль, мадам. А ваша дочь?

— Дочери у меня нет, — ответила миссис Маккензи.

— Вы только что о ней говорили, — поправил ее Нил. — Ваша дочь. Руби.

— Руби. Ах да, Руби. — Она чуть наклонилась к нему. — Знаете, что я сделала с Руби?

— Нет, мадам? Что же вы с ней сделали?

Она вдруг перешла на шепот:

— Посмотрите сюда, в книгу.

Тут он увидел, что на коленях у нее лежит Библия. Библия была очень старая, и, когда миссис Маккензи ее открыла, инспектор Нил заметил на первой странице какие-то имена. Это, безусловно, была семейная Библия, в которую по старой традиции записывали всех вновь родившихся. Сухой палец миссис Маккензи указал на два последних имени. «Дональд Маккензи» и дата рождения, и «Руби Маккензи», тоже с датой. Но поперек имени Руби Маккензи шла жирная линия.

— Видите? — спросила миссис Маккензи. — Я вычеркнула ее из Библии. Навеки отсекла ее от себя! Ангел, что отмечает добрые дела и грехи, там ее не найдет.

— Вы вычеркнули ее имя из Библии? Но почему, мадам?

Миссис Маккензи посмотрела на него с хитроватым прищуром.

— Сами знаете почему, — сказала она.

— Нет, не знаю. Правда не знаю, мадам.

— Она перестала верить. Вы же знаете, что она перестала верить.

— Где ваша дочь сейчас, мадам?

— Я вам уже сказала. У меня нет дочери. Руби Маккензи больше не существует.

— Вы хотите сказать, что она умерла?

— Умерла? — Женщина внезапно расхохоталась. — Было бы лучше, если бы она умерла. Для нее самой. Намного лучше. — Она вздохнула и беспокойно заерзала в кресле. Потом, вдруг вспомнив о правилах хорошего тона, сказала:

— Извините, боюсь, больше не смогу уделить вам времени. Знаете, времени становится все меньше, а мне еще надо дочитать книгу.

Инспектор Нил хотел еще что-то выспросить, но ответа не получил. Миссис Маккензи отмахнулась от него, как от назойливой мухи, и продолжала читать Библию, водя пальцем по строчкам.

Нил поднялся и вышел. Прежде чем уехать, он накоротке переговорил с управляющим.

— Кто-нибудь из родственников ее навещает? — спросил он. — Дочь, например?

— По-моему, во времена моего предшественника к ней однажды приехала дочь, но пациентка так разволновалась, что дочь попросили больше не приезжать. С тех пор все дела решаются через адвокатов.

— А вам известно, где эта Руби Маккензи сейчас?

Управляющий покачал головой.

— Не имею ни малейшего представления.

— А вы случайно не знаете, замужем она или нет?

— Понятия не имею. Хотите, дам адрес адвокатов, которые ведут дела этой пациентки?

До ее адвокатов инспектор Нил уже добрался. Они были не в состоянии — если верить им на слово — что-либо прояснить. Для миссис Маккензи был создан денежный фонд, этими средствами они и оперировали. Распоряжения были сделаны несколько лет назад, с той поры мисс Маккензи адвокаты не видели.

Инспектор Нил попытался получить описание Руби Маккензи, но сильно не преуспел. К пациентам приезжает столько родственников, что через несколько лет перестаешь понимать, кто есть кто, и все становятся как бы на одно лицо. Сестра-хозяйка, проработавшая в лечебнице много лет, с трудом припомнила, что мисс Маккензи была женщиной невысокой и темноволосой. Еще одна сестра, числившаяся в старожилах лечебницы, сказала, что мисс Маккензи — женщина крепко сбитая, блондинка.

— Вот так, сэр, — подытожил инспектор Нил, доложив о проделанной работе помощнику комиссара. — Все составные части этой безумной считалки на месте. Не может такое быть случайным.

Помощник комиссара задумчиво кивнул.

— Дрозды в пироге связывают между собой шахту «Дрозды», зерна в кармане убитого, лепешку с медом Адель Фортескью (последнее, впрочем, не особенно убеждает. В конце концов, все едят за чаем лепешки с медом!). Третье убийство — девушка задушена чулком, и нос ее зажат прищепкой. Да, эта идея безумна, но отмахиваться от нее мы не имеем права.